|
|
 Ночью густой и солёнойСтану обычной вороной.Точкой над бархатом лесаБуду кружить бессловесноИ окажусь у порога…Только, зимуя в берлоге,Ты, под заснеженной крышей,Птичьей души не услышишь. -----------------------Утром развеется дрёма,Чучелко в белой соломеС пёрышком чёрным в петлицеБудет от ветра клониться.
* * *
Будь притчей во языцех для молвы,
На литпорталах выступай с апломбом,
Но до тех пор ты не поэт, увы,
Пока твой стих не разорвётся бомбой,
Завистников на месте уложив
Мгновенно, чтобы охнуть не успели.
А, если и окажется кто жив,
То проведёт остатки дней в постели.
Поэтом стать – подставив грудь ветрам,
По всяким тварям в дебрях интернета
Строчить свинцовой рифмой от бедра
И добивать осколочным сонетом.
Поэт – он всё равно, что генерал,
Иметь обязан мощный арсенал.
Мой Ленинград, где я себе был брат,
Где лыжники лыжню из снега доставали,
Где с братом мы вкушали жизни яд
И ухо Ленина с обложки вырезали.
Мы: я и брат, которым я себе
Был на траве, без памяти лежащий
У памятника. Голубь на столбе.
Мы: я и брат и голубь говорящий.
Он говорил, но более летел,
Но более на голову нам гадил,
О, жирные тетради, трепет острых тел,
О, вожделеющие пионеров дяди.
Мы – бань общественных нескладные тела
И членов розовых неразвитые стебли,
Мы – ваши агнцы, странные дела,
Во имя вас мы на каналах гребля.
Во имя вас, дела большой страны,
Мы с братом, отлетающим куда-то,
В одно лицо вкусив стакан вины,
Сидели на ступенях Ленинграда.
На опушке у речушки
На берёзовом суку
Целый час сидит кукушка
И кричит: "Ку-ку, ку-ку..."
В небо ветром,
заброшенный,
змей – летит,
над землёй.
То,
над полем,
нескошенным.
То, над синей рекой.
А мне хочется, в небе,
рядом с ним, полетать.
В небе я, ещё – не был.
Мне исполнилось пять.
Босиком,
по тропинке,
с васильковой,
каймой, с ветром,
майским, в обнимку,
возвращаюсь – домой.
__
Лет – минуло, немало.
Но, весной, иногда,
вижу змея бумажного,
в – золотые – года.
* * *
Едва забрезжит за окном рассвет,
Кончая балаган ночного пира,
Чтоб отряхнуться от хмельных тенет,
Я отхожу полуторным кефиром.
Кто кофе пьёт спросонок натощак,
Чтоб распахнуть глаза навстречу утру,
Другие – пиво, водку и коньяк,
Но их тошнит от чая и йогурта.
Методик много победить мигрень:
Один терзает плоть контрастным душем,
Второй на голове стоит, как пень,
Пока не станет чуточку получше.
На улицах нас ждёт обычный день
С неразберихой, давкой, курсом акций…
Чтоб окунуться снова в дребедень,
У каждого свой курс реанимаций.
И в дождь, и в снег, в жару и холода,
И даже угодив лицом в тарелку,
Кефир не забываю никогда
Я вечером купить на опохмелку.
* * *
Oн пить умел, был редкий мастер,
И молоток рука держала.
Пьян да умён – большое счастье!
Ведь на таких стоит держава.
А мог бы выйти в кандидаты
Наук, но время… жёстче стали.
Пропала зря ума палата.
Но внуки это не узнали.
Начальству резал правду-матку,
А план давал и без науки.
По выходным супругу грядку
Учил полоть – вот руки-крюки!
Она могла бы стать актрисой,
Но то да сё, среда заела,
Как в «Бесприданнице» Ларису.
А внукам знать о том – не дело.
И замуж вышла просто сдуру,
Не по любви, а по залёту.
Прощай – мечты, литература…
Остались дети и работа.
И жили, в общем-то, неплохо,
Ну, не без ссор, зато без драки,
Не без обид, но без подвоха…
Тянули дружно лямку в браке.
А жизнь текла, взрослели дети,
Как в бесконечном сериале.
Сменились строй, тысячелетье,
И лишь семьи, увы, едва ли
Коснулись боком перемены.
Привычки крепче, чем лианы.
И, хоть поклей винил на стены,
Не залатать в душе изъяны.
И старость нищая в финале
За многолетний рабский труд.
