|
|
Утро за утром,
Год за годом,
Сжимая в ладони ключи,
Провожаю порог за порогом,
Тенью на день: попробуй сличи...
Я – атом, объявленный серостью будней,
Спотыкаюсь о пресность пути.
Кому столько сложенных трутней
Из дней и часов отнести?
Пусть грохнет однажды, приступит
Мой праведно прожитый час,
В котором у жизни преступник
Промолвлю: – Ребята, я – пас.
Восторг катания с горы!
Я в окруженьи детворы,
Вбегаю на вершину!
Кусок линолеума есть –
Вот только поудобней сесть...
А ну, толкните в спину!
Сияет белым снегом день!
Лечу и шапка набекрень,
А мне казалось – гладко!
Концы шарфА вразброс, вразлет!
Пыльцой в лицо взлетает лед,
За ворот и в перчатки!
Навстречу мне обрыв реки –
Скольжу! Прощайте, каблуки!
И падаю на спину!
Ору! Нет сил лететь молчком!
КружИт и поддает толчком
Коварного трамплина!
Смеясь, лежу на берегу,
Смешно барахтаясь в снегу –
Замри, полевка-мышка!
Любуюсь светом облаков
И вдруг меня со всех боков
Таранят ребятишки!
Галдят, кричат и я кричу!
И снова вверх – еще хочу –
Тащу свои «салазки»!
А ну, кто дальше! Раз! Два! Три!
Ты, горка, снова подари
Немножко детской сказки.
ПрЕданы дом и кресты на погостах.
В душах развал и смятение.
Продуты карманы. Но тЕнями толстые
Стяжают безумства и тление.
Им тоже не сладко: им важен покой.
Ан нету покоя, где деньги.
Следы их – преступники, их крошится строй
В нигилизме и в наркозабвении.
Такое веленье – на всех нагота.
Не будет заблудшим спасения.
Покуда всем правит злой вор-пустота,
Кому оправдание в бдении?
И чем же заполнить ту пустоту?
Горящим богатством иль страстью:
К картам ли, к женщинам, или к вину,
К виску ль пистолетом напрасным?
Напрасное зиждется на пустоте
И тратится ей же из жизни
За гробом – в ничто, за жизнью – в нигде.
Высокого нет, только нижнее.
А я из пустого откроюсь в любовь,
Откроюсь подлаженно, сразу.
Заполню любовью и душу, и кровь,
И в вечность уйду на экстазе.
И только в любви ко всем и всему
И утром, и днем, и ночью
Узнаешь меня, когда обниму.
И все одиночества в клочья!
- – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
Так ну же, опомнись в фатальности всуе,
Навечность во мне обрети.
Коль сладишь со мной в поцелуе,
Дам крылья на стройность – лети!
Под белым плащом одиночества
Снег не может растаять, ленивый
Под белым плащом одиночества
Как ни жуй – стонет голод сварливый.
Затих телефон арестованный
За колючей оградой молчанья,
Хоть капля надежды ворованной
Жаждет входа в темницу сознанья.
Под белым плащом одиночества
Злой судьбою ты – раб тяжких мыслей,
Но цепи сломать очень хочется,
Улететь и в пространстве повиснуть...
И светом вечерним окованный,
Обожжённый огнём пылких герцев,
Листаешь дневник ты взволнованно,
Записав откровение сердца.
Под белым плащом одиночества
Тянешь руки к луне отрешённой
Ты, жаром своим же источенный,
Что душа расплескала со стоном.
О камень прибрежный разбитая,
Пьёт волна безнадёжья веленье,
Утешившись тихой молитвою,
Не зная мечты претворенья.
. . . . . . .
Живём ли с людьми: даже близкими –
Две души, как два голубя вместе,
А можем ли всеми мы искрами
Проникаться вдвоём, словно песней?
Не сшито... и белая ниточка
Приготовилась: будет и плащик.
Неважно, откуда ошибочка
Краем пропасти встала саднящим.
Эй! Брызги восторга! Давайте в снежки!
Нацелимся вон в тех ребят...
Как школа и книги сейчас далеки,
На наши бои не глядят...
Случайный снежок бомбардирует... хлоп!
Хоть ранен я, всё – нипочём.
Одежда промокла на мне, как в потоп –
Ругать будут... Но ведь потом...
Я только всё время леплю серебро
В чудесные пули-мячи.
Индейцем танцуя, вращается кровь
И гиком задорным кричит!
