|
|
море посуды
гнётся мойка как старый верблюд
если нитка воды
лучи пальцев привяжет к земле
замирай босиком
и глаза на минуту сомкни
тихо вспомни как пятки ласкала
из уснувшего детства
весёлая зелень травы
и горячая зыбкость песка
сухожилий Ахилла
Ахиллесовым светом пята
это нить водяная
живой Ариадны
дан открытого неба
через сердце мужчины
неси
караваны еды
приворотное зелье
и капля случайная крови
из протертой моркови
очень острые стали
и слов и шинковок ножи
наши раны как жизнь
не подрежешь не вспомнишь
мы бродячее море
очень красного цвета
боль огнём залижи на руке
просто так
безответно...
Дождаться с весенней
звонницы
Призыва
и в светлой гавани
Незыблемый
чтить покой.
В сыреющих монастырей
Тиши
Её стан берёзовый
Забыть...
Злая стихнет боль!
Размытых среди площадей,
в разнузданной
Брани города...
там истинный
Милой ковчег!
С её несказанной руки
слетел
Мотылёк отравленный.
след выгорел б лучше
Во тьме!
Но грянет пол'уночный гром,
меня позовёт
Раскатами,
и я расплескаюсь
В руках.
Ты вымолвишь небу вновь
и то, что давно
Загадано
в узорно
Цветущих садах.
Не видно прохожих, машин...
так мир превратился
В облако,
так девичья стихла
Печаль.
...И в ветхой деревне чужой
найдёт моё сердце
Пристанище.
Художник ушёл.
Но не жаль.
2008
Как седины ни таи,
Всё-равно не скроются
От друзей твоих твои
Годовые кольца.
Молодись, не молодись,
Пой, как пташка ранняя,
День придёт – расставит жизнь
Знаки препинания.
Только не в обрывки – нить,
Полотно – не клочьями,
Только с точкой не спешить,
Лучше – многоточие…
не нам судиться с пуповиной,
нам свет словами прорицать,
дым нежным гоголем пройдёт
от снов Монмартра по Неглинной.
ты мир мой вывернул волчком,
а землю золотой овчиной,
и мы плывём к весне с повинной
своих прошедших обретать,
и жизнь у них просить.
ранимость
как солнце Радоницы,
знать,
у нас в долгу туман дорог -
подолом осень приголубить
в осин колени,
чтобы еще мели дожди,
и яблок спелые бока
текли на спасы мёдом сочив,
не только в грот,
не только ночью…
мы соль земли и сахар неба.
к тебе вернуться
поскорей бы…
В сиреневые сумерки
Летит дымок из труб
Дыханьем тех, что умерли
Однажды... как-то вдруг.
.....................
.....................
И, прожитыми наспех,
Как ворохом газет,
Укрою их снегами
Моих опавших лет.
И снова я туда стремлюсь, куда
не дотекает быстрая вода,
куда не добегают поезда,
колёсами стуча, – Беда! Беда!
Не долетает резвый самолёт,
(немыслим сам туда его полёт!),
куда не доплывают корабли,
(корёжатся их мачты и рули!)
Туда не долетают и слова,
там сила их сама едва жива.
Там тишина – изнанка глухоты,
там все ответы мрачны и худы,
там голуби, летящие к тебе,
воронами мостятся на столбе.
Что мне с того? Зачем же я стремлюсь,
туда, где мой зашкаливает пульс,
где эхо – словно парус кораблю
на все «люблю» хохочет – у-лю-лю?!..
Видать, судьба – ушедшее стеречь,
видать, разлука – есть праматерь встреч,
видать, и после жизни я в гробу
к тебе своей лопатой погребу…
Пробудился ночными кошками.
Мысли жжёт временная даль...
Хотя вот оно, моё прошлое,
Через улицу, в школьный май.
Помню девочку тёмно-русую
И ехидные змейки-бровь...
В эту пору нежнейшую, грустную
Я узнал, что такое любовь.
Вспоминаю, отец меня спрашивал :
"Что не ешь ты и ночью не спишь?"
Отвечаю: "Теперь разукрашенней
Стал мой мир разноцветных афиш!"
А когда всё же сон заманивал,
То одну лишь её узревал,
Будто бледную голову гладила
И шептала про сказочный бал.
Мы учились по разным классам.
