|
|
Под впечатлением дебатов о внесении понятия Бога в преамбулу Конституции...
Поглядел по сторонам
И решил напиться в хлам!
Стало просто невозможно
Не зайти в универсам.
Все проблемы решены,
Светит солнце, нет войны.
И народ доволен очень,
Что не падают штаны.
Не стучится в дверь чума,
И не вяжет рот хурма...
Хорошо! Вот только Бога
В Конституции нема.
Без такого багажа
К ней не тянется душа...
Прикрепить хотел я душу -
Не хватило крепежа.
Чтоб на матушке Руси
Было как на небеси,
Ты Творца, родная Дума,
В Конституцию внеси!
Словно юный пионер,
Побежит пенсионер!
И от жизни распрекрасной
Перепрыгнет шифоньер.
Парень бросит – наплевать.
Одиночкой станет мать?
Будет жить она не хуже,
Чем банкировская блядь.
А лирический поэт
Съест омара на обед.
И поедет милой музе
Покупать кабриолет.
«Не воруют больше, блин!» -
Скажет новый Карамзин.
А пока ремень потуже
Затяну... И в магазин!
P.S. Долго думал, как исполнить пожелание Патриарха об упоминании Бога в Конституции, но не огорчить этим атеистов, буддистов и агностиков.
Эврика! Надо написать в преамбуле так:
БОГА НЕТ!
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
...........................................
На Востоке ходит байка,
Что за полчаса
Про улитку хокку-хайку
Написал Исса.
В трех строках такая драма -
Мама, не горюй!
Забралась на Фудзи-яму
Та улитка? ... (Нет!)
Тихий ход кого-то бесит,
Но, зачем ей прыть?
Восхождение в процессе.
Некуда спешить.
Усмехается Конфуций
В белые усы.
Все улитки заберутся...
Ты, Исса, не ссы!
* * *
Пусть диктует каноны поэтика,
И фырчит недовольный Пегас,
Повседневной хлебнув арифметики,
Мы начальный покинули класс.
Пересохшие в рамках классических,
От традиций и правил устав,
Перепишем по новой – рэпически
Устаревший парнасский устав.
Что нам синтаксис и орфография?
И размер ни к чему для глухих…
Как везде, и в поэзии мафия,
А стихи… Не читают стихи!
Между Прагой и Вероной
Альп колючее крещендо
Нарастает непреклонно.
Музыкальная легенда —
Медный Моцарт, ставший брендом,
Речка Зальцах, горы, горы —
Все в снегу об эту пору.
Мирабель в тумане бледном
Утопает, и не скоро
Лепестки раскроют розы.
Только зелень старой бронзы,
Да на куполе собора
Бирюзу сквозь тонкий флёр
Ты, наверное, заметил,
Если день был свеж и светел,
Прежде чем до Унтерсберга
Начал взлёт фуникулёр…
Наведи у нас порядок,
Дорогой товарищ Бог!
Чтоб еврей с арабским братом
Жили дружно боком в бок.
Чтоб про ненависть кликуши
Разговоров не вели,
Чтоб почаще у хохлушек
Ночевали москали.
Чтобы щучие кошмары
Не пугали карася,
А зубастые волчары
Не кусали поросят!
К 76-летию освобождения
Ленинграда от фашистов.
Мы – до пепла
в бомбежках
сгорали
в огне
Умирали от
голода
стоя
И
убитые
по войне
шли
с живыми
единым строем
До
последнего
ленинградского
блокадного
штыкового
боя
__
Мы
вашему
веку
смотрим
в глаза
из
братских
могил
из-под
земли
Люди!
Рождённые
после нас
не
перестаньте
быть Людьми!
__
Не – дайте
погаснуть
Белому
Свету
Мраку
войны
убить
планету
нЕдо -
человекам
гитлерам
трумэнам
21-го века.
—
Иуды – всегда
готовы
пойти – вспять
Землю Христа
распять.
В темно синей вазе белые пионы,
Тайною окутан каждый лепесток.
Вдалеке чуть слышен стон аккордеона,
И струится в окна солнечный поток.
А в лучах пылинки медленно кочуют
От цветастой шали к стопке старых книг.
Черный кот мурлычит, словно что-то чует...
Может гость вчерашний в мир его проник?
В соавторстве с Арсением Платтом
* * *
Разобрался давно с обидами
И почти что вернул кураж...
А ему я, нет, не завидую.
Ты его, как меня, предашь.
