Б.Д. Сподынюк. 

Рассказ. 

Не такой. 

Часть первая. 

Она жила вместе со старым лесником в большой сторожке, стоящей на опушке, векового, могучего, смешанного леса. Она любила своего хозяина, старого лесника, который недавно похоронил свою жену. И когда, сидя у могильного холмика, её хозяин заплакал, что-то случилось и с ней. Она, сидя рядом со стариком, вдруг ощутила, как будто кто-то сжал её сердце, и она, подняв голову к небу и раскрыв пасть, захотела залаять. 

Но из её пасти вырвался тоскливый вой, который был очень похож на те звуки, издаваемые её извечными врагами, от которых, она охраняла своего хозяина и его женщину. 

Со щенячьего возраста, когда хозяин принёс её в эту сторожку, её учили, что существа, живущие в лесу и так похожие на неё – её враги. Она должна охранять от их нападения хозяина и хозяйку. И она, с удовольствием, несла эту службу, потому, что хозяева были у неё хорошие, она никогда не голодала, везде сопровождала хозяев, и, в итоге, знала окружавший их лес очень хорошо. 

Она очень любила хозяйку, ходила за ней как привязанная, потому, что чувствовала, что их ещё объединяет что-то такое, что может объединять, только, два женских существа. Зачастую, в долгие зимние вечера, лёжа в ногах хозяйки и согревая своим теплом её ноги, она наблюдала, как хозяйка плакала и жаловалась хозяину, что бог не дал им дитя, что она так и умрёт, не познав радость материнства. Хозяин горестно крякал, и как мог, утешал её. 

Она многого не понимала в речи людей, но своим собачьим сердцем чувствовала 

горе хозяйки, и со всех сил, пыталась по-собачьи, выразить своё сочувствие и понимание, положив голову хозяйке на колени, и глядя в её глаза, облизывала её руки. 

Хозяйка гладила её по голове и сквозь слезы говорила: «Вот Долли, понимает меня, ей уже восемь лет, и она, тоже, не имеет деток». 

Хозяин божился и говорил, что как только в этом году Долли будет готова, он обязательно повезёт её на вязку. Но, проходило время, и никто её никуда не вёз. 

И когда пришла весна, в лесу сошел снег и, первая зелёненькая травка покрыла лесные поляны, её хозяин уехал в город. Долли рано утром, чего раньше никогда не делала, пошла на самую отдалённую от сторожки полянку в лесу, там, всегда, трава была особенно шелковиста, и если её жевать, то выделялся горьковатый сок, глотая который, она себя чувствовала гораздо лучше. Лёжа на этой поляне, она, вдруг, ощутила чьё-то присутствие и, повернув голову к кустам, растущим на краю поляны, увидала два глаза с пылающим огнём, взглядом. 

Она подобралась и шерсть на её холке встала дыбом, она была готова к схватке, но из-за кустов, вдруг, вышло, опустив голову и не высказывая никаких признаков враждебности, существо очень похожее на неё. Это был самец, волк. Он был высок и строен, его огромная голова с короткими треугольными ушками была покрыта серо-стальной шерстью, большие янтарные глаза ласково смотрели на неё, широкая грудь и поджарый живот, сильные лапы, – всё говорило о мощи этого волка. Он приближался к ней скользящей плавной походкой, но, не скрываясь, и не сводя глаз с неё. 

Она, сама не поняла, почему она успокоилась, шерсть на её холке опустилась и она, 

спокойно, ждала его приближения. Когда он подошел, состоялся ритуал знакомства, и тогда, он убедился, что обоняние не подвело его и на этот раз, она готова к любви. 

Тогда, он предложил ей любовную игру, которую она приняла. Затем они занимались любовью. Они, провели вместе три дня, и эти три дня, они любили друг друга. 

Но, затем, Долли начала испытывать беспокойство о хозяине. Он, обычно, после поездок в город, возвращался через три дня. Она показывала своему новому другу, что ей нужно идти, приглашала его с собой, но он, наотрез, отказался идти к сторожке лесника. И они расстались. 

Она, пришла в сторожку, как раз, когда вернулся хозяин. Он привёз ей из города очень вкусную ливерную колбасу, и она, впервые, сытно поела за три дня, что провела со своим новым другом. Она, очень, часто бегала на ту поляну, где они повстречались, но её друг больше не появлялся. Она почувствовала, что случилась какая-то беда. 

