|
|
Что мне от женщины надо,
Чтобы быть с ней обещанным вновь?
Только броского робкого взгляда,
В котором живая любовь,
В котором ни тени обиды
На мою обреченность в мечту,
В котором суть – тайны флюиды,
С которым себя обрету.
Мне нужна ее плавная стройность,
Ее вредная умная речь,
Нужна ее грусть и готовность
На плечо мое ночью прилечь.
Что же мне от женщины надо,
Чтобы быть в ней обрЕтенным вновь?
Лишь бы мне одному была рада,
Только б мне свою грусть и любовь!
Со знаменами и стягами
Идут по демонстрации
Девушки герои
На восьмое марта
Девушки пекари
С булками своими
Девушки швеи
Со штанами и свитерами
Показывают зрителям
Достижения производства
Девушки прекрасные
Женщины колхозницы
Оркестры играют
Музыку в трубы
Девушки маршируют
Салюты повсюду
И замыкают шеренги
Стройных рядов
Матери героини
С детЯми своими.
ЗАБРОШЕННЫЙ САД
Тропинка привела к воротам сада,
Лишь ржавый скрип приветствовал меня.
Сад – кладбище, забытый, запустелый,
И тлением дышала здесь земля.
Седой туман покрыл кусты и травы,
Обрызгал их слезинками росы.
Хоть умер сад, но все еще пленял он
Остатком увядающей красы.
Из ничего вдруг выплыли руины,
Покрытые кустами диких роз.
Я как во сне увидела картины
Любви былой, разлук и летних гроз.
Здесь жизнь была, и свечи освещали
Жемчужный блеск покатых женских плеч,
И кавалеров яркие мундиры,
Улыбки, тихий шепот, чью-то речь.
Звенели скрипки, танцевали пары
Мазурку быструю и котильон.
А сад благоухал в плену сирени,
От счастья издавая тихий стон.
Я вздрогнула от холода. Стемнело.
Ночь обняла меня своим крылом.
И я пошла тропинкой через поле,
Задумавшись о прошлом, о былом.
19.11.2001
В САН – ДЖЕМИНЬЯНО
Я снова в Италии
В Сан – Джеминьяно,
От воздуха улиц
Хожу, словно пьяный.
Свернул с автострады – Я в средневековье,
Здесь древние камни,
Пропахшие кровью.
Отцы-инквизиторы-
Мрачное прошлое,
Хранят его тайны
Камни на площади.
Дома, словно люди,
Закрыты, суровы,
Живут своей жизнью
Слепые, как совы.
Вот церковь старинная
Сан – Агостино,
Редчашие фрески
Застыли картинно.
Вот крепости абрис,
Квадратные башни,
Остатки той жизни,
Суровой, вчерашней.
Мы вышли на площадь,
Где яркие краски,
И тенты кафе
Разноцветной окраски.
Повсюду реклама,
Товары в витринах,
И терпкие вина
В бутылках старинных.
И ходят здесь ноги,
Одетые в джинсы,
По древнему городу
Дожей и принцев.
СГОРАЯ ОТ СТЫДА
Проход метро, где люди, словно тени,
Как в муравейнике – туда-сюда,
Старушка у стены в пальтишке старом
С протянутой рукой сгорала от стыда.
Не отрывала глаз она от пола,
Ждала. Монетки падали в ладонь.
Она «спасибо» тихо говорила,
А её душу пожирал огонь.
Сто долларов руки её коснулись,
Как будто воплощение мечты.
Мужчина ей знакомо улыбнулся,
Она вся покраснела: «Витя, ты?»
«Да, это я, Мария Алексевна,
Ваш самый непутёвый ученик», – Пробормотал и, резко наклонившись,
К протянутой руке её приник.
И отошёл, в толпе спешащей скрывшись.
Она стояла, прислонясь к стене.
Морщинистые губы лишь шептали:
«О, Господи, за что же это мне?»
22.01.02.
.
Матрос в белой рубашке
В шароварах синих-парчовых
На коричневом велосипеде
Ехал по лесу дремучему
Звери, лисы и еноты
Веселятся и ликуют
Рады гостю добродушно
Ведь Матрос охранник фауны
Защитит от химикалий
Выбросов различных – мерзких
Что заводы извергают
В атмосферу и природу
Ох, Матрос красивый очень
Весь блестит в лучах заката
Сидя скромно на пенёчке
Гладя по спине Солдата.
Прощай, усталое застолье!
Отравлен сумрачной тоской,
Я ухожу в свое подполье,
Я удаляюсь на покой.
Туда, где пьяными стихами
Душа безумная полна,
Где высоко меж облаками
Висит на ниточке луна
Над почерневшим зимним лесом,
Где по ветвям трещит мороз,
И неприкаянные бесы
Уныло бродят меж берез.
Дача
Осенний вечер. Дача. Над костром
Бесплотной стаей вьются злые мошки.
Звенит гитара, отдыхают ножки,
Мы изредка поем, и чаще – пьем.
Вселенная сгущается над нами
Изгибами молочного пути.
Вокруг темно, хоть нет и девяти.
Средь музыки костер трещит дровами.
Любимая! Мы вновь на островке,
В живом кольце танцующего света.
Есть только мы, и сонные кометы
Слетаются к протянутой руке.
И звон посуды где-то вдалеке
Вплетается в идиллию сонета.
Рыбак
Рыбак над умирающим костром
Склонился, утомленный долгим утром.
В алеющих едва кусочках леса
Привиделся ему далекий дом.
Тепло уходит тонкой струйкой в небо,
Лаская загорелое лицо
И унося с собой остатки ночи.
Рыбак над умирающим костром
Среди воспетых Брехтом медных елей
Кивает сонно белой головой,
Почти привыкший к комариным пляскам,
И кутается в зябкую фуфайку.
Вокруг него черника синим морем
И золотые россыпи морошки.
Я – пророк среди глупцов,
Дурачок среди философов.
Весь от прожитых основ,
Весь расплавленное олово.
Застывая в форме-штампе
Сам себе не интересен.
Мне б в испанское «Карамба!»
От нагретых мягких кресел.
Да не реви, ты! Не ушел я.
Наша песня не допета.
Ты – с раскроенного шёлка,
Я ж – из прожитого лета.
Ну, хоть в пророки у глупцов
Обретусь в конце концов…
ДЕРЕВО ЖИЗНИ
Октябрь стоит у дверей,
И осени призрак туманный
Овеет мокрым дурманом,
Спеша прийти поскорей.
В мире покой разлит,
Лишь клёна лист золотой
С неба упавшей звездой,
Кружась, на землю летит.
Когда-нибудь так, не спеша,
Тихой неслышной тенью
С дерева жизни в забвенье
Печально слетит душа.
9.06.04
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...810... ...820... ...830... ...840... ...850... 855 856 857 858 859 860 861 862 863 864 865 ...870... ...880... ...890...
|