А внуки, если б и узнали,
То всё равно ведь не поймут.
Сквозь слезы растерянно молчать о любви,
Кричать – безрассудство, себе дороже.
Не понимать о себе ни бельми,
Скуля, пережевывать шагреневу кожу.
В разрывах несущихся туч объявить
Мельканье лучей порицанием горя.
И в этом мелькании радость испить,
Излив покаянное слезное море.
Сквозь спутанность блудную бедной души
Пройти осторожно по атомам к Гуру.
Но тайну приметив в кромешной тиши,
Доверить ей крайнее прежнее сдуру.
И снова сквозь слезы молчать о любви,
Молчать, оглушая свой мир бессердечьем.
Не понимая о том ни бельми,
Облечь бесконечность на хрупкие плечи.
* * *
Русь – не берёзки и туманы,
А лиходей-чиновник, вор,
Набивший до́ верху карманы,
И деревень родных разор.
Русь – не речушки и не хаты,
Не петухи и журавли,
А жизнь отдавшие солдаты,
Чтоб жить здесь дальше мы могли.
Русь – не поляны и не горки,
И не ракиты над прудом,
Не европейские задворки,
Не пуп земли, а отчий дом.
Мы всё, что было, не забудем,
На голове затешем кол.
Русь – это, первым делом, люди,
А остальное лишь декор.
* * *
Вновь на Голгофе жарко стало,
Забит по шляпку гвоздь программы.
И, закусив горилку салом,
Идут громить парнишки храмы.
Всяк под себя заплаты стро́чит
И второпях горбатых лепит.
Варфоломеевские ночи
В сравненье с этим детский лепет.
Скрижали топчут в дикой давке -
Что, мол, скрижалей не видали?
Уходят в небо томагавки
И накрывают пеплом да́ли.
Тайфун коктейль отменный вертит,
В труху стирая гарнизоны.
Дожить бы, Бог ты мой, до смерти,
Не разлетевшись на бозоны.
Запи́ли деды от бессилья,
Галдят детишки, бабы воют…
В толпе зевак молчит мессия,
Седой качая головою.
. * * *Петух кричит!.. Пора вставать,За молоком парным бежать…Взгляни! – Матрёна* без трудаУж тащит рыбку из пруда!..Петух кричит!.. Пора вставать,Пора эскизы рисовать, –По просьбе местных жителейРисуем Вседержителя!..Петух кричит!.. Пора вставать!Лесá под купол поднимать!И весь приход – «что деется!...» –На мастеров надеется…Петух кричит!.. Какая рань!..И вся Рязань, куда ни глянь,Коровами заплёванаИ мною зашпаклевана!..(1986)______* Матрёна – староста в сельской церкви в 80-е гг, 80-летняя жительница с. Ново-Александровка.
* * *
Мы начнём, конечно, с пива,
Предварительной ступени
Предстоящих озарений.
Пены вздыбленная грива,
Под креветки для начала
Усидим по два баллона
У раскрытого балкона,
Словно лодки у причала.
Разговоры, анекдоты,
Час портвейна и мадеры,
Упрощаются манеры,
На усах повисло что-то.
Вдохновение на лицах,
По плечу судьба планеты,
Мы – философы, поэты,
Гениальные провидцы.
Мы – неизданные книги
Мы – неснятые картины,
Мы – скитальцы Паутины,
Мы – жрецы иных религий.
Переходим к водке плавно,
На ступень повыше к свету.
Два законченных эстета
Начинают петь о главном,
Продолжая действо драмы
Под мерцание рассудка,
Чистый спирт кипит в желудках,
Фаза высшая программы,
Наша русская нирвана.
Не к лицу слеза мужчине,
Но без спросу по щетине…
Лишь печаль на дне стакана.
То ли поздно, то ли рано
Выглянула кошка из-под дивана.
Дух осени в комнате был, и стоял
Стул, я на нем сидел, во взгляде ее читал:
Помнишь, год назад ребенок не мог заснуть,
Я ему мешала и в ванной завернутая лежала
В полотенце, с грелкой, дыша чуть-чуть,
А в четыре ночи я дышать перестала.
Разве это правильно? Я вижу сад,
Я в саду гуляю, в беседке сижу,
Гуси белые в беседке расписной летят,
В жизни их не видела, теперь вот гляжу.
Дивные плоды, неумным своим умом
Я вас охвачу так, чтобы вы росли
Внутри тела моего, я построю дом,
Шкаф, диван, волоски герани в пыли.
