|
|
Ещё дышали холодом в горах луга альпийские.
Ещё дремали вязкие туманы на холмах.
А в городе Саратове, на тихой узкой улочке,
Под пианино старое скорбел в миноре Бах.
Когда же солнце юное, сквозь молоко рассветное,
Лучами тонкорунными позолотило край,
Преобразилась музыка: возвышенно-торжественно
Взмахнув крылом над улицей, вдруг заиграл рояль.
Когда мечтаем мы вдвоём
В час долгожданного свидания,
Я слышу в голосе твоём
Богини древней заклинания.
Под сладкозвучие речей
Я с упоеньем представляю,
Как вседозволенность ночей
Пьянит меня, подобно маю.
Как в мире красочных картин,
Под переливы златоструя
Желанных губ твоих рубин
Утонет в бездне поцелуя.
...
Так отчего тогда грустны
Свидетели твоей награды:
На небе бледный диск Луны.
В ночной тиши фальцет цикады.
Крым. Пансионат ”Таврида“,
1-2 августа 1996
Арсению Платту
* * *
Промелькнуло бабье лето птицей,
Бабья осень плачет за окном...
Мне родные редко стали сниться -
Чаще те, с кем даже не знаком.
Отходняк безжалостно колотит,
Сквозняки елозят по вискам…
За столом, нахмурившись напротив,
Водку пьёт, не чокаясь, тоска.
В рюкзачок закину скарб убогий,
Сяду в электричку и – айда!
Но в дороге снова нянчить слоги
Буду по привычке, как всегда.
Спрыгну на пустынном полустанке
В тишину, которой сотни лет,
И пойду по полю, словно сталкер,
Шаг за шагом прямо на рассвет.
Перелесок, речка, брод, осины…
И, судьбу хромую не виня,
Растворюсь, как соль в воде, в России,
Будто вовсе не было меня.
Незаметно калитка открылась.
Платье лёгкое выше колен.
– Так недавно мне молодость снилась –
Невозвратного сладостный плен.
Вся: полёт, свежесть, ветра дыханье,
В cинем море – простор кораблю...
Что ей лепет мой в такт со стихами:
”Я люблю Вас! Люблю Вас! Люблю! “
13 декабря 2005
Примял травы густую мякоть,
Сорвал исподнее рывком,
Присел на солнышке ”по.крякать“,
Ласкаем майским ветерком.
Кусты зардевшейся сирени
Весна одела в пастораль.
Слегка расслабившись от лени,
Он созерцал родную даль.
Подобно вьюкам каравана,
Баржи качает на реке.
На фоне древнего кургана
Пасётся стадо на лужке.
На лаве жидкой, звонко споря,
Проказниц мух сгрудился рой.
Бычок-трёхлеток, кличка – ”Боря“
С телушкой возится рябой.
Мораль в бесхитростной картине
До гениальности проста:
– Как не завидовать скотине,
Увидя жизнь из-за куста. –
20 апреля 1998
Я пил настой шиповника
Под аромат жасмина,
Джаз лился из приёмника,
Всё телу было мило.
На блюде бледно-розовом
Зефир пленял уста,
И рядом белых клавиш
Дразнила пастила.
И занавес оконный,
Похожий на вуаль,
Хранил мир полусонный,
Где изгнана печаль.
Она влетела в комнату,
Нарушив грёз покой,
Окраскою тигровой,
Недоброю молвой.
Зигзагами полёта,
Мой взгляд свела с ума,
На яства не садилась -
Ни ела, ни пила.
Лишь только исполняла
Безумный танец свой,
Труба ей стала другом,
Приятелем – гобой.
И в памяти всплывала
Пора амурных стрел,
В ней талия осиная
И хищницы удел.
Ей видно не хватало
Партнёра по судьбе,
Она мне сердце сжала,
Приблизившись ко мне.
На край стола присела,
Словно отдав поклон
И мигом улетела,
Рыдал вслед саксофон.
Протяжно и печально
Мысль навевал кларнет:
Она, как ты, искала,
Чего на свете нет.
Остыл настой шиповника,
Поник цветок жасмина,
Стих джаз в устах приёмника,
Вдруг стало всё не мило.
Жизнь стала лишь довольствием,
Довольства нет – судьбой,
Но грех бить лбом об стену -
Здоров я и живой!
Как в Тавриде розы хороши!
Я преподнесу тебе букет.
Помечтаем в миртовой тиши,
Встретим тихий сказочный рассвет.
Со скалою шепчется волна,
Пенистыми брызгами звеня.
Чашу моря серебрит луна,
В бесконечность звёздами маня.
Нас укроет под напев волны
Из созвездий сотканный альков.
В букве О фаянсовой луны,
Воспевая вечную любОвь.
26 июля 1996
Крым, пансионат ”Таврида“
Любуясь исподволь прохожими,
Искала в лицах благородство,
Всех рисовала непохожими,
Но, что за радость в этом сходстве?
За угнетенностью суровою
Увидев радости приметы,
Глаза усталые соловые
Веселым наполняла светом.
Штрихами чистыми, как лучики,
Мир создавала небывалый.
Вот так бы жизнь мою плакучую
Мелками ты разрисовала.
И все глухое и невзрачное,
Что душу слабую тревожит,
Укрыла зеленью прозрачною.
И наплевать, что непохоже.
Здесь зимнее небо алеет порой
От теплых ночных огней,
И тучи сияют над Желтой горой,
И ярких небес темней
Становятся скаты заснеженных крыш
И кроны озябших лип.
А ты замираешь, стоишь и молчишь
От шума машин вдали —
На улочке узкой, ведущей к реке.
И медного неба тон,
И нити огней, что дрожат вдалеке,
Напомнят цирк-шапито,
Где жизнь протекает под знаком игры,
Где грёза свои зажигает миры.
* * *
Вы проникли в меня,
словно ниндзя – без спросу, тайком,
И живёте уже
много лет просто так, без прописки,
Взяв в привычку ходить
без всего – голышом, босиком...
Я по милости Вас
угодил в категорию риска!
Почему я томлюсь,
ожидая инсульт иль инфаркт?
Кто подвёл под статью,
белой ниткой сшив тёмное дело?
В коммуналку моя
превратилась душа – это факт,
И гуляет по ней,
раздеваясь, роскошное тело.
Я не пень, не старик,
и взорваться однажды могу.
Словно Бруно, горю,
и конца этой пытке не видно.
Доли нет тяжелей -
не желаю такой и врагу...
Есть ли совесть у Вас,
дорогая, и как вам не стыдно?
Ад – шикарный курорт
по сравнению с жизнью такой,
Мужики по ночам
в гости к вам незнакомые ходят.
Я, как в трансе, лежу -
ни ногой шевельнуть, ни рукой,
Вспоминать лишь могу
О потерянной ныне свободе.
Стиснув зубы, мечтой
я одною заветной живу,
Выживаю, верней,
по судьбе без вины виноватый:
Час настанет, когда
повстречаетесь мне наяву,
И спрошу я за всё -
будет долгою ваша расплата!
Страницы: 1... ...50... ...60... ...70... ...80... ...90... ...100... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 ...120... ...130... ...140... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|