|
|
Я сижу, а за окном -
снег, снег.
Засыпает, дело в том,
- всё, всех.
Горячит и холодит
верх, низ.
Я сижу, а он летит
в, из…
Я и сам из белых зим.
Я б мог
закружится вместе с ним –
нет ног.
2023-02-03 18:36Вертеп / Булатов Борис Сергеевич ( nefed)
* * *
Случаен мир, плывущий в пустоте,
Он держится на чьём-то честном слове,
Большой марионеточный вертеп,
Игрушечная блажь в своей основе.
Отлажен свет, натёрт до блеска пол,
Сюжет перекроил слегка редактор,
На стену водрузив тяжёлый ствол,
Коньяк с икрой в буфете между актов.
И занавес ожил, кристально бел,
Но чудится в прелюдии усмешка,
Добро и зло сойдутся вновь в борьбе,
И кто-то победит...
Орёл, иль решка?
Торчу один, как СССР средь НАТО,
с ЦК КПСС в больной башке,
нечесаной, но светлой и косматой,
среди долины ровныя… Вообще,
всё, что не ем , – не кисло, не солёно,
и что не пью, – ни виски, ни саке…
Я словно штат их отсоединённый
или как наш пропащий СНГ.
Мои прищуры бьют всегда по рыжим,
но нынче, как по мухам из ружья.
И я хотел бы умирать в Парижах,
когда бы Русь была мне не должна.
Жизнь! Прозвени в ушах, как в жмене мелочь!
Насобирай на счастье малых букв,-
пролить поэту нежности и желчи,-
в деревне,- но в мечтах о Малибу!
* * *
Сижу один, в рождественском запое,
Хлебаю спирт, смотрю ночной эфир -
Кривляется пространство мировое,
«Весь мир – театр», как написал Шекспир.
А зритель – я, скромны́ мои запросы:
Лиричный трек и женский силуэт,
И чтобы зло в конце осталось с носом,
Но не остался на бобах поэт.
Не счесть программ в тарелке заоконной,
И я гоню по кругу их гуртом:
Спасает человечество Джон Коннор,
Зеленский заявился в Белый Дом…
Права качают геи, зоофилы,
Зелёные и разный прочий люд,
Кончаются последние «терпилы» -
Их с двух сторон очередями бьют.
Бербо́к и Ка́ллас накрепко в печёнках,
И фон дер Ляйен с Са́нду … Боже мой!
Мой старый дом, как утлая лодчонка,
Над тёмной и зловещей глубиной.
Звездят в ток-шоу хитрые засранцы,
Ведущие – сплошь попки-какаду…
От ящика не в силах оторваться,
Я буду пить, пока не упаду.
Мне жмут котурны!
Терплю. Зато
Карикатурно
Велик хитон.
Во все казенное
Одели нас.
Идем колоннами
Мы на Парнас.
Напялю на́ уши
Железный нимб.
Парнас? Он наш уже.
Даешь Олимп!
Там варят гуще щи
В большой печи.
В России пишущих –
Что саранчи.
Свой взгляд уверенный
Куда ни кинь,
Везде немерено
Богов, богинь.
Не счесть всех мэтров нам
По головам.
И километрами
Слова, слова…
* * *
Привлекает тайна чёрных дыр,
Дивное отродье Вельзевула,
И меня однажды затянуло
В мышеловку, где «бесплатный сыр».
Не кретин безмозглый, не тюфяк,
А польстился – молью на онучи,
Мощью чу́дной в рог бараний скручен
Был, раздавлен, сплющен, как пятак,
Отупел отточенный клинок,
Стала мягче воска сила воли.
И, теряясь в незнакомой роли,
Дать отпор достойный я не смог.
Вдрызг причинно-следственная связь,
Горизонт событий рвался в клочья,
Осыпалось время многоточьем,
В точку сингулярности стремясь...
За парсек с тех пор я обхожу
Чёрных дыр туманные границы,
Но упорно, еженощно снится
«Чернодырья» лакомая жуть.
Боестолкновение – три минуты.
Выстрелы. Разрывы. Тишина...
И лежат убитые, как будто
мать их обняла, а не война.
Господи, ведь ты был рядом с каждым!..
Каждого на руки свои брал.
Что ж ты смерти чад своих возжаждал?
Кто ж тебе- твой сын, товарищ, брат?
Я не всуе, я спросил конкретно, -
за кого ты, господи, скажи?!..
Он ответил – за полоску света
в темноте, над пропастью во лжи...
Жалею, что ни разу не обнял,
что не сказал ни слова из запретных.
Ни надерзил, и в такт – не обаял,
как не стрелял – за тех или за этих.
Живешь в своем Ижевске, как жила…
А быть могло все так же, но иначе -
была б как князю, ты моя княжна,
как должное из княжеских чудачеств.
