|
|
Что молчишь ты, усталая, злая,
Недовольная кошка моя?
Будто бы не кормлю, не ласкаю,
Твой хозяин как будто не я.
Не суди – отвечает – так строго.
Отвечает и снова глядит.
Улизнёт. Обернётся с порога.
Плошкой с ужином загремит.
А потом, не доев – подменили -
Заберётся ко мне на кровать,
И, мурлыча, урча (ты ли, ты ли?) -
Целовать, целовать, целовать.
* * *
Памяти большого советского поэта...
За нью-йоркской заставой,
Где закаты в дыму,
Жил парнишка кудрявый –
Плохо было ему.
И о невских рассветах
Тот парнишка мечтал.
Мало видел он света,
Добрых слов не слыхал.
Парню очень непросто
Счастье здесь увидать.
За Васильевский остров
Он ушел воевать!
СэШэА даже слова
Не успели сказать:
За Васильевский остров
Он ушел воевать…
Но, порубанный саблей,
Он на землю упал.
Кровь ей отдал до капли,
На прощанье сказал:
«Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я пришел умирать.»
..................................
Но, за старой заставой,
Вдруг, взгрустнулось ему, -
Полетел он, усталый,
В венецьянскую тьму…
море веет
муравей Кецалькоатль
скрижали бьются от бессилий
рядили слово в каменные робы
бесились демоны и ангел матерился
Россия
равная тебе и логосу
мессия тянущий хвоинки
и где тебя воздушный бог носило
хайвеево по шифрам дежавю
на авеню потраченных надежд
о джинсы и запаянное пиво
и даже там
волною на песке
мое тебе
love you
я маленькая ветреная дрянь
ты мир мне подкатил
как тульский пряник
на выпившей от робости козе
а я зависла дымкой в благодарность
с утра поклоны небу за тебя
а вечером тебе за небо
в кулисье мир
на ниточке плацебо
неровного дыханья у свечи
одиннадцатого дома от кутюр
и ком дорог
из амплитуд Килиманджаро
на осциллографе искусственного сердца
ты далеко
дыхание срывается в аллюр
под купол дня
на солнечной трапеции
соединяя рук
воздушную скрижаль
ты снова пьешь чай с лаймом
я травлюсь чернильным кофе
уже не помним
было ли вначале
то слово
и крошим шоколад
и снова свет
мерцающий в окне
ребёнка нет
давай любить Россию...
и голову снесло
от наших разговоров
а свет туда корону
из перьев водрузил
вороньих и не писчих
я всадница
без правил
дорог
и головы
на осень голью выть
в сирени облетая
словами от кутюр
в фонарные столбы
веков гоняя пыль
хотелось просто быть
лечь рядом и увидеть
как солнечное гало
обняло не сожгло
салатовый прирост
и молодь тополей
где вечность в разговорах
молчание теряет
как девственность со зла
когда все надоест
ты жизнь моя и ересь
влюблённости в слова
и тихий первый дождь
* * *
Указать, кто она вам
Нина П-ва (Р-ва) для вас:
родственница
вторая половинка
супруга
однокурсница
лучшая подруга
коллега
одноклассница +
друг +
Поэзии начало… +
Свет мягкий вдалеке… +
..............................
...Вдруг – оказалось мало
Слов
в русском
языке…
Он мне снился.
Он тщился надо мной,
надо мной, бестолково
исковерканным,
обозначивал странное –
отторгнутый строй
чумных дум,
отлетающих с клекотом.
Как же трудно принять
малодушную роль –
передел исступления нервного!
Как же трудно понять
судьбоносную боль
в элементах тщедушества грешного…
Он мне снился.
Он – мой заповедный герой,
мой спаситель, указчик на тленное,
исцеляющий скальпелем, чуткой иглой
на душе оперение бледное.
Квадриги черные вставали на дыбы
На триумфальных поворотах.
Осип Мандельштам
У коней никто не спрашивал:
- Голодны вы или нет?
Только кнут гулял размашисто,
по хребту, да за хребет.
Вороные были честными.
Разобиделись они.
Понесли вразнос – сердешные,
мимо старой колеи.
Удила железом кованым,
рвали губы до крови.
Но шальным, да замордованным,
мало неба и земли.
Закопытили обидчика,
разнесли телегу в прах,
и, застыли – на обочине,
с чёрным пламенем в очах.
У коней бы надо спрашивать:
- Голодны вы или нет?
Не гулять кнутом размашисто,
по хребту, да за хребет.
и небо вышло из себя
тобой оставшись
мы не становимся
ни страше ни мудрее
застывший лист
на зиму не упавший
как мотылек на веточке последний
наследный принц от Генри и империй
лампасом цвета
радиоволну
поймает лето
и в кожух нешности шершавость обернув
страну и вето защитит
живой шагренью
священным ветром
без сложной гордости
и скромности неложной
скажу
дышу перед тобой
за то что ты
один и воин
на холодном поле битв
за поколение утраченных молитв
ведешь сраженье
ведешь по кромке крошева из льда
дорогу жизни к сонным городам
я не отдам тебя ни времени ни зимам
ни хиросимам ни гуру из цру
затяжкой песни неумело обниму
вечерним ветром до веснушек и мурашек
за всполох времени летящих перемен
и сны закатов
выпасть
как закладка или снег
в ноги
чтобы лица рассмотреть
даже
если снова клеть больниц
больше
не расстаться
никогда
помнить журавлями тени лиц
памяти обветреную боль
счастья
быть не названной тобой
время
грустным пьяницей к тебе
осень
тихий голос
сомелье
твои иконы корни плащаницы
ты их прости
за боль и за голгофу
теперь ты видишь
в этой сказке плохо
давай расскажем
что не нужно было богу
такой дороги жизни как повинной
гвоздей окалины и страх овец в овинах
пересчитаем солнечные пятна
отменим рабство
все здесь по другому
здесь кто не пойман тот и не распят
хотя и вор без права передышки
отменим глупость и антихриста не будет
а просто люди
и никто не виноват
ты еще помнишь
как полощется заря
на кораблях серебряного утра
не плачь не думай
ну конечно же не зря
зато их дети может быть проснутся
без одичалости калёной от вины
грехом рожденных под иудин поцелуй
здесь и без этого по-волчьи одиноко
открой им окна
словно камень скинув с душ
пускай летит
волна высокая за тем
шмелём мохнатым
что колотится у стекол
влюбленных мальчиков
цыганских дочерей
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...170... ...180... ...190... ...200... 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 ...230... ...240... ...250... ...260... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|