Так оно и произошло, специальная команда егерей произвела санитарный отстрел волков в этом лесу, реагируя на участившиеся жалобы местных жителей, у которых пропадала скотина. 

И когда Долли увидала на дворе у сторожки своего мёртвого друга, с ней случилось, опять, что-то непонятное, то же, что случилось, когда хозяин похоронил хозяйку. 

Долли задрала голову вверх и завыла так, с такой тоской, что много волчьих голосов, понимая её горе, донеслось из глубины леса. И тогда Долли почувствовала, что в ней зародилась и растёт новая жизнь. 

В начале сентября, Долли ушла на ту самую поляну, где она встретила своего друга и отца своих детей, которые вот-вот родятся. Действительно, она родила трёх щенков, одного самца и двух самочек . И когда, разорвав родовую сумку у первой самочки, и начав её разлизывать, она поняла, что первый плод мёртв. То же было и со вторым плодом и, только, последний самец, после того, как она разорвала родовую сумку, самостоятельно, совсем ещё слепой, но уверенно пополз к её груди и, присосавшись к соску, не отрывался от него, пока не опорожнил. Затем, он переполз к другому, затем, к третьему и т.д. Только после шестого соска он отвалился и заснул 

Счастливая Долли, щуря глаза на ещё яркое солнышко, чувствовала что слабеет. У неё открылось кровотечение и она понимала, что умирает. Она могла бы, наверное, дойти до сторожки, а там, хозяин оказал бы ей помощь, но она, не могла бросить щенка, она должна была его кормить до последнего момента своей жизни. Она протянула ещё три дня, и эти три дня её малыш съедал все, что она могла ему дать. И когда, на четвёртый день, проснувшись от голода, он попытался сосать материнскую грудь, а у него ничего не получилось, он поднял такой визг, что пробегавшая недалеко волчица, услыхав этот визг, нашла его источник, который продолжал истошно верещать, требуя еды. 

Волчица сама, родила шестерых волчат, но её материнское сердце не выдержало и она, взяв в пасть холку щенка, отнесла его в своё логово, где оставила его среди волчат. Затем, подкрепившись остатком косули, убитой ею вчера, она легла покормить волчат. Волчата делились поровну, три самца и три самочки, и ранее её шести сосков хватало на всех. Сейчас же, приёмыш, повел себя нетактично, насосавшись с одного соска, он отталкивал конкурента и присасывался к другому, он был необычайно силён. Как волчица не старалась поддерживать порядок, в итоге, умерла от недоедания одна, наиболее слабая самочка. Затем приёмыш принялся за другую, постоянно отталкивая её от материнской груди, та, долго не протянула, тоже умерла. А приёмыш становился все сильнее и сильнее, и вскоре в норе, среди волчат, он стал признанным лидером. 

Они уже не сосали материнскую грудь, они уже ели наравне с матерью то, что она, убив, приносила в логово. В декабре им было по четыре месяца, 

аппетит у всех волчат отменный, и молодые челюсти с острыми зубами так перемалывали дичь, что от неё ничего не оставалось. Волчица брала их на охоту, показывая и обучая приёмам охоты. И в этом деле первым, опять, был приёмыш. 

Он был необычайно быстр, свиреп, чувство страха в нём отсутствовало. Но волчицу удивляло больше всего то, что взрослые волки, почуяв человека, старались уйти с его дороги, её волчата поступали так же, повинуясь инстинкту, приёмыш не боялся людей, он смело переходил их следы. Потому, что он был ублюдок, помесь волка с собакой. От волка-отца он унаследовал свирепость зверя, а от собаки-матери неустрашимость перед человеком. Мало того, у этого ублюдка, очень, ярко проявилась гибридная сила, или, как говорят учёные, – гетерозис. Ублюдок вырос в полтора раза крупнее волка, обладал огромной силой, необычайной скоростью, непревзойдённой выносливостью и ужасающей свирепостью. Он мог убить человека, зверя либо скотину. Ему, не было равных, ни в схватке за самку, ни в охоте, ни в беге. Он думал как человек, 

предвидел как человек, и обманывал как человек. Вскоре он стал вожаком волчьей стаи. 

Конец первой части. 