Бросив пить и побрившись наголо,
И инстинкт основной уняв,
Воспаряю над миром ангелом,
Всех простив, кто преда́л меня.
Милосерден бываю разово,
Хоть на небо без стука вхож.
И пока не спешу выбрасывать
Из карманов кистень и нож.
Но лихую тропу порошею
Скоро набело заметёт.
Если ласково, по-хорошему,
То к любой подберёшь подход.
На любую натуру хитрую
Есть с обратной резьбою винт.
Я беседу провел с поллитрою...
Из окна стал светлее вид.
А когда со второй заканчивал,
Крылья выросли за спиной…
И нашептывал голос вкрадчивый:
– Не пора ль ещё по одной?
Согласился. Добавил. С тормозом
Только трусы несутся вдаль!
Расставаясь с печальным образом,
Ростом вырос, красавцем стал.
Серость буден стаканы скрасили,
Избежать петли удалось.
И живу я с собой в согласии
После литра лишь, меньше – врозь.
Под ленинградскими березами
Да в страхе страшной мировой,
О, мальчик с бедной головой.
С паническими гладиолусами
Ступает скорбно в третий класс,
Не узнавая всякого из нас.
Друзей его летающие личики,
Остроугольные значки,
О, в коробках занюханные спички,
О, кур подвешивание на крючки.
О, всюду космос.
Вот берет Надежда Игоревна,
И, пальцем медленным по глобусу скользя,
О, взрытый глобус -
Ничего не выиграно.
Летим в столовую по космосу, друзья.
Где Стыд и Срам, и золотом по золоту
Картина стыдного и страшного суда,
Зверьки неутоляемого голода
И ленинградские траншеи навсегда.
Хотелось мне в холодный вечер,
Приняв саке, кричать «Банзай»!
Но в доме тихо, хвастать нечем,
Опять на ладан дышит Сайт.
Остепенился дух бунтарский,
Скопцом настроенный на лад.
Один Гришаев жестом барским
Стишок бросает в дошколят.
ЮЮ когда-то тут со смаком
Сиял сверхновой, но померк.
И графоманов ставит раком
Лишь после дождика в четверг.
Насмешники точили лясы,
Входили в раж до хрипоты...
И вот седые ловеласы
Забили вялые болты.
Утихомирились путаны
И отошли, отдав концы.
А удалые капитаны
На суше кур пасут: "Цып, цып!"
Ни с чем вернулись аргонавты,
Пропил факир свою чалму...
И завопил последний автор:
"Мне очень страшно одному!"
2020-01-21 08:40Мимо / Булатов Борис Сергеевич ( nefed)
К ночи думаю о вечном,
Каюсь мрачным дураком:
Для чего мечту беречь нам
В мире чёрном никаком?
Николай Бошинцев
* * * Мучат думы никакие, Вечность пялится в окно. Я опять промазал кием И концом порвал сукно. Критиканов лай собачий, Друга старого совет. Если с верой нет удачи, И в удачу веры нет. В этой партии не светит, Петь пора «За упокой». Я – известный теоретик, Только практик никакой. Быть хотелось точным, веским, Но не ладится удар… И шары вселенных с треском Улетают в никуда. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕНиколай Бошинцев – «Туннельный эффект» * * * К ночи думаю о вечном, Каюсь мрачным дураком: Для чего мечту беречь нам В мире чёрном никаком? Хоть верстой расти – да где ж там Выгрызть звёзды из планет, Если в вере нет надежды И надежде веры нет. Но в «нигде» печальном где-то, Въявь не ведая сама, Расстилает тени света Ослепительная тьма. Там на краешке простора Горстка времени блестит, Там решительно и споро Даже Бог меня простит.
Я в молочном отделе стою
Ты в отделе как будто мясном
Розоватую дымку
Сквозь пройдёшь и оставишь навечно свою
На плече моём руку-улыбку
Голубая гора молока
Творожки и сметана
Это, что ли, душа призывает смотреть в облака-облака
И теперь и всегда постоянно
Милый друг, ты на север
А я, друг мой милый, на юг
Расступаются легкие двери
Сколько набрано! Не хватает возлюбленных рук
Вечен оклик потери
Баснословный снежок вот и здесь
Как будто лицо без конца
Уточняет черты, ты покинешь
Тротуары и сквер, оставляя вопрос – мы ли есть?
