|
|
Иду на рынку – в овощной раскладе
Меня смущает необычный вид:
Ряды бананы, словно на параде,
И тыкыв, как беременный стоит.
И предлагает хачик, встав на ящик
И в раже даже потеряв покой,
Лимону кислую,
А с ней капуст хрустящий,
И кукуруз – пупырчатый такой!
Все посмешалось – люди и не люди...
Клубник – за четырех коней пакет,
И баклажана, словно хрен на блюде,
Вся синяя на целый белый свет.
Торчит морковкой красный весь редисок...
Я впала от восторга в забытьё -
Смотрю в кулак – там мой покупкин список:
"Салату надо мне!"
Ага, её!..
Атака зимы захлебнулась дождем,
Разорваны в клочья знамена метели,
Армады снежинок напрасно летели
На землю. Ну что же, еще подождем.
Ведь в наших краях белизны торжество
Лишь времени дело. Покров безупречный
Январское небо набросит на плечи
Усталому городу под Рождество.
Придется к лицу этот праздничный дар
Старинным домам, площадям, переулкам
И тихому скверу. Пойдем на прогулку
Тот час же – пока еще бел тротуар.
Канун Рождества будет ясен и нем,
Цветными огнями затеплятся зданья
И ярче их света – над миром сиянье
Звезды, указующей на Вифлеем.
В этот вечер очень вяло смеркалось,
Не ждалось никак до ноченьки темной.
Извелась совсем...
Раз пять отдавалась,
Но тоски не уняла неуемной.
Освещая желтым серые стены,
Зажигала канделябры ли, бра ли.
За диваном что-то прыскали в вены,
На диване что-то за щеку брали.
Мрачно слушала под мухою Баха,
Ела чипсы и читала про Еву,
Всем затрахала мозги и без страха
Повернула в коридор и налево.
Шпингалетом прогремела надменно,
Деловито с жопы джинсы стянула,
И колено-да-да-да-преклоненно
Головой на унитазе уснула.
Не пробив моей усталости кому,
Ссали в ванной все, и нечего охать!
Все равно я там ни с кем не знакома,
Да и выспалась довольно неплохо.
РАССКАЗ ДЕПУТАТА
* * *
Уткнувшись лбом в ладонь
и погрузившись в думы,
Хотел вздремнуть,
но депутатский гвалт
Заснуть мне не давал –
огонь, азарт!..
Они делить пытались
меж собою суммы.
Один, басистый, всё
просил на просвещенье
Побольше дать,
но назван был ослом
Мужчиной за спиной,
их понесло…
И женщины зашлись
в сердцах от возмущенья:
- Ах, эти мужики –
козлы, без исключенья!
- А вы слыхали,
как дрозды поют? –
Спросил с галёрки
лысый тадепут…
Тут, как по волшебству,
утихли разом пренья.
И были решены
проблемы в две минуты,
По-братски поделён
бюджет страны,
В которой пред дроздами
все равны.
И даже Жирик
не гундел надуто.
Короткого курортного сюжета
Вульгарен антураж, да и не нов:
Поношенные пляжные штиблеты,
Скелеты деревянных топчанов...
В глубокую нирвану океана
Соскальзывает солнечный желток,
Фланируют курящие путаны,
Кокетливо отставив локоток.
Таращатся ночные тротуары
Глазами любопытных фонарей
В укрытые от взглядов будуары,
В открытые промежности дверей.
Неспешно начинается движенье
Раскрашенных загаром спин и плеч
Под запахи людского вожделенья,
Под вольно-возбуждающую речь...
Шершавит под подошвами площадка;
Седой король глиссандо и синкоп,
Изящный пианист, на стуле шатком
Впадает в экстатический озноб.
Куражась и смеясь альтовым соло,
Наяривает чёрный саксофон,
На бёдра танцовщицы полуголой
Мужья косятся, обнимая жён.
Свингуют пары в живости фокстрота,
Прощаясь, лето стелет лёгкий дым.
До одури меня целует кто-то,
И терпко пахнет телом молодым...