Залег в постели, как беглый преступник в канаве, и стерегу бездушное утро… 

Главное, понять – заснуть не получится. И встать, пить воду, жать кнопки пульта от телевизора, зевать и ждать рассвета… 

Ждать, как злобного конвоира, который из карцера бессонной ночи сопроводит тебя в общую камеру буднего дня, в котором отбывают заключение такие же арестанты, как ты… Люди, лживо улыбающиеся с фотографий на стенах. Люди, знающие твое имя и не знающие его.  

«Привет, как дела?» – иногда даже сверкают радостно глазами при виде тебя и в этот момент ты готов верить…черт возьми…ты действительно готов верить в то, что их действительно интересует, как у тебя дела. 

Какая тяжелая пустота в голове…Даже голоса сомнений куда-то испарились. Пусть валят. Бросайте меня все.  

Еще неделю назад у меня кошка была. Маленькая черная тощая кошка по имени Киану. Я подобрал ее на улице, две недели назад. Имя ей дала маленькая девочка, свидетель моей малодушной глупости. Я ее иногда вижу во дворе. Она вечно ищет что-то в земле и разговаривает сама с собой. Ей лет пять, не больше. Детям ее возраста это позволительно.  

Кошка жила у меня три дня. Клала кучки на одеяло, упорно игнорируя туалет. Мяукала мерзко, и все вокруг пачкала. А потом ушла в открытую дверь, пока я пылесосил ковер. Животные сообразительнее, чем люди. Но отчего я до сих пор ловлю себя на страхе за нее? Мне нет дела до кошек этого мира. А эта – существо, за которое я взял за себя ответственность. 

Шесть утра…Поезд под номером шесть, несущий меня по железным рельсам моего странного пути… 

=== 

-Простите. 

-Ничего страшного. 

-Это я виновата. Сколько раз говорила себе… 

-Все нормально. 

-…ничего не выливать в окно…Дурная привычка… 

-Да…твою….раз так…я, что, сказал тебе хоть слово?! Я говорю тебе! Всё нормально!Все в порядке, в гребаном порядке! Какого…ты тут висишь в окне и извиняешься?! Что, ты, убила меня, задавила этим кофе, голову, …, размозжила?! Заткнись и исчезни! Всё! Всё, я сказал! 

Парень выставил ладони перед собой, как защищающийся от реплик оратор. Прохожие бросали на него мимолетные взгляды, полные опасливого любопытства и спешили скорее покинуть зону риска.  

Такой ярости, такой ненависти Галя не видела еще никогда. Она сделала глубокий вдох и сделала вид, что отошла от окна. Затем, осторожно отодвинув пальцем занавеску, наблюдала за парнем- как он отряхивается и направляется обратно к подъезду.  

-Ну что ты так на меня… Я же не нарочно. – пробормотала она растерянно. 

«Козявка! – обругала она себя мысленно – «Сколько раз себе говорила! НЕ ВЫЛИВАТЬ ЖИДКОСТЬ В ОКНО!Вот теперь облила человека! Даже не извинишься… Узнать, где живет…Так постучишь к нему, может, убьет вообще… Как он разозлился. Бррр…» 

Гале было очень стыдно за себя. Она подошла к письменному столу, вытащила из банки, красиво раскрашенной акварелью, фиолетовый фломастер и подошла к стене. Там, среди других, отыскала нужный лист А3 формата с большой надписью: «Я больше никогда не буду»: 

«Пункт № 46. Выливать жидкость в окно.» 

«Теперь ты запомнишь это правило, и забудешь о свинстве, которое учинила, потому, что парой пунктов выше стоит указание не упрекать себя дольше, чем положено. Мы все имеем право на ошибки.» 

Галя подошла к зеркалу и улыбнулась самой себе. Улыбка вышла несмелая.  

«Фальшивая» -подумала Галя, придвигаясь поближе. –«Красивая я все-таки или нет? Говорят, красивая. Надо верить.» 

Рома вошел в кабинет. Пока он снимал куртку и вешал ее на вешалку, Света зыркнула на него красивыми глазками из-за монитора и с веселым ехидством заметила: 

-Опоздал ровно на тридцать минут. Ты смотри, какой пунктуальный! 

-Мне какая-то сука на голову вылила кофе. Я, что, по-вашему, как свинья должен на работу приходить? 

Рома так быстро сорвался со своего, обычно тихого, словно шелестящего, голоса, на дикий крик, что в кабинете все окаменели. 