Пусть солнце склоняет головку, и что ж,
Потёмки нам разве беда?
Начать новый бой нам всегда – невтерпёж,
В полон мы берём города!
Но, надо же... мама зовёт из окна:
– Алёша, час поздний! Домой!
– Ну, мамочка, дай наиграться сполна,
Ещё целый мир предо мной!
Красоты больше нет в этом доме.
Я кричу, стервенея: «Умри!»
И бросаюсь в окно, только падаю снова в подушки.
А вокруг никого. Все придумали злые подружки,
Что остынут ветра и послушно смолчат фонари.
Почему ничего не случилось?
Только буквы построились в ряд.
Закрываю глаза, притворяясь мертвецки усталой.
Я жалею уже, что тебе ничего не сказала.
Но теперь все равно – фонари за меня говорят.
В этом облаке пыли блеснет непокорная сила –
Я жалею уже, что тебя ни о чем не спросила…
16.01.06
Я готов был на то, нацелен на это:
На белое в черном, на звезды в пыли.
Но под руку встряло галантное лето,
И нет уж иллюзий, и я на мели.
А было ли лучше, если бы сладил
С безликим набором в крамоле души,
Набрался бы ереси и звезды бы сглазил?
Назвался Позором, так празднуй – круши
Иллюзий болотных наркотную сладость
И бранную сущность опознанной лжи.
Не будет в виду мягкотелость и слабость,
Но от плача в душе накоррозило ржи.
И когда, опорожненный, – эхами в лузу
Я увижу пустотами гулкости – чист,
Нахлобучу колпак из новых иллюзий,
Да заправлю на истину смазанный лист.
И закрутится жизнь по новой спирали:
И в новой коррозии – стопорный скрип.
И так без конца, пока схожи не стали
Потуги на истину и предсмертия хрип.
Жизнь так одиозна, когда нет тебя,
Когда на рассветы – позором заклятий.
Как страшно, как больно так жить, не любя,
Во всё бытие из потерь и изъятий.
Но ты же, я знаю, в такой же беде:
И с тобою грешны, не согласны рассветы.
И ты не найдешь в том покоя нигде,
Не спасут и тебя всё чужие советы.
Не спасет ни роса, ни весна, ни цветок,
Ни красивая сволочь во лжи поцелуев.
И не вздрогнут уста, и не стронутся в ток
От пряности в скуку телесных холуев.
Но станется все, то, в одном лишь: со мной,
В моей обреченности в таинство воли.
Лишь я в том слыву – твоею судьбой,
На вечность в любви отрекаясь от боли.
Жизнь так одиозна, когда нет тебя.
Как страшно, как больно мне жить не любя.
О, да да да! Я помню этот вечер,
Печальный взгляд и белое вино.
И что, вы думаете – свечи?
Нет. Просто приоткрытое окно.
За ним луна с таким же пьяным взглядом
Висит себе спокойно в небесах.
А милый мой сидит со мною рядом
В спортивных фиолетовых трусах.
Последняя осталась сигарета
И спичек нет, но это – ерунда!
Зато у нас вино и две котлеты,
И… в небе загорается звезда.
Как нежно он покусывал мне плечи!
Романтика! Ну, что тут говорить…
О да да да! Я помню этот вечер,
Ведь я тогда и бросила курить.
11.01.06
Я искала те жизни, что шли за порог,
Возвращалась без устали в место, где сны,
Словно школьник упрямый, твердивший урок,
Я копалась в засохших останках войны.
Но усталое сердце сомкнуло глаза,
И запел ветерок подорожный мотив,
А усатый шофёр отпустил тормоза –
И нахлынул волнoю видений прилив.
Ой, не спи, если едешь в унылый твой день,
И деревья мелькают опять и опять.
Что скрывает коварно сомнения тень –
Может камень, заснувший в траве рассказать.
А под ним замолчали седые сердца,
Безымянные жертвы нацистской игры,
Переполнены щедрою долей свинца,
Душу ближнего кровью навеки прикрыв.
А над ним – безразлично плывут облака,
Совершая понуро свой каторжный путь.
А сквозь них пробирается робко река:
Меркнет поисков час: не пора ль отдохнуть?
Я искала то место, где спрятаны сны,
Ту свечу, что не гасла до самой весны,
Те слова, что не очень, быть может, нужны
Поколенью, живущему после войны...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...830... ...840... ...850... ...860... ...870... 871 872 873 874 875 876 877 878 879 880 881 ...890...
|