Мне не по нраву «Олдсмобиль Торнадо»,
И «Боинг» – не фонтан! Не полечу!
Не предлагайте яхту мне! Не надо!
И даже танк...
...На танкере хочу!
Достали аэробусы и тачки!
А танкер – круто!
Это ж не вагон? –
Ни тесноты, ни грохота, ни качки!
И нефть своя! – полмиллиона тонн!
Не развернуться в Аденском заливе
И мал Босфор такому кораблю –
Есть минусы в подобной перспективе,
Но плюсов больше, точно говорю!
Не надо трат на зимнюю резину,
Не надо взгляд гаишника ловить!
Пусть с места эту дуру трудно сдвинуть,
Но если сдвинул – не остановить!
Ведь он длиной, наверно, больше мили!
И шириной, я думаю, подстать...
Вот там и буду ездить в «Олдсмобиле»,
А может, и на «Боинге» летать!
В мае живешь, в октябре только пишется -
Грустью рождается слово.
В шуме листвы опадающей слышится
Тихая песня иного
Края. Туда отправляются стаями
Тени ушедшего лета.
Видишь, и наши с тобою растаяли
Где-то вдали силуэты.
Там за рекою небесно-зеленою,
Вьющейся неторопливо,
Образы памяти вечно влюбленные
Бродят в забвеньи счастливом –
Между стволов, погрузившись в молчание,
В ласку полдневного света,
Слушают голос листвы и журчание
Незатихающей Леты.
* * *
Давно пасу я мысль одну,
Хотя, казалось, не тупой.
И, видно, даром пропаду,
Влетев в космический запой.
А помню славные деньки,
Без дум, сомнений и нытья.
Самоуверенный кретин,
Доволен был судьбою я.
Во что играем, что поём,
С тоскою справиться стремясь,
Теряя годы день за днём,
Надежды втаптывая в грязь?
Но тянет время тетиву,
Подаст услужливо колчан
И даже вытащит стрелу –
Хоть сдохни, только б не молчал.
Кому охота сдуру лезть,
Подняв забрало, на рожон?
Забыв про совесть, ум и честь,
Сидим под юбками у жён.
А правит массою мамон,
Душа молчит, погребена.
И лишь порой чуть слышный стон
Напомнит, что жива она.
Я сам себе вспорю живот
Порежу тушу на куски:
Так, где же тут душа живёт?
А ну, мозгами-то раскинь,
И через боль бесплодных лет
Её на волю отпусти…
Лети, душа, на Божий свет,
Не дело чахнуть взаперти.
Божественность любви и чертовщину
Познав и к ней не будучи добра,
Я изваяла для себя мужчину,
Как водится, из лишнего ребра!
И по ночам, глуша подушкой стоны,
Пылая от немыслимых страстей,
Себе шептала я: "Пигмалиона,
Вот он какой – прекрасный Галатей!"
Но зло любовь людские судьбы правит,
А я ее ждала не час, не год -
Ведь Галатей всю жизнь мою отравит,
Когда со мной немного поживет.
Ночи у нас здесь черны,
и поздние утра ненастны,
в туманах, что так холодны,
дороги ползут серой пастой
из тюбиков дней, темный лес
и ангелы – из ППС.
Рубцы от колес на дороге
присыпанной слабым снежком,
рубцы нищеты на убогих
строениях... Тягостный ком
теснится в груди, отчего же
здесь жизнь так убога и зла
как гвоздь, плохо вбитый в прихожей,
как ржавая в вене игла.
Здесь жизнь все права отдала
бегущему небу над трассой
глухой безнадеге болот,
выводят начальные классы
послушное слово «народ».
Ларек, птицефабрика, школа,
старуха собакам грозит,
заснеженная трасса Кола-
безрадостной жизни транзит.
Расстроишься клекотом зыбким
к теплу улетающих птиц...
А дети рисуют улыбки
на клеточках маминых лиц.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...110... ...120... ...130... 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 ...150... ...160... ...170... ...180... ...190... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|