|
|
Не видя смотрит, замокревшим взглядом
Мир искажён за пеленою слёз…
В носу так щиплет, но… обидчик рядом
И пусть болит… не зареветь, не надо…
И виду не подать, не сморщить нос…
Беспечна Мариванна… красит губы
Ей не до них, ей замуж невтерпёж…
Плевать, что дошколята – злы и грубы,
Жестоки до того, что скалят зубы,
И доброты во многих – ни на грош…
А он стоит, плечом упёршись в стену,
В руке совок – другой стирает кровь…
Из ссадины… и пусть болит колено…
Ведь за спиной, его подружка Лена
Он за неё стоит…
И за любовь!
фонтан на площади
витраж подвижный неба
в нем облака умытые в лице
последней девочки которой на ночь сказку
не эмульгатором диснеевских раскрасок
а теплым голосом домашним перескажут
слегка уставшим и растрепанным от вспышки
тепла коротких замыканий из on-line
расскажут вечное про счастье до причастий
и обвенчаний перед словом и людьми
сминая голос на сюжетных поворотах
историй жизни опуская тень минора
и сцена взгляда и актриса у кровати
что ни дадут то принимают и играют
фонтан сливается и кажется вода
уже не время обречённое на память
а наши дети у которых возле капищ
забрали солнечность Ярила за кресты
фонтан в окошке остановки три минуты
автобус замер я пишу на стеклах тенью
стоят колеса только я упрямо еду
судьбой и крышей по касательной к тебе
как дух призывник от забора до обеда
ты столько лет с горой хлопочешь на руках
боясь в дороге расплескать её озера
из этих дней и снов в затяжку дышит город
ты обречен любимый просто обречен
на мир в себе и этот медленный успех
они не знают что красивая покорность
совсем не слабость а любовь уставших рек
под зеркалами белокаменного льда
тех городов где еще помнят вкус морошки
бросая капельки копеек в сны фонтанов
можно перекрыть шлюз
блюз перестебать в степ
нежно полюбить шлюх
выжать из песка хлеб
в памятник вдохнуть жизнь
плавить на струне медь
целовать в подол бриз
словом прикормить смерть
тверди объявить шах
матом приручить шох
кожу разорвать в кровь
и прикрыть щитом герб
герпес облизать днём
выняньчить щенка слов
в глаз им золотой сон
а стране угля – кул
это не стихи
мля
если оборвут взгляд
зелень на костры fool
у меня внутри кряк
якорям чужих слов
если не поймешь я
богу передам руль...
Подождали семеро одного меня
И пошли по косточкам разбирать:
Кто такой и откуда твоя родня,
И не пора ли тебя делить-раздевать.
Кто такой? Родился я там и там.
И родня моя там, только сам я – тут,
И привык я гулять по таким местам,
Там, где семеро одного не ждут.
А идите-ка вы, милые, не знаю, куда.
Ведь и сам уже не знаю, кто я такой,
Знаю только я, что вы – не моя беда,
А моя – на том берегу, вон, машет рукой…
Танцевала так ты в этом платье, котором,
Платье, в котором цветок выглядывал из цветка,
Как ты красива – смотрел и думал – как далека,
Так ты кружилась, сама становясь узором.
Всё пронеслось: застолье, и музыка, и такси,
В котором я погибал на твоих коленях,
Как ты могла за эти годы так расцвести,
Годы, в которые мы ничего не сумели.
Так ты говоришь – всё бессмысленно, жизнь жива.
Жизнь продолжает жить без тебя, так что же.
А за окном всё те же цветы, те кружева,
В жёлтом свету лицо твоё всё особеннее, всё строже.
а кто из вас любил когда-нибудь
так,что ужасно стыдно и чихнуть,
когда стеснялся невзначай взглянуть
туда, где в вырезе светилась грудь?
а кто из вас любил за просто так?
когда обожествляешь и пустяк,
когда робеешь, хоть ты и смельчак,
когда вблизи, а целовать никак...
