|
|
* * *
Привлекает тайна чёрных дыр,
Дивное отродье Вельзевула,
И меня однажды затянуло
В мышеловку, где «бесплатный сыр».
Не кретин безмозглый, не тюфяк,
А польстился – молью на онучи,
Мощью чу́дной в рог бараний скручен
Был, раздавлен, сплющен, как пятак,
Отупел отточенный клинок,
Стала мягче воска сила воли.
И, теряясь в незнакомой роли,
Дать отпор достойный я не смог.
Вдрызг причинно-следственная связь,
Горизонт событий рвался в клочья,
Осыпалось время многоточьем,
В точку сингулярности стремясь...
За парсек с тех пор я обхожу
Чёрных дыр туманные границы,
Но упорно, еженощно снится
«Чернодырья» лакомая жуть.
Боестолкновение – три минуты.
Выстрелы. Разрывы. Тишина...
И лежат убитые, как будто
мать их обняла, а не война.
Господи, ведь ты был рядом с каждым!..
Каждого на руки свои брал.
Что ж ты смерти чад своих возжаждал?
Кто ж тебе- твой сын, товарищ, брат?
Я не всуе, я спросил конкретно, -
за кого ты, господи, скажи?!..
Он ответил – за полоску света
в темноте, над пропастью во лжи...
Жалею, что ни разу не обнял,
что не сказал ни слова из запретных.
Ни надерзил, и в такт – не обаял,
как не стрелял – за тех или за этих.
Живешь в своем Ижевске, как жила…
А быть могло все так же, но иначе -
была б как князю, ты моя княжна,
как должное из княжеских чудачеств.
Поэт ловец вселенских звуков.
Что вырастет потом из буков?:)
«Нам не дано предугадать».
И собирая сор в тетрадь,
Так по Ахматовски беспечно
Пытаемся поймать мы вечность.
Вот слово о словах слетело с уст
И вспомнился конечно славный Пруст
И Джойса слог, что легок и текуч.
И сам Толстой разлегся среди туч.
Не Алексей, конечно, граф другой.
Вот слово запросилось на постой.
Впечатанным изменчивым мгновеньем
Оно скользит по монитору с изумленьем,
Что рождено и вОльно улететь.
И я ему хозяин лишь на треть.
Треть Богу, треть читателю оставь.
И по пучине стиля брасом вплавь,
Преодолев и косность и язык.
И даже память поменяет лик
Когда в инет запустишь ты абзац.
Хоть впрочем Текст пожалуй лишь эрзац.
Что истинно, что ложно – все равно,
Ломать язык в угоду рифме суждено
Терять подсмыслы, смыслом придавив
Свой вольный стих, он родом не из Фив
Всего лишь из-за дальних темных гор,
Где в прибаутке ехал дед Егор.
Вот так словами раскидавши сон
Я вечерами двигалась сквозь рифму.
Сейчас не то, писать себе в урон.
Коль тема не такая — жди Каифу.
Приговорят, распнут, не тот язык
Не те слова и мысли не в порядке.
Я лучше придержу свой скорбный крик
И успокоюсь, размечая грядки.
Я посажу картошку, лук , чеснок
И может даже расскажу об этом.
Про остальное — рот мой на замок,
Себе не разрешаю быть поэтом.
Вот каждый хочет приспособить праздник
К своей идее , к своему народу.
А он цветет как редкостный проказник
И каждому идет не зная броду.
И кажется, что пусть убив друг друга,
Мы встретимся на общей службе вышней,
Что расстелив пасхальный плат средь луга
Нас к общему столу ведет всевышний.
В слова как в запой уйду,
Буду петь глупости , дудеть в дуду,
Песни про березы, морозы, только не про войну.
Буду гнать облака, ледники и даже волну
Искать утешение в малом свершении,
Шмелем жужжать.
Только бы не помнить, не знать
Что рать на рать…
Я не рифмую, я рисую,
Закрыв глаза, под вой сирен.
И думаю: все это тлен.
А может лучше потанцую?
И жестом предам желание
Любви и счастья!
Прочь ненастья!
И с мелкой дрожью покаянье
(Чтоб боль стереть)
Изображу при топом резвым.
И отзовусь порывом резким
на слово «смерть».
Все это лучше чем реветь!
Уткнувшись с ужасом в подушку,
Звонить потерянной подружке.
От осознания стареть.
А с крыш срываются сосульки и зарываются в сугробы,
Капель пробила тишину.
На полке книжной две свистульки забыты пыльны и убоги,
Но смотрят гордо в вышину.
Им виден лик иконы темной,
Им виден фолиант старинный
И Пушкин там с улыбкой томной
И сборник повестей былинных,
Но тише! Это Никому…!
Да я бы за, за лучшее естественно.
Но что-то я пока готовлюсь к всякому.
Сегодня все картины под стеклом
Сняла со стен наверное с переляку я.
Вот вставила украинское слово
Хоть раньше бы и злилась от такого.
Когда все закончится в гости приеду,
Вино привезу и улыбку сквозь слезы.
Когда все закончится пышную Леду
Найду я в музее, скопирую позу.