Поэт ловец вселенских звуков.
Что вырастет потом из буков?:)
«Нам не дано предугадать».
И собирая сор в тетрадь,
Так по Ахматовски беспечно
Пытаемся поймать мы вечность.
Вот слово о словах слетело с уст
И вспомнился конечно славный Пруст
И Джойса слог, что легок и текуч.
И сам Толстой разлегся среди туч.
Не Алексей, конечно, граф другой.
Вот слово запросилось на постой.
Впечатанным изменчивым мгновеньем
Оно скользит по монитору с изумленьем,
Что рождено и вОльно улететь.
И я ему хозяин лишь на треть.
Треть Богу, треть читателю оставь.
И по пучине стиля брасом вплавь,
Преодолев и косность и язык.
И даже память поменяет лик
Когда в инет запустишь ты абзац.
Хоть впрочем Текст пожалуй лишь эрзац.
Что истинно, что ложно – все равно,
Ломать язык в угоду рифме суждено
Терять подсмыслы, смыслом придавив
Свой вольный стих, он родом не из Фив
Всего лишь из-за дальних темных гор,
Где в прибаутке ехал дед Егор.
Вот так словами раскидавши сон
Я вечерами двигалась сквозь рифму.
Сейчас не то, писать себе в урон.
Коль тема не такая — жди Каифу.
Приговорят, распнут, не тот язык
Не те слова и мысли не в порядке.
Я лучше придержу свой скорбный крик
И успокоюсь, размечая грядки.
Я посажу картошку, лук , чеснок
И может даже расскажу об этом.
Про остальное — рот мой на замок,
Себе не разрешаю быть поэтом.
Вот каждый хочет приспособить праздник
К своей идее , к своему народу.
А он цветет как редкостный проказник
И каждому идет не зная броду.
И кажется, что пусть убив друг друга,
Мы встретимся на общей службе вышней,
Что расстелив пасхальный плат средь луга
Нас к общему столу ведет всевышний.
В слова как в запой уйду,
Буду петь глупости , дудеть в дуду,
Песни про березы, морозы, только не про войну.
Буду гнать облака, ледники и даже волну
Искать утешение в малом свершении,
Шмелем жужжать.
Только бы не помнить, не знать
Что рать на рать…
Я не рифмую, я рисую,
Закрыв глаза, под вой сирен.
И думаю: все это тлен.
А может лучше потанцую?
И жестом предам желание
Любви и счастья!
Прочь ненастья!
И с мелкой дрожью покаянье
(Чтоб боль стереть)
Изображу при топом резвым.
И отзовусь порывом резким
на слово «смерть».
Все это лучше чем реветь!
Уткнувшись с ужасом в подушку,
Звонить потерянной подружке.
От осознания стареть.
А с крыш срываются сосульки и зарываются в сугробы,
Капель пробила тишину.
На полке книжной две свистульки забыты пыльны и убоги,
Но смотрят гордо в вышину.
Им виден лик иконы темной,
Им виден фолиант старинный
И Пушкин там с улыбкой томной
И сборник повестей былинных,
Но тише! Это Никому…!
Да я бы за, за лучшее естественно.
Но что-то я пока готовлюсь к всякому.
Сегодня все картины под стеклом
Сняла со стен наверное с переляку я.
Вот вставила украинское слово
Хоть раньше бы и злилась от такого.
Когда все закончится в гости приеду,
Вино привезу и улыбку сквозь слезы.
Когда все закончится пышную Леду
Найду я в музее, скопирую позу.
И буду нежна и развязно беспечна,
И буду внимать вашим строчкам ритмичным
Когда все закончится будет лишь вечность...
А ВСЕ это глупость, хотя и эпична.
«Я хочу повеситься
в начале мая месяца»
А Воловик.
Я хочу повеситься в конце сентября
Поднимаясь к небу по стопкам книг.
Я хочу представить Ему улучшенную себя,
А не зомби с именем, перешедшим в ник.
Покачнусь на стопочке,
Булгакова выбьют…
В воздух ножки в тапочках...
и уют.
* * *
Не сиди до утра в интернете,
не читай без конца новостей -
можно в ящик сыграть на рассвете
от обилия мерзких вестей.
Войны держат за горло мир цепко,
вновь на брата окрысился брат,
ни стихи не спасают, ни лепка,
ни Малевича чёрный квадрат,
ни воздушная стать балерины,
ни джазмена пьянящий улёт...
Мимолётна любая картина,
всё проходит – и это пройдёт.
Ложь потоками слева и справа,
за копейки кукует пророк,
и культура – всего-то забава,
чтоб уснуть ты под сказочку смог.
Лишь во сне нет назойливой фальши
и корыстной брехни через край -
так что лучше ложись-ка пораньше
да попозже, как можно, вставай.
Страницы: 1... 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ...20... ...30... ...40... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|