Словно сутки текли до звонка!..
Как отшельнику мнится оазис,
Я всё ждал перемены-рывка.
Чтобы ринуться в своды школы
И, узнав среди сотен подруг,
Наслаждаться шальным перезвоном
Её смеха, беспечным как луг.
Ещё помню, как парня здорового
Поборол у неё на глазах.
«Это нравится женскому полу!» -
Подсказал мне какой – то дурак...
Хоровод полосатой блузки
Беспрестанно в глазах рябил...
И мой друг пошутил: "По-французски
имя девочки этой – Надин..."
"Брось «елозить», сказал бы – Надя.
Но спасибо тебе и на сим,
Что незнанье моё ты загладил -
Не Бриджит, не Патрис, не Катрин..."
Думал я – к чему думы длительны?
Тоже ждёт, догадалась давно...
Завтра курс у неё дополнительный,
И не будет в тот час никого.
Помню воздух пустой рекреации:
В позвоночнике дрожь, как в мороз...
Вдруг выходит ко мне моя ясная,
Сразу взгляд – и не нужен вопрос.
Что в речах именуют взаимностью,
Я иначе глаголю – родство.
И обмен обоюдною милостью
Прокрутился в глазах колесом.
Встретил нас недотаявший город.
Мы не знали печали земной!
И летали по улицам новым,
Что недавно черствели тоской.
А весна нам дарила фрегаты,
Дирижабли и тайны луны,
Звон ручьёв и полчища бабочек
В воздаянье усталой зимы.
И звонков телефонных дыхание...
Помню лето, когда всё прошло.
Вдруг вернулся в дни настоящие...
Возвратить я хочу чудо то!
Это притча мечты беззаветной,
Водопад самой первой любви.
Благодать та не может быть вечной,
Предназначено так в Бытии.
Но я помню Надин тёмно-русую!
И ехидные змейки-бровь...
В пору детства нежнейшую, грустную
Я узнал, что такое любовь.
янв.2009
Чему смеёшься, благодать...
Я знаю, обо мне.
Но небывалое принять
Дано лишь по весне.
Принять – одно, но удержать
Едва ли сможешь ты.
И также горько плачет мать
О сыне пустоты.
Рождённый пеплом – не изгой,
А только след дождей.
Надежда есть – за темнотой
Прообразы Вождей.
Мы все боимся темноты,
Но ты в ней не Одна.
Прекрасны смятые цветы,
Прекрасна пустота.
авг.2009
 Голубые купола ярче неба голубого, Блеск оклада золотого, И звенят колокола. (Д. Маштаков) Не заменит Солнца злато,Краска с небом не сравнится,В нем на Светлую СедмицуВестник кружится пернатый,Свет играет жаркой птицей.Но трезвоны колоколенБлагозвучней, чем удары Грома вешнего – не даром В праздник всяк прохожий воленТруд испробовать звонарный. Поднимись под верх шатровый – Мир внизу не больше блюдца! – Хватит дерзости коснуться Языком литым суровым Края чаши, – отзовутся, Задрожат, зальются звоны Медно-гулкие, тугие – Причитаньем ПанагииРазнесутся над зеленойНищей радостной Россией.
Не совпадает единое.. Ну подскажите мне – для
чего и зачем я взял и тебя обидел?
И сбежал, сбежал шустрой крысою с корабля,
как от себя в океан Мартин Иден...
Два полушария этой единой Земли,
корчатся в муках, хрипят, убивая друг друга,
и я, вползающий в сны твои с постоянством змеи,
всегда возвращаюсь с наполненным нежностью брюхом.
Ты, обессилено руки свои уронив,
словно кувшинка, что над водой опрокинута,
смотришь прозрачно и жжёт, – не судим, не ревнив,-
взгляд твой, глазами как будто покинутый...
Не совпадает единое если, зачем,
Господи, сделал ты разными нас? Это так по-уродски...
Пеню за это не выдаст и твой казначей
и объяснять обломаются Пушкин и Бродский.
Сердце трубит в свой кровавый взволнованный рог
в разум, что мыслью, как выстрелом, вдруг, обездвижен,-
если любовью своею обидеть я смог,
что я наделаю, если ...возненавижу?
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...180... ...190... ...200... ...210... ...220... 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 ...240... ...250... ...260... ...270... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|