|
|
Горел одноэтажный дом, и пламя
Всё хлопотало в нём.
Горячими, проворными руками
К отъезду будто прибирало дом.
Сдувало пыль с дубового комода
И наводило блеск
В тех уголках, где раньше год от года
Жил паучишка, да теперь исчез.
И в зеркале неровно отразилось,
Как в медленной воде,
Лицо в очках, руки неторопливость,
Снежинка в бороде,
Затем быстрее: чемоданы, сборы,
Мелькание дверей...
Стирай, огонь, беспечные узоры,
Стирай скорей.
Тот человек в другой стране очнётся,
Достанет ключ и в комнату войдёт,
В горящую, и тихо покачнётся -
Сейчас, вот-вот…
- Мэдам, мэсьё, – за окнами город гудит, -
Подайте бывшему художнику прошлых обид
И поэту-расстриге
Ну хотя бы по фиге.
Даже мелочью слов нет давно за душой
На глоточек солнца, стаканчик, другой.
- Слово, брат, дорогого стоит,
В основном у всех медяки.
Экономят себя, мусолят,
И живут от строки до строки.
Чем не солнце тебе – неон?
По сачкам абажуров маются
Чудеса гламурных времен,
Рампы свет светилом считается.
- Ну тогда не могли бы вы,
Если вы настоящий кот,
Мне наплакать чуть-чуть синевы
без нее ведь какой полет ?
Не смотрите... тяжелый сон-
Заростает бетоном спина,
Вот открытки: я здесь гарсон,
здесь хоть выцвевшая но весна.
- Я, конечно же, кот.
Кот! Кот! Кот!
Кот-баюн, вне всяких сомнений.
А вы вкурсе в какой переплет
Нужно влезть, чтоб добыть слёзы гениев?
Ничего не нашли, увы
На чекушку стиха гнусавили.
а когда-то именно вы
по соборам своим души плавили.
- Мне немного, буквально чуть,
Подлечусь и тогда – держись!
Я же мог... Я смогу шагнуть
За пределы небесных кулис.
Полстакана ветрOв – торги
Прекращаю по всем фронтам.
Я еще напишу стихи
О любви и прохожим раздам.
Кот мурлычит, Париж ей-ей...,
Потирая глаза витрин.
Время крошит тени церквей
голубям на Сент- Августин.
Полногрудая всходит луна,
Возбужденно горит ЭйфЕль,
Звезды с тучами – сатана,
Добавляет по вкусу в лё сьель.
__________
гарсон – le garсon (фр.) – мальчик
лё сьель – le ciel (фр.) – небо
* * *
Когда б любили нас, как надо,
Не разбивали вдрызг сердца,
Жизнь шла б очерченным парадом
До благолепного конца.
В строю, счастливые, как птицы,
Не зная горестных примет,
Мы б пронесли на светлых лицах
Улыбок негасимых свет.
И был бы жизни путь чудесен:
Не замечая тёмных тем,
Мы б не писали грустных песен…
Не сочиняли бы совсем.
Когда бы нас не так любили,
Гробы с любовью не несли -
Мы б незаметно так и жили
И в землю заживо вросли.
И наподобие скворешен
За бедной старостью слепых,
Мы б слышали, как лес безбрежен,
Иных людей и песни их.
И смерть казалась бы загадкой
Для тела, но не для души.
Дай постоять вот так, украдкой,
Быть нелюбимым разреши.
Gumergik –
На поэтический конкурс журнала «Арифис» «Улыбка Джоконды»
Алексей Кебадзе, «Пьеро»
В руке дрожит гусиное перо… А может быть, античное стило… Так впечатленье ярко от «Пьеро», оно меня от яви отвлекло.
Я вижу в полусумраке веков отчаянье бродячего актера – в толпе зевак, усталых стариков, рабочих, проституток, сутенеров…
И я средь них тот слушал монолог об участи любви неразделенной: слезливый стиль и романтичный слог – так представлялся в старину влюбленный.
Пьеро читал свой страстный мадригал, но публика внимала равнодушно, один смеялся, а другой икал, и было, в самом деле, малость скучно.
