|
|
Холодным сумраком в ночи
Полны печали облаков,
Но пламя ангельской свечи
Нам озаряет даль веков,
Где увядают в полусне
Цветы забытых грешных душ,
И слёзы падают на снег…
Но Музыкант играет туш!
Сыграй каденции судеб,
Мой терпеливый Музыкант.
Ты на людском земном суде
Не оправдаешь свой талант.
На белых клавишах миров,
На аспидных – небытия,
Играй, невидимый герой,
Пока ловка рука твоя.
Движенье – музыка времён.
Синкопы – молнии секунд.
Играй, весельем заклеймён,
Рассей вселенскую тоску.
Горящий факел тишины
Сожжёт безумный твой порыв
И все мы будем лишены
Простого счастья до поры…
Ну а пока играй, играй –
Минуту? Век? Секунду? Час? –
Пока наш мир ещё не рай.
И вряд ли станет им для нас!
(с) Борычев Алексей
Аншлаг в театре. Пьеса- гвоздь сезона.
На сцене корифеи и кумиры.
Актер Степанов душит Дездемону,
по паспорту Степанову Глафиру,
лоснясь от пота и избытка грима...
О, как хорош Степанов в роли мавра!
Супругу душит образно и зримо,
стяжая и овации, и лавры.
...Интриги, страсти и эмоций всплески,
сплетение коварства и обмана.
С особым, лишь ему присущим блеском,
пережимает ей гортань Степанов...
- Молилась ли ты на ночь, Дездемона,
и где платок из тонкого батиста ?
И рукоплещут в ложах VIP-персоны,
завидуя решимости артиста.
- Я невиновна, милый мой Отелло!-
Глафира шепчет мужу еле-еле,
вся из себя пушистая и в белом...
(А Яго все же был хорош в постели!)
...Сверкнул кинжал в руке венецианца,
Степанова запуталась в подсчетах-
две тыщи за английский и за танцы
за дочкин интернет, еще за что-то...
Однако же, как подскочили цены!!!
Степанов пьет, а режиссер-подонок...
Ах, эти страсти на подмостках сцены!
Аншлаг в театре. Пьеса- гвоздь сезона...
Сменилась жизни полоса,
И я вдруг вспомнил,
Как бесновались небеса
В разрядах молний.
Вся жизнь была поделена
На «до» и «после».
Зловещим призраком война
Вошла без спросу.
Тот визг отчаянный сирен,
С ума сводящий,
И ненадёжность блочных стен –
- Картонный ящик!
Живёт поныне Хизбалла,
И жив Насралла,
Как символ мерзости и зла –
Лишь хуже стало.
Как будто миру невдомёк,
Что происходит,
Он словно головой в песок
Зарылся, вроде.
Но если божий приговор
Остался в силе -
Спустившись с облаков и гор -
Придёт мессия!
И всё расставит по местам
И, без сомненья,
Вся эта нечисть тут и там
Сгорит в геенне.
14 августа 2008 г.
Я Сибири не страшуся,
У меня жена оттуда,
Там всё маленькое: сосны,
Губернаторы, зарплаты.
Утро дымное сверкнуло,
Что-то всё же есть в Сибири,
Что-то есть, смотри, такое.
Утром с тестем на охоту,
Дымным утром, да на лося,
Чтобы что-то началося,
Что-то, что не начиналось.
Низко утка пролетела
(Там всё маленькое: низко
Пролетела). Солнце встало
В низком-низком плоском небе,
Словно бога нет на свете,
То есть, нет ещё на свете,
Недостаточно высоком,
Изредка туманном, дымном,
Но и всё же больше ясном.
Где усталый лось последний
И счастливый с ним охотник
По нестрашному по лесу
Ходят, ходят, не столкнутся.
Высокий дух хранитель Мира.
Плоть – вожделением слаба.
Не сотворив – себе кумира,
не сотворишь в себе раба.
Так на травинке луч росою блещет,
ловлю и я внимательный твой взгляд,
и капли счастья тело холодят,
и видятся немыслимые вещи:
тепло и доброта... и даже хлеще:
любовь, и страсть, и нега... мёд и яд.
Не умирает память, говорят.
Спит иногда, но и во сне трепещет.
Я знаю, что у речки тростники
сверкают ярче, да и высоки...
Доверилась простому замечанью
и выбрала до гробовой доски
оттенки серого – космической тоски,
и голос мой, надломленный печалью.
Сфальшивишь чуть и всё – ослеп, оглох,
завис на диссонансном интервале.
Стихами под окном коты орали
и розой расцветал чертополох,
и не орёл летел, а туча блох
(и блохи до печёнок доставали!),
и не в светлице прожил, а в подвале,
не Аполлон, а вовсе Полулох.
Благодарил бы, что не под забором,
не под уколом, не в тюряге вором,
казанская ты, право, сирота.
А жизнь прошла: зачем-то, почему-то.
И без покоя. И совсем не круто.
И для «спасибо» не откроешь рта.
Спи обманутый, счастливый,
Окаянный, но не злой.
Мой народ, почти красивый.
Спи в своих тугих постелях,
В невесомых городах,
Что лишь чудом уцелели.
Спи и знай, что нет на свете
Слаще брошенной страны.
Только случай. Только ветер.
Спи на свете невозможном.
Спи, младенец, спи, щенок.
Спи и вздрагивай тревожно.
Так, чтоб я заснуть не мог.
.
* * *
Не надо говорить со мной о совести –
Не стоит время тратить понапрасну –
Все свинства в мире прячутся за фразы
О совести, о чести, о достоинстве...
Высоких слов – про долг, мораль и прочее –
Не слышу, – молочу всю ночь по «клаве»,
Чтоб стих к утру пробился первой строчкою:
"...О доблестях, о подвигах, о славе..."
.
* * *
Ловкая память у умных нередко
Прошлые ляпы возводит в заслуги,
Перетрясёт старый сор через сетку
И возведёт в абсолюты недуги.
Трудно, а чаще почти невозможно
Через гордыню признаться в ошибке,
В тёмных глубинах раскаянье гложет,
А на стремнине зубастые рыбки.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...230... ...240... ...250... ...260... 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 ...280... ...290... ...300... ...310... ...320... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|