-Тише, тише… – растерянно протянула Света. Рома смолчал и она осмелела, ухмыльнулась. – Что-то ты нервный стал в последнее время. 

-Не нравится – не общайся! – осадил Рома ее грубо. 

В комнате стало совсем тихо. Роман оглядел присутствующих, словно в поисках тех, у кого еще остались к нему претензии. Не нашел таковых, прошел в угол комнаты и сел за рабочий стол. 

-Идиот! – тихо ругалась Светка потом в курилке. – Тролль вшивый. 

-Да ладно, ну его…. – успокаивала подругу Алина. – А то ты его не знаешь.  

-Да он псих! Ведет себя как вечно беременный! 

- Может у него ПМС? – пошутила неумело Алина. 

Девушки хихикнули. 

-Да я теперь в его сторону даже головы не поверну! Сдохнет, перешагну через него и пройду дальше! -выплеснула остатки возмущения Света. –Идиот ряженый, возомнил о себе… Вот скажу Андрею, он его быстро к ногтю прижмет. На меня родная мама не орет, а он.. Коз-зел… 

«Ну иди, скажи ему это в глаза – подумала Алина, устав от выслушивания проклятий. Улыбаясь Свете, гася сигарету в пепельнице, додумала: -«Просто тебя задевает, что он за тобой не бегает. Сама виновата, вечно дергаешь его. Остроумие свое показываешь, а в глаза сказать боишься.» 

-Да ладно, ну его, дебила. – сказала она вслух. – Пошли отсюда, а то табаком провоняем. 

*** 

«Луна одновременно похожа на кусок сыра и лицо девушки. Игорь говорил: если присмотреться к ней, пока она полная, можно увидеть на ней сцену убиения Авеля Каином. Сколько ни смотрю, не вижу. Сыр или девушка. И никаких убийств. 

Галя вошла с балкона в комнату. Подошла поближе к Игорю, принеся с собой прохладу.  

-Холодные пальцы – сказала она, прикладывая к его щекам ладошки. Игорь отвел ее руки от своего лица и вымученно улыбнулся. Сел на диван и включил телевизор. Галя попыталась пристроиться рядом,но он недовольно промычал: 

-Мне душно, кис. Давай посидим на расстоянии. 

-Давай. –весело согласилась Галя и соскочила с дивана. Взяла журнал, села в кресло. Не открывая журнала, смотрела на Игоря, ожидая, что он посмотрит на нее и она тогда ему нежно улыбнется. Но он смотрел телевизор.  

«А во время секса тебе не душно? – вдруг раздраженно подумала Галя, поняв, что он попросту о ней забыл. – Я тебе нужна, только когда у тебя гормоны играют? Сейчас ты посмотришь новости, позвонишь маме, узнаешь, что на ужин и уйдешь домой. Для чего ты живешь? Что тебя ведет по жизни? Желания? Захотел поесть – пошел к маме, захотел секса, пошел ко мне, захотел денег – пошел на работу… Я, живой человек, рядом с тобой, неужели так сложно поинтересоваться «Как у тебя дела, малыш?». Пусть тебе все равно, как у меня дела, но мне это так будет приятно! Как хорошо быть рядом! Ты меня любишь?» 

Вслух Галя ни одного из этих вопросов не задала. Когда-то в одной из «умных» книг она прочитала красное правило: никогда никого не упрекать. Если человек обижен, это только его проблема. Жизнь не так длинна, чтобы нагружать ближних претензиями. Дарите им тепло и ласку, это все, что они от вас ожидают. Остальное не имеет значения.  

Галя согласилась с этим несомненно мудрым советом и решила применять его по жизни. И сколько раз она жалела, что в книге не было сказано, что же делать со всеми этими полными обиды и боли вопросами, которые возникают всякий раз, как она сталкивается с отчуждением и равнодушием. И ей, не зная средства, приходилось лишь молча варить в себе эти обиды и все ответы на вопросы искать самой. 

«Будь открыта жизни!» – прочитала она надпись на двери. Когда-то эта фраза показалась ей панацеей от бед и была повешена на самое видное место. Но сейчас почему-то не помогла.  

-Есть будешь? – спросила она Игоря, стараясь придавая голосу мягкость и нежность.  