Тут вышел новый клоун с носом алым и бил нещадно жалкого Пьеро, а публика глумливо гоготала… И падало из рук моих перо.
Сверкали сны в бесплотном теле,
Горячий воздух говорил.
Он говорил, как в том апреле
Нас поднимали из могил,
К любимым снова возвращали,
К надёжной службе и друзьям,
И все посмертные печали
Научно удаляли нам.
Нам уделяли хлеб и воду,
И уваженье и любовь,
Однако, не прошло и года,
У нас опять свернулась кровь.
Мы уходили понемногу,
И в прессе шум не поднялся.
Сказали разве: "Слава Богу,
Эксперимент не удался".
Принарядили, проводили
И распылили в пустоте,
Чтоб те, которые в могиле,
Могли сказать: «они – не те».
А мы – летели как летели.
И знали, что наступит час,
Когда без слов, на самом деле
Из пустоты поднимут нас.
Скажу – не поверят. Зачем
Мне это рассказывать всем?
Как что-то горело, цвело
И жизнь изменить мне могло.
Какая-то тонкая нить,
Прикосновенье одно.
Какая-то горе-тоска,
Какие-то хлеб и вино...
Нет смысла о том говорить.
А я, я по-прежнему жив.
И ты рядом со мной.
Октябрьский дождь некрасив.
Пора возвращаться домой.
Чтоб лист золотой летел,
Прячешь ты слёзы свои,
Чтоб ангел пел в высоте
Об осени и любви.
Gumergik –
На поэтический конкурс журнала «Арифис» «Улыбка Джоконды»
NinaArt «Из окна»
Мне NinaArt понравилась картина,
я этот город видел «из окна».
В ее мазках, похожих на лепнину –
размытость сна…
Все бросить: дом, семью, страну покинуть,
куда глаза... уехать «за бугор»
в ночной Париж. И там войти в картину,
тихонько наблюдая из-за штор
за улицей, движеньем силуэтов
под бременем заботы и мечты,
слоняться средь прохожих и поэтов
и старомодно покупать цветы.
Мне NinaArt понравилась картина,
жил тайный город-призрак в синих снах.
Я узнавал и, взглядом вновь окинув,
стихи писах…
Ты разрешила – напиши…
Я написал, а ты не пишешь,
какие-то сомненья ищешь
в живом мерцании души.
Ты попросила – напиши.
Я написал, и в чём же дело?
Или душа, измучив тело,
себе сказала – не дыши?!
Ты так сказала – напиши.
Я написал, и вот расплата –
душа изъята и распята,
и сломаны карандаши.
Ты согласилась – напиши.
Ты снизошла до этой воли,
оставив мне ответной боли,
превысившей объем души.
Ты улыбнулась – напиши.
Ты обожгла меня надеждой,
как раньше, чистой и безгрешной.
Ты ей остаться разреши!
Ты возмутилась – напиши!
Глаза сужая от волненья,
красива до ошеломленья.
О, ты волненье не туши!
Ты отмахнулась, – напиши.
Ты так сказала, и забыла,
и ночь нахлынула, завыла
и разорвала ткань души!
Ты уступила – напиши!
Я написал, а ты забыла.
Как сердце досками забила,
к себе дорогу сокрушив.
Ты подразнила – напиши.
Я написал. Да что тут делать?
Не голым же от боли бегать,
когда бы бегал, дни прошли.
Живи, родная, не тужи.
Что изменилось? Ничего же…
Но никогда, – ты слышишь, больше
не говори мне – напиши!..
Друг Василий, что же ты,
Друг Василий, как же ты,
Ты зачем в бутылку ставишь
Эти странные цветы?
Вечером светло, как днём,
Бедный сад в окне твоём,
Рядом с белыми цветами
Что-то кислое мы пьём.
Что-то кислое мы пьём,
Что-то пьяное поём.
Ты окно свое открой,
Чтобы в комнате сырой
Рядом с этими цветами
Было место нам с тобой,
Чтобы с пьяными глазами,
C трезвой головой.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...310... ...320... ...330... ...340... ...350... 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 ...370... ...380... ...390... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|