И буду нежна и развязно беспечна,
И буду внимать вашим строчкам ритмичным
Когда все закончится будет лишь вечность...
А ВСЕ это глупость, хотя и эпична.
«Я хочу повеситься
в начале мая месяца»
А Воловик.
Я хочу повеситься в конце сентября
Поднимаясь к небу по стопкам книг.
Я хочу представить Ему улучшенную себя,
А не зомби с именем, перешедшим в ник.
Покачнусь на стопочке,
Булгакова выбьют…
В воздух ножки в тапочках...
и уют.
* * *
Не сиди до утра в интернете,
не читай без конца новостей -
можно в ящик сыграть на рассвете
от обилия мерзких вестей.
Войны держат за горло мир цепко,
вновь на брата окрысился брат,
ни стихи не спасают, ни лепка,
ни Малевича чёрный квадрат,
ни воздушная стать балерины,
ни джазмена пьянящий улёт...
Мимолётна любая картина,
всё проходит – и это пройдёт.
Ложь потоками слева и справа,
за копейки кукует пророк,
и культура – всего-то забава,
чтоб уснуть ты под сказочку смог.
Лишь во сне нет назойливой фальши
и корыстной брехни через край -
так что лучше ложись-ка пораньше
да попозже, как можно, вставай.
"Что останется после меня?
Вымытая тарелка…
Будильник, поставленный на 6.50…"
В Кондаков
А после меня останется куча тарелок
Старьевщик «богатства» эти скупит за грош.
Прялки, чайники, лошадь сделанную из опилок...
А книги, коллекцию марок пустят под нож.
Дочка сказала, что заберет может пару картин,
Может вазу прадеда из Китая и то не факт.
А я плаваю в этой среде как тупой ламантин
И балдею от каждой вазочки, но кончается фрахт.
Скоро вынесут тело, скорее всего сожгут...
а может влетит в мой дом какая та там ракета
И книги с грохотом, полки на пол падут
И будет огнем их, моим... вселенная разогрета.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья
Белла Ахмадулина
* * *
Накрыло ночью облако свинца
Больницу – это бил французский «Цезарь».
В такую ночь не спится мудрецам,
И не смыкает глаз Великий Цензор.
Он явно упускает нить игры,
Убрали под сукно его каноны.
Семёрками летают топоры,
Разя «двуногих тварей миллионы».
Такие вот дела: то плач, то смех,
И лишь гадать, что ждёт нас всех в финале.
Намедни разъяснял ведь Главковерх,
Что мы ещё всерьёз не начинали.
В смартфоне лжёт ублюдочный петит,
Единства нет ни сверху, ни в народе.
А детский мир на саночках летит,
И силу набирает новогодье.
Смешалось всё, уже не разобрать,
Где мухи, а где, собственно, котлета.
Поляки собирают срочно рать -
Наверное, не расхлебать до лета.
Д.М.
* * *
Когда на сто закончилась кукушка,
И гуси дружно устремились ввысь,
Над польской захолустной деревушкой
Был сбит хохлами шведский мальчик Нильс.
Летел себе домой, совсем не в теме,
Что небо стало местом для боёв.
Закрученный сюжет – куда там Сельме!
Такое и не снилось Лагерлёф.
Наш дудочник пошёл не тем маршрутом,
Свалился Мартин раненый в пике,
Ни зонтика, ни ранца с парашютом,
А крысы ликовали вдалеке.
Торчат ракеты в тыквах и укропе,
За каждой хатой прячется отряд.
Для них теперь лафа по всей Европе,
Они её имеют, как хотят.
О, бедный Нильс!
Ты жил в прекрасной сказке
И лиса Смирре победил один,
А надо бы родиться на Аляске -
Глядишь, и дотянул бы до седин!
Вестник с вечностью в конверте
Будет позже. А пока
Ожидание бессмертья
Подают по четвергам.
Тишину не потревожу
Тех, с кем не блуждать уже.
Ляжет снежная пороша
До весенних рубежей.
У лирических поэтов
Я печаль возьму взаймы.
У зимы всю жажду лета,
А молчанье – у немых.
И куда зимой, узнать бы,
Унесет меня пурга?
То ли ангелу в объятья,
То ли к черту на рога...
Я говорю – ты была.
Ты утверждаешь, – так не было.
Землю окутала мгла…
Лучше нам – синего неба бы.
Споры тут ни о чем.
Нечего, да и не зачем.
Ты тут вообще не причем…
Ну, постараюсь быть неучем.
Главное, – что в тебе,
то есть моё, в запропалости,
в этой счастливой беде,
от колыбели до старости, -
быть, понимать и любить,
и всепрощая немыслимое, –
найденное хоронить,
боль возвышая до истины.
Было ли?... Что с того?..
Этих ответов месиво
жизнь раздает легко,
всем улыбаясь весело.
Да или Нет – прошло,
не начинаясь, в общем-то.
Было всё хорошо
наедине и в обществе.
Жизнь – это ты и я.
Минус одно, другое ли...
Все мы – союз, семья, -
кого-то... и объегорили.
Страницы: 1... 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ...20... ...30... ...40... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|