а кто из вас был счастьем ослеплён,
когда был в замухрышечку влюблен?
медсёстры раненых дорог
бинтуют сном заката раны
похожий на критические схватки
небесные
в карманах битое стекло
и верная рука пускает дым
обратно в сигарету
вернулось солнце утру в зев
конфеты в фантики
еда в тарелки
с остервененьем рыжей твари
а не пушистой мягкой белки
в придуманном палачьем колесе
рванули стрелки в сонный реверс
и рассосался в розовом обмане
туманом поезд
и я опять
о главном беспокоюсь
не мире
о тебе
где ты как море лет назад
меня выдергиваешь с веры
как злак гнилой и непослушный
внутри бордель кошмар кабак
от пестицидов горьких слов
у всех слонов завяли уши
еще нужна стране любовь
с кровавым флагом на мечте
опять не Те
опять Бориска
рванул на царство
с коварным жалом василиска
и кто-то жвачкой руны скважин
сквозных ранений залепил
а ты не дрогнул
мир стал нашим
ну все
хорош
перезагрузка
как мне еще сказать по-русски
я вас люблю
я стану тише
я клянусь
на два часа
на три…
хотя бы
сидеть и ждать
когда ты слабой
и дурой сделаешь меня
по пастернаковски маня
любить иных тяжелый сон
терпя хомут моих извилин
а нас
ведь даже не просили
закаты кожей бинтовать..
.
* * *
"Две трети века спето –
Он так же не у дел…
величие Поэта
никто не разглядел.
Жена взяла мотыгу
и выгнала взашей
Поэта – забулдыгу
без никаких вещей!
Кусала губы память
плевалась болью плеть
подрезанные крылья
пытались улететь
но губы трепетали
накручивая стих
да так
что смысл жизни
болезненно утих…
Cтенали поэтессы
курЯщие в затяг -
Поэт себя повесил -
испитый холостяк.
А в Небе суетились
гремел приёмный туш
в гостинице отлётных
да непутёвых Душ."
Андрей Градобоев (AndreyGrad) (http://arifis.ru/work.php?topic=1&action=view&id=19933)
…Уж – сорок пять, и боле…
А он – всё не удел:
Поэтом Градобоев
Не стал. А как хотел!..
Полез в «комментов ленту»,
Решив: « А что? – писать
К чужим стихам комменты –
Два пальца об асфальт!»
Но – тщетны все старанья, –
И слух пошел о нем:
«Не грех, что – бесталанен,
Беда – что неумен».
Он наблюдал безмолвно,
Как зрел в семье скандал:
Жена взяла половник,
И дочь сняла сандаль…
Плевались бабы с болью,
Куря в затяг, сопя,
Когда он, Градобоев,
Повесил сам себя.
И смысл его страданий
Болезненно затих,
Лишь губы трепетали,
Слагая слабый стих…
. . . . . . . . . . . . . . . .
…Из номеров – в Астрале –
Донесся звон ключей:
Там спешно запирались
От скучных рифмачей…
.
Утро туманное, утро седое
Треск и шипенье слышны
Все зарастает былое, былое
Окна отворены
Ниже, густой, отстранившийся голос
Ниже и ниже, во двор
В тонкой расческе серебряный волос
Волосы, волосы, вздор
Дай мне немного как с ложки варенья
В детстве – светло, горячо –
Этих простейших вещей повторенье
Спой эту песню еще
Что оторвалось – того не забуду
Выше и выше и вот
Ангел последний летает повсюду
В каждой минуте живет.
И голос, хриплый и большой,
Себя почти не узнавая,
«Как розы пахнут хорошо» -
Произнесёт, и грозовая
Метнётся молния и тут
Всё обозначится так резко,
Что сквозь окно и занавеску
Деревья в комнату войдут.
Листва Твоя, плоды Твои…
Протянешь руку – всё растает,
«Как чудны летом соловьи» -
Далёкий голос повторяет.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...170... ...180... ...190... ...200... 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 ...220... ...230... ...240... ...250... ...260... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|