Рук возлюбленных от лица не отнимешь
Под музыку Чайковского и Баха,
Среди мерцанья фар и стоп-сигналов,
Над Киевом парили мы без страха,
Как парочки влюблённые Шагала.
И разлетался город в стёклах зданий,
Огнями многочисленных созвездий.
И в млечный путь рекламных обаяний
Врезался свет от нашего L-200.
Потоки улиц, светлячками знаков
Нам диктовали правила познанья.
Остановившись, мы купили раков,
Не выдержав голодного урчанья
В глубинах естества. И безыскусно
Мы ели на обочине дороги,
Отстав от всех. И было как-то грустно,
Спокойно так. И стали мы как боги.
Что смотрят издали на гонки выживанья.
В статичности своей освобождались
От скоростей, сигналов. Опозданья
Нам стали даже милы. И не каясь,
Мы сели на обочине дороги.
Взглянули ввысь. Увидели звезду.
И поняли, что гонки так убоги.
И что забыли яблоко в саду.
20.12.2003.
Что-то стал я думать туго,
Не подводится итог.
Или жизнь загнала в угол,
Или просто съел не то.
И всё меньше дней в кубышке,
И ночей всё больше в ней...
Или просто выпил лишку,
Или мало было мне.
В воздухе влажном важно застыла лавра,
Днепр в отраженье вобрал городские гирлянды.
Города нет, только во тьме как лава
Стекают к подножьям холмов нарядны
Церкви, дома, гостиницы массой света.
Цепями огней мерцают дороги, машины.
И кажется, что вот сейчас, не спросясь совета,
Я в высь поднимусь, обернувшись плащом мышиным
Неба, над городом маревом тёмным висящим.
И буду смотреть с высот на красоты земные.
Покажутся мне соборы, мосты – настоящим.
Ведь сверху мы небу видимся чуть иными…
* * *
На третий день стал старым Новый Год –
Невнятна речь и ходит еле-еле.
А что случится с ним через неделю,
Когда закончит праздновать народ?
Пока же тормозить причины нет,
С утра поддал слегка – и полетели!
Хлопушки, фейерверки, карусели…
Я много лет гадаю – в чём секрет,
Что мы так прожигаем эти дни?
Здоровьё чахнет, сбереженья тают,
Но гоним во весь дух коней по краю,
Балдея от игрушечной фигни.
А мне она прискучила давно!
Ведь маски каждый раз одни и те же,
Ковёрный с бородою на манеже,
И крутят надоевшее кино.
На всём седой замшелости печать…
А, может быть, нам лучше всей толпою
Нырнуть с разбега в прорубь головою
И Новый Год по-новому начать?!
* * *
Герою пряник, а баранам кнут,
Всем угодить – нелёгкая работа...
Бумажные кораблики плывут,
Скрываясь с глаз за первым поворотом.
Их наспех смастерили из газет
И на ручье устроили регату.
У каждого есть маленький секрет,
А кто утонет – сам и виноватый.
Безмерно увлечённые игрой,
Уверены, что мы навеки вместе...
Когда погибнет доблестный герой,
Его бараны закопают с честью.
Твой снимок наподобие окна мне
Открыл далёкий вид на Демерджи —
Шершавые фаллические камни
В оправе ржавых листьев — миражи
Чуть тронутые ветхостью осенней,
Обласканные гаснущим теплом —
Насельники Долины привидений.
Проникнуть за экранное стекло
Усилием невидимого глаза
Не трудно, вспомнив древние рассказы —
Страшилки для татарской детворы —
О саблях — чадах адской наковальни,
О колдуне... Минуя гул вокзальный,
Всхожу на пик дымящейся горы.
Архитектура, небо и вино —
Три верных основанья, три приметы
Санкт-Петербурга... Мокрое окно
И снова солнце — ветреное лето
Заставило забраться на чердак.
Мы с крыши наблюдали, как летела
К нам туча от Исаакия и как
Дождем ее истаивало тело.
Он двигался широкой полосой
По глади неба дымно-бирюзовой
И подступал завесою косой,
И сыпал брызги... Словно бы по зову
Неслышимой сирены все вокруг
Заторопились в сумрак помещенья,
Лишь мелких облаков нестройный цуг
Вдали хранил несуетность движенья.
Для вороны несерьёзно
Быть писклявой как комар,
Взгромоздилась на берёзу
И кричит как надо: "Кар!"
Страницы: 1... ...10... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ...30... ...40... ...50... ...60... ...70... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400...
|