Я люблюцелую вас, чтобы вы меня
Любили и целовали, целовать и любить
Я прошу друг друга, но и вы меня
Будете ли целовать, будете ли любить.
В неподдельном саду утром светит свет,
Ночью света нет, но гуси вверху летят
По краям расписного неба и дальше, где края нет.
Мой осенний сон, мой белоснежный сад.
Желаний у меня
Лишь маленькая горстка:
О будущем – мечтать,
А прошлым – дорожить.
Смотреть на всё вокруг
Без страха и притворства
И не скрывать того,
Что рвется из души.
И, ощущая жизнь
Вкуснючей, словно праздник,
Уметь тоску менять
На светлую печаль.
И думать об одном,
И говорить о разном,
И скручивать в рулон
Податливую даль.
* * *
Народ на форумах постит:
Чем дальше в лес, тем толще зайцы...
Я в трансе истину постиг:
Непалка сделана не пальцем.
Оно, быть может, и старо,
Но мне явилось откровеньем.
И я продлить, греша пером,
Пытаюсь чудное мгновенье.
Пусть всё написано до нас,
И постмодерн – удел тяжёлый,
Рифмую, словно в первый раз,
Что наши пушки – чьи-то жёны.
Кто дать ответ поможет мне,
Вопрос по сути понимая:
Зачем вода на киселе,
Да, плюс к тому, ещё седьмая?
Где уши мёртвого осла
Дороже бублика от дырки?
Колбаской кто гонца послал
По Малой Спасской за бутылкой?
Вновь экстремалов полон воз,
Но баб долой – кобылу жалко!
Смолил на палубе матрос-
Непалец, сделанный не палкой.
И смех, и слёзы заодно
На лингвистическом манеже,
Но жизни нашей полотно
Мы ткём из слов. Одних и тех же...
Я вырву тебя из сердца, заноза!
Вырву бездушно, как песню из глотки,
И пусть неподаренно сыплется роза.
К печали добавлю я бездны и водки.
И пьяный завязну, зависну в разгулах,
Чтобы воспрянуть с победною силой
Новою грустью на сомкнутых скулах
На шепот заветной: «Единственный, милый…»
В ажурном «кофе с молоком»
стояла, глаз не поднимая
и молния на платье том
казалась мне вратами Рая.
От счастья млел дверной проём,
в картину с ней преображаясь,
когда она застыла в нём,
его границ плечом касаясь.
И жаждал взгляд её поймать -
луч солнца зайчиком, играя
и змейкой извиваясь прядь,
сияла словно золотая.
Меч слов
В клюве неся
Шел сосед мой, нетрезв
Шар голубой
Над головой
Поворачивался
Плыло небо из звезд
Кто-то урну поджег во дворе
Свет ее, шелестя
Освещал и лицо его в ноябре
Уводил и держал, уведя
И двойное соседа лицо
Как же осень за горло берет
Матерка выпускало кольцо
И душило огонь в свой черед
А меч слов
Улетая, летел
Приходили наверх глядеть
Мать моя и отец
От их тел
Шла любовь
И шар голубой начинал гореть
Во многой мудрости много печали
Экклезиаст
* * * Я просто жил, не думая о смысле,Без взлётов и падений, не спеша.Судьбы не колебалось коромысло,Не ведая тревог, спала душа.Но ты впорхнула, оборвав затишье,Поэтка, щебетлива и юна,Счастливая, цветущая, как вишня,Свою весну познавшая сполна,И мне глаза, шутя, открыла лирой.Я стал стремиться вникнуть в суть вещей.Читал Гомера, Пушкина, Шекспира,Театры посещал и вообще…Познал, что «все мы в этом мире бренны»,Лишь пешки в разных партиях Творца.И только тот, кто сделан из полена,Не ощущает ужаса конца.Как страшно жить, о, Господи! А надо …Но нет уже «ни музыки, ни сил».Явилась мудрость – и ушла отрада.И люто, беспросветно я запил…
Над поверхностью пруда,
Там, где с ряскою вода,
Появилась голова
И сказала громко: "Ква!
Эй, зелёные подружки,
Большеротые лягушки,
Ночь наступит очень скоро
И пора нам квакать хором!»
А закончила едва,
Как запели все: "Ква-ква,.."
Страницы: 1... ...10... ...20... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ...40... ...50... ...60... ...70... ...80... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400...
|