|
|
Не стихи я пишу. Со скрипом
Из себя выжимаю боль,
В голове барабан, не скрипка,
И не сахар в крови. Соль.
На бревенчатой шахматной сцене
Задыхаясь в густой пыли
Пред судьбой не склоняя колени,
Погибают мои короли.
Кровь впитает труха опилок,
Это нужно лишь мне. Одному.
Прохожу сквозь свои Фермопилы,
Проживаю свою Колыму.
Допишусь я, увы. Похоже
Он настигнет меня в срок,
Наждаком по больной коже
Потечёт ледяной песок.
Под напором слепой стали
Рухнет пешек неровный строй,
На последней горизонтали
Безнадёжный веду бой.
Прост мой выбор – успеть сдаться,
Или храбро пойти ва-банк,
Но в живых всё равно не остаться.
Продолженья не будет. Цугцванг.
 Чем этот камень пропитался странным,Что встал высокой древнею стеной?Столь белой белизна быть может ранойДля города, что полон стариной.СТЕНА... Осколок из тысячелетий...Ты – гордость, ты – и преданность, и прах,Который на призыв людей ответив,Собрался здесь, горя огнём в сердцах.И люди плачут, проникаясь Храмом,Забыв, что их порыв ничтожно мал.Тебя прикрыв собою, вечным шрамомЛежат сыны твои у «плача скал».*Как царство, ты, небесное, воздушен,Хотя узнал удары палача,Простёрто сердце Книги** к нашим душамНа лезвии жестокого меча.Ты слышал голос древнего Пророка***,Который испытанья предсказал,И цезарь с армией и волей рокаТебя спалил, оставив идеал.Да кто ж убьёт наследника Давида? –Великий – в злате вновь стоит своём!А взгляд сей горделивый, что он видит,Весь в думах светлокаменных... о чём?О тех, быть может, людях, что векамиВ предсмертной клятве, будучи вдали,Шептали пересохшими губами:«Забуду ли тебя, Иерусалим!..»****Сошлись наследия на перепутье,И, свет приветствуя, взросла трава.*А после тьмы и ненависти жутиОбжиты вновь надежды острова.И снова у подножья Царства Мира,Мы, каждый год провозглашая тост****За город наш, за нашего мессира,Ко Храму возрождаем древний мост!**********************************Плачущие скалы на подъёме в Иерусалим:источники воды внутри камня находят выходчерез трещины и выглядят, как слёзы, наповерхности скалы. Там же – обелиски памятизащитникам Иерусалима в войну за независимость.** Библии (Ветхого завета)*** Пророк Иеремия, обличал иудеев за отступлениеот Бога, предрекая им бедствия и войну.**** фрагменты из традиционных молитв.*На стене Плача, как символ надежды,между древними камнями пробивается трава.
 Ни снегу – надёжному другу ребят,ни дивам* в несчётную рать –смотрящего на отраженье себяот зеркала – не оторвать.Поправит платок и ещё волосок,а взгляд со стекла – он кому?Движенье во фронт или наискосок...и нравься себе самому...К себе тянет зеркало, словно магнит,как птиц тянет в небе летать,как парня влюблённого в деву, манИтизяшная, милая стать.За гладью зеркальною – что ж за стезя,где ждёт неустанный двойник?Такой же он, словно вписал бы себяты в свой закадычный дневник.И мир тот, хорош ли? Он – лучше, чем наш?И льёт ли там свет Божий день?А тот что за гранью глядит, как мираж...Считает что ты – только тень...* чудесамИллюстрация: Любовь Спевак
Лишь слово молвлю, но каков раскол!
Как молотом в стекло оконное!
Осколки льются молоком на пол –
Необратимость соверш(о)нного...
Клок света с пола ловит потолок,
Ступаю около бесценного.
И звоном золота слоится каждый слог –
Непостижимость соверш(е)нного...
Ведро как колокол, осколков толокно
В совок сметут волокна веника.
Слова! Слетают! Светиться! Окно! –
Неповторимость вдохновения!!!
Иду прогуляться, бездельем влекома.
Со света в закат переход так разителен.
На громкое «Хай!» улыбаюсь знакомым,
Не слушая треп их, молчу обходительно.
Навстречу мужик прямо с пылу и с жару
Дыляет из бани с обтрепанным веником.
Другой, но не лучше, вылазит из бара,
Шатаясь, корячится вниз по ступенькам.
Толпа черножопых стоит у киоска.
Народ не на шутку штурмует трамваи.
Скучающий мент – на погоне полоска –
Дубинкой стучит о сапог и зевает.
Кошак шуганул воробьиную стайку,
За ними рыча, упираясь с натугой,
Проследовал пес, волокущий хозяйку,
И в полном составе схиляли за угол.
Детишки из школы, бабуся с собеса,
Две сплошь размалеванных лярвы на блядки,
Мамаша из садика тащит балбеса,
Народец со службы – все в полном порядке –
Фуфайки, «аляски», шикарные шапки,
Пальто с соболями и шуба из ламы,
Все тащат картонки, пакетов охапки,
Лишь я тут одна – симпатичная дама.
Но, видимо, все же гуляю напрасно,
Не выйдет шедевра из этой прогулки.
Продрогла, как мышь, сигарета погасла
И хрен на нее! Вот и мой переулок...
Задремала в клетке птица,
Тень застыла на стене,
В небе месяц серебрится,
Только грустно что-то мне.