-Я дома поем. – отозвался Игорь, не отрывая взгляда от телевизора. –Малыш, я сотню раз говорил, я ем только дома.  

-А я тебя люблю. – напомнила Галя. 

-И я тоже, – неохотно улыбнувшись, отозвался Игорь.  

«Все хорошо». – сказала себе Галя. – «Все прекрасно у меня. Работа, внешность, и у меня есть любимый человек. Надо ценить, что есть». 

-Какой ты у меня красивый. – сказала она с гордостью. Игорь странно ухмыльнулся. 

-Весь твой.  

Новости кончились. Игорь от души потянулся, как сытый кот, слез с дивана. 

-Мне пора. – сказал он, собирая со стула рубашку и галстук. –Так, маме позвонить… 

После его ухода Галя достала из холодильника пиво, высыпала в тарелку семечек. Игорь Гале запрещал при нем пить и курить. Но у нее был завтра выходной. А для Гали каждый выходной- вроде, как день рождения. 

«Устрою вечер самой себя» – решила Галя, открывая пиво. Вышла на балкон. Лицо ей лизнул теплый приветливый ветерок и она решила остаться на свежем воздухе. Вытащила из зала кресло, забралась в него с ногами, и стала пить пиво и стараться думать только о хорошем. 

*** 

А нет проблем. Вся проблема в том, что я постоянно чего-то от людей жду. Искренности, заботы, воли, правды… А они-то слабые кругом. Привыкли врать и лицемерить. Как кусок железа, лежащее под водой постепенно ржавеет и обрастает водорослями, так и любой человек со временем порастает ложью и разлагается…Глупо ждать чудес от таких существ. Но ведь это не правда! Где-то в глубине души каждого живет настоящее, и каждый раз, как я пытаюсь это увидеть… они готовы уничтожить, они готовы убежать… что угодно, лишь бы не обнажаться…Что за паршивый мир? Кто учит людей этому, кто из них делает такими? И было бы мне легче, если бы я был, как они? А может, я уже, как они, поэтому я могу это так явно видеть? Может, я самый опаршивевший пес в этом стаде? Мы все потеряли суть… И стали управляемы. Да, люди управляемы. Я легко могу управлять ими, если захочу. Я знаю их нутро. Я вижу это. Знаю все, чего они ждут от меня…Вижу жадность, глупость, лень… которыми можно манипулировать, просто и легко…Отчего я не делаю этого? Брезгую… 

-Знаешь, Бог. Мир, который ты создал, не так уж плох. Просто каждый из нас так одинок… 

Роман взялся за перила балкона и, высунув голову на улицу, посмотрел вверх. Он увидел черное беззвездное небо. Через секунду на этом фоне появилась женская голова в обрамлении длинных черных волос. Лицо в этом ореоле показалось ему старым. Это была женщина лет шестидесяти на вид, с молодым голосом: 

-Есть тут кто-нибудь? – она увидела Романа и помахала ладошкой: – Привет. Хотите пива?  

Женщина затянулась сигаретой. При затяжке она тут же сбросила двадцать лет возраста и стала выглядеть на сорок. Глаза ее на секунду вспыхнули двумя красными огоньками – в каждом сверкнуло по угольку, которые тут же погасли. Осталась тлеть только сигарета. Женщина повертела ее в руках. 

-Гадость. Кощунство, курить на свежем воздухе. Просто самоуничтожение какое-то.  

Теперь ее лицо виделось совсем молодым, а голос стал хриплым и пафосным, как у престарелой драматической актрисы. И в нем звенели одновременно грусть и удивление этой грусти. – Пью уже четвертую бутылку. Чувствую себя одинокой алкоголичкой, которая пропивает последнюю совесть.  

Она рассмеялась собственной остроте.  

Роман устал стоять с задранной головой – затекла шея. Но он продолжать стоять.  

Женщина помолчала. Облокотилась руками о перила балкона. В темноте ее пальцы показались нереально длинными. 

-Скажите, а правда, что мы все скоро умрем? – спросила она, глядя в небо. Роман видел теперь только ее локти, волосы и подбородок и это стало неинтересно. – Вот, говорят, скоро апокалипсис. Меня сегодня на улице остановили два красивых парня. Я думала, будут знакомиться. А они дали мне пару журналов и предупредили, что очень скоро будет конец света и если я не опомнюсь, мне придется худо. А я даже не знаю, что делать. А вдруг он возьмет и сегодня ночью наступит. Вы в это верите? 