И со мной взгрустнули липы,
Наклонясь листвой к окну,
Только где-то слышны скрипы,
Как же я теперь усну?
Ты со мной был нынче нежен,
Голос твой меня ласкал,
Словно ветер рвался свежий,
И в ночи меня искал.
На листок ложатся строчки,
В них и нежность и тоска,
Дарят свет твои звоночки,
Хоть летят издалека.
И счастливым этим звоном
Наполняется мой дом,
А любовь протяжным стоном
Образует в горле ком.
Засыпаю на рассвете,
Вижу сон старинных лет,
Так, как сказку видят дети –
Мир за стёклами карет.
Читая пресловутые новеллы,
И наслаждаясь полным откровеньем,
Кажусь себе вполне уже умелой,
И прочь гоню ненужные сомненья.
Желания сверкающей гирляндой
Ползут по венам жаждущим моленьем,
И утопая в запахе лаванды,
Я опускаюсь на твои колени.
И обнаженной смелостью пытаюсь
Тебя свести с ума до придыханья,
К губам зовущим страстно наклоняюсь,
И ртом ловлю горячее дыханье.
В синхронности движений погибая,
Мы тонем в долгом стоне наслаждений,
Бесцветный мир по ниточкам сжигая,
Ступая по незримости мгновений
Вливаясь тенью в лунную долину,
Лишился сил художник полупьяный,
Где акварелью пишущий картину,
Отождествлял он свет с лучом кровавым,
Два-три мазка рукой почти дрожащей,
Он – словно грешник, ищущий прощенья,
С желанием по прежнему манящим,
Туда, где будет новое крещенье.
ЕСЛИ ЗАБРЫЗГАНЫ КРОВЬЮ ГРАЖДАНСКОГО
УЛИЦЫ ГОРОДА МЕТРЫ КВАДРАТНЫЕ –
К ЭТОМУ, МАТЬ ИХ, ДЖИХАДУ ИСЛАМСКОМУ
МЕРЫ ПОРА ПРИМЕНЯТЬ АДЕКВАТНЫЕ!
НАДО МОЧИТЬ, НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ –
ЧТОБЫ СОВСЕМ, ИЗВИНИТЕ, НЕ ССУЧИТЬСЯ...
ИХ – ЕСЛИ ТОЛЬКО В АЛЛАХА НЕ ВЕРУЕШЬ –
В ТОМ, ЧТО НЕ ВРАГ, УБЕДИТЬ НЕ ПОЛУЧИТСЯ.
Устав от безликих и серых поделок,
Пришла на причал для великой страны,
Где старый корабль из белых тарелок
Стоит, подавляя. Края не видны!
Впервые взглянув, восхищаешься силой
И мощью развёрнутой – флагман армад!
Не счесть раскрепивших каркас его вилок
И блеском нещадным тарелки горят!
Там палуб – не счесть, и стволов – миллионы!
Снаряды в ячейках квадратных лежат.
А нижние палубы взорваны стоном
Несушки, рождающей каждый снаряд…
Но что за команда?! На мостик из ложек
Взобрались, груза величаво неся
Накопленных знаний и курицы ножек
Слегка головою своею треся
Орёл! Капитан деловою походкой
Проходит, используя знанье дзюдо
Ну кто ещё так – незаметно и ловко
Поставит на место коварных врагов
Помощник, познавший азы навигаций
Пришпилил на нос лик полярной звезды
Теперь не нужны карты этих мерзавцев
И будут напрасны тумана труды
Скрывая собою неприбранный кубрик
Прошествовал кок, от обиды бранясь.
Ведь вместо приправ дали соевый кубик,
А соей пропитана даже мотня…
Другие достойные члены команды
Устали приказами всех удивлять…
Куда-то ушли, разноцветные франты.
Наверное, в трюм – приключения звать…
А люди застыли на палубах хмуро
Лишь курицы вопль разорвёт тишину.
«Куда поплывём?»… «Ах, какая я дура!»…
Белесые мысли (бульк!) канут во тьму…
А я не пойду… Вон и крысы – не дуры.
Неспешно плывут, свой порядок храня.
Им даже приелись те жирные куры.
Плыви, капитан, но уже без меня…
Плыви, капитан, в этом флагмане боли,
Терпенье людей попирая ногой
Веди, капитан… твоё море – из крови
Высоких идей, порождённых тобой…
Сидя в недрах старого дивана,
задом продавив его насквозь,
апокалиптической нирваны
ждем на среднерусское авось.
Вот она настанет, как сказали
нам по телевизору вчера,
и тогда умоются слезами
все америкосы-немчура!
Будем куропаток с трюфелями
жрать и запивать «Мадам Клико» –
вот когда подавятся слюнями
те, чье зарубежье далеко!
Если же завистливой толпою
к нам оттуда явятся враги –
будем воевать, а после боя
в их реке помоем сапоги.
Кое что у нас еще летает.
Быстро, смертоносно, далеко...
Дядя уважать себя заставит.
Дядя это делает легко...
Что-то в нашем духе есть такое,
что берет за душу всякий раз:
наша крыша – небо голубое,
и мечта одна на всех у нас.
Чтобы мы плодились-размножались,
чтобы не работать тяжело,
чтобы нас немножечко боялись,
но любили. Нежно и тепло...
Русские в долгу не остаются,
и рука потянется к руке,
а березы наши приживутся
в самом отдаленном уголке!
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...840... ...850... ...860... ...870... 880 881 882 883 884 885 886 887 888 889 890
|