-Нет. – ответил Роман. Ему захотелось уйти. Но он скрестил рук на груди и стал упрямо смотреть вниз, на улицу, где ветер швырял листья, где пересмеивалась молодежь и шуршали колесами, ворчали моторами машины.  

-Предлагаю за это выпить. Пусть всегда будет солнце. Присоединитесь? 

- Не хожу по гостям. –отказался Роман. 

- А я и не зову. Погодите минутку.  

Она исчезла. Через пару минут она вернулась. Повозилась с чем-то и к носу Романа стала спускаться бутылка пива, привязанная к бельевой веревке.  

-Хватайте, а то упадет кому-нибудь на голову.  

Роман схватил бутылку, посмотрел на этикетку. Это было плохое, дешевое пиво, он бы никогда такое пить не стал. Но сейчас почему-то отвязал бутылку, открыл ее и сделал пару глотков. Веревка уползла и вернулась с другой бутылкой, уже открытой. 

- Давайте чокнемся. В самом лучшем смысле этого слова. – предложила собеседница. Роман брякнул своей бутылкой о ее. 

-За то, чтобы небесное правительство отменило апокалипсис. – сказала женщина и утащила наверх свое пиво.  

Они помолчали. Было самое время уйти, но Роман продолжал стоять, слегка поеживаясь от прохлады. 

-А Вы дружите с Богом? – спросила женщина мечтательно. Странный вопрос. Даже не спросила о том, верит ли он в него вообще.  

-Нет. – ответил Роман с какой-то злобой.  

-А я дружу – похвасталась женщина, как хвастаются важными связями. – он нас так любит. Просто мы какие-то… глупые сами. 

Роман стоял и смотрел прямо перед собой. 

«Ангел? – спросил он самого себя. – Нет. Просто пьяная соседка этажом выше, у которой развязался язык.» 

И, тем не менее, он шагнул поближе к краю балкона, боясь упустить нечто важное, что она может ему сообщить. Он почувствовал досаду. Она могла сообщить ему НЕЧТО. А вместо этого стояла тут и валяла дурака.  

-Все в мире очень справедливо. Каждый получает то, о чем думает и чего ищет. Кто-то скажет, что нет любви- а ее нет. Кто-то скажет, что нет денег – и нате вам. Но … знаете, это все фразы из книг, из умных книг.. это не мои слова. Что-то неправильно. Очень, очень неверно. И несправедливо. Например, людское равнодушие. Люди не должны быть равнодушными друг к другу.  

Роман прислонился к перилам вплотную.  

-В жизни нет смысла. – почти выплюнул он на улицу ненавистные слова. 

Женщина хихикнула, словно не услышав его. 

-Знаете. – доверительным тоном сказала она. – Я иногда обнаруживаю себя в различных местах. В автобусах, по дороге, в кровати. Блуждаю сама в себе, в своих мыслях, живу как все, а вдруг – бац! И я оказываюсь не в голове, а в магазине, покупаю кефир. Получается, что мои другие части где-то в это время шатаются… Вот и сейчас. Сижу на балконе и вдруг нахожу себя на балконе. И понимаю – а ведь я не полностью здесь и не полностью там. Какой смысл в жизни? Какой может быть смысл, когда я даже не пребываю полностью там, где я есть?  

Она рассмеялась и поспешно извинилась: 

- Не обращайте внимания на мои слова. Забудьте их. Они тоже… бессмысленны. 

Роман стоял молча, не понимая, отчего он оцепенел – то ли он кролик, глядящий в пасть удаву, то ли он удав, гипнотизирующий кролика. То ли он просто памятник самому себе. 

Сверху что-то зашуршало и к его носу спустился пакетик с семечками. 

-Угощайтесь. 

-Спасибо. 

Он взял пакетик и вышел и из оцепенения. И тут же почувствовал себя полностью одураченным, почти использованным, почти счастливым.  

- Давайте поиграем в города –предложила женщина. – Или почитаем стихи. В каждом доме есть эти странные книги, которые никто не читает, и среди них можно найти стихи. Или просто взять по одной книге и читать друг другу по очереди… например, пособие садовода, или учебник по истории за шестой класс…У Вас дома есть книги? 

- Нет. – соврал Роман. – Я не буду читать. 

-Многие люди не любят читать стихи вслух. Иногда я читаю стихи вслух и вижу у людей в глазах выражение, словно им предлагают съесть жареную калошу – и попробовать хотят, и боятся. Важны то не стихи. Сам звук человеческого голоса важен. Когда кто-то читает вслух стихи…Хотите, я Вам почитаю? Или давайте петь.  

Не дожидаясь его, она тихим голосом затянула: 

«Милая, ведь это не лечится, 

И правила мы вряд ли изменим, 

Сердца друг о друга калечатся, 

Мы пауки, 

В запаянной банке лжи… 

Мне невыносимо, 

Держи… 

Расплавленных глаз витражи 

В алмазную пыль 

Разбивай…» 

Она замолчала, и надолго. Роман хотел сказать вслух, чтобы она продолжала петь глупые песни, говорить, уже неважно что, потому, что он понял, что впервые в жизни хочет с кем-то спорить и боится… Но слова застряли у него в горле, он не осмелился, и, затаив дыхание, ждал, когда она опять заговорит или запоет, чтоб ощутить странную магию ее голоса, который всякий раз был разным. 

-А ведь это так красиво сказано: расплавленных глаз витражи в алмазную пыль разбивай». Угадали, что это значит? 

-нет, не угадал. – ответил он немедленно.  

- Это значит – плачь. Как безнадежно и красиво. 

«Она пьяна» -подумал Роман. «Пьяная от дешевого пива, курит, поет, разглагольствует на балконе. Только бы она не стала звать меня к себе в гости. Потому, что сейчас она купила меня звуком своего голоса. Я пойду, и буду готов слушать ее, даже если случится землетрясение. Женщины тем и гадки, что иногда они умеют это делать. Каждый раз, как ты решишь, что ты видишь их насквозь, что тебя не застать врасплох, появляется женщина и весь твой мир теряет логику.» 

- Мне пора спать – почти крикнул он, и вошел в комнату, хлопнув дверью, прищемив занавеску. Пускай не думает, что он повелся. Весь мир для него – арена дешевых клоунов. Хватит с него этого цирка.  

-И мне, кстати, тоже пора. – Галя слезла с кресла и, забыв его на балконе, пошла к себе. Включила музыкальный канал, свернулась калачиком на диване и стала смотреть телевизор, время от времени глядя то на изображение, то на свое отражение на экране. 

На экране появилась группа «Тутси» Девушки танцевали перед камерой, показывали красивые лица и пели: 

«Самый, самый самый человек дорогой,  

Самый нежный, самый родной»… 

-Как верно. – сказала Галя и вдруг расплакалась. – Какая красивая песня. Как я этого раньше не замечала? 

*** 

Что-то идет неправильно. Чем дальше я живу, тем больше это ощущение. Будто я свернула не в тот переулок, и давно это поняла, но упрямо иду вперед, надеясь, что все-таки я выберусь… 

Нет, я так не должна о себе говорить. Я счастлива. У меня есть все, что нужно для счастья. Я чувствую себя замечательно. Это просто похмелье. И это из-за него, а не из-за чего другого мне хочется одновременно заорать, закричать и повеситься.  

Галя захлопнула дневник и, взяв маркер, подошла к стене с указаниями. Под надписью «Я НИКОГДА НЕ БУДУ» она вписала:  

«Пункт 46. Пить больше четырех бутылок пива.» 

Подумала, зачеркнула слово «четырех», вписала «трех» и вдруг вслух ужаснулась, прижав ладони к щекам: 

-Вчера я плакала под песню группы Тутси! Боже, как мне стыдно! Сделай так, чтоб я это забыла! 

*** 

Уже три дня в городе плохая погода стоит…Замечательно. Я специально хожу туда-сюда по улицам, чтобы убедиться наконец, что мир просто отвратителен. Ищу грязь и нахожу ее. И не угнетает меня больше мысль о том, что я живу в большой помойке. Все это кончится однажды. Все пройдет. И кто знает, может, пройдет и моя ненависть тоже, и я научусь любить и ценить тот песок, что сочится сквозь мои пальцы, и называется временем… 

*** 

А мне снился аэропорт. Люди ходили в нем – такие чужие даже самим себе, каждый был оторван от своей жизни – и тот, кто приехал, и тот, кто встречал, и тот, кто провожал, и тот, кто покинул… все одновременно теряли и находили что-то. Когда я это поняла, жизнь открыла мне следующую карту. Самые большие потери в нашей жизни, это люди. Люди меняют все вокруг нас. Неважно, появляются они или исчезают. Но, прикоснувшись к нам своим существом, они навсегда меняют наш мир.  

Я стояла посреди аэропорта, пропитываясь этой истиной, и ощущала себя маленькой и ничтожной оттого, что я в этом сне никуда не улетала и не прилетала, и мне некого было встречать или провожать…и не было кого-то, кто ждал меня там…в этом месте жизненных перемен я была лишней. И я стала лихорадочно перебирать в голове, кто мог бы меня встречать, кому я могла бы быть дорога и важна… Кроме родителей у меня не осталось никого. И мне стало горько и стыдно, что за всю свою жизнь я так и не сумела найти тех людей, кто мог бы сегодня стоять напротив меня в моем сне. Потому, что я стараюсь всегда остаться в тени чужих спин. Ничего не менять, не вторгаться в чужое пространство, позволять жизни течь без моего вмешательства. Я решила не менять мир, а просто любить его, и училась быть прозрачной, менять только себя, как советовали мне «мудрые» книги.  

Но людей меняют только люди. Сам себя не изменит никто. Человек попросту сварится в собственном соку, как это и случилось со мной. У меня уже голова кипит! Что происходит? Депрессия?  

Теперь я понимаю, отчего Игорь был ко мне равнодушен. Я осмелела достаточно, чтоб наконец себе в этом признаться. Он равнодушен потому, что я сама этого добивалась! Позволяла ему быть собой. Стала обувью, которая не жмет. Та, кого трудно заметить – ведь я не критикую, не осуждаю, я лишь поглаживаю по голове, и позволяю стоять на месте. И меня нет! Меня для него просто нет! Хотела стать ангелом во плоти, а стала воздухом, сквозь который смотрят… Помоги мне, Боже… Хотя,нет не помогай. В чем мне помогать? В умении быть Праведной Никем? Ты не обязан со мной возиться. Я сама найду выход. Не помогай мне, слышишь? Иначе я так и останусь беспомощным щенком! 

-Дневник пишешь? 

Галя закрыла тетрадь, запихала ее в сумку. 

-Нет. – ответила она, глядя за окно острым взглядом. – Я не веду дневников. 

-Стихи? 

-Нет. 

-А что записываешь? – не отставала Катя. Они вместе работали в магазине. Дружили достаточно, чтобы осознавать различия друг между другом и все равно сохранять дружбу. 

Галя смахнула со лба челку резким движением и ответила рассеянно: 

- Так, кое-какие наблюдения о жизни.  

-Ну, дневник? – уточнила Катерина. 

-Нет. – Галя нарисовала на стекле какую-то руну и добавила: – В дневник пишут то, что происходит за день. А у меня ничего не происходит. Я ничего, кроме мыслей, не произвожу. Только гляжу на эту жизнь и пишу ее в тетрадки… 

-Странное у тебя настроение. – помрачнела Катя. – даже голос другой. Обычно ты шутишь, поешь, веселишься. А сегодня… Что-то случилось? 

Галя повернулась к подруге и благодарно улыбнулась: 

-Ничего не происходит. Понимаешь. У меня ничего не происходит. Я смеюсь, прыгаю, как клоун, стараюсь людям показать, что живу прекрасной жизнью в прекрасном мире…А внутри все что-то свербит…как насекомое. Никак не могу понять, что это такое. 

-ты не клоун. – возразила Катя. –ты хорошая, добрая, вежливая. Всегда улыбаешься. И тебя все за это любят, даже бомжи с мусорки. Просто у тебя в жизни что-то не в порядке, и это, как зараза, стало расти, и заражать всю твою жизнь. И теперь ты этим грибком как бы отравлена.  

-Да? Ты и вправду так думаешь? Что я добрая и веселая? 

-Конечно. – рассмеялась подруга. 

-А может, я притворяюсь? – допытывалась взволнованно Галя. – Может, на самом деле я злая? Завидую и желаю зла, а улыбаюсь, как прячу лицо за маской? 

-Не, ты что. Так долго притворяться никто не сможет. И, потом… люди кругом не дураки, они сразу отличают, где правда, где ложь. 

-Да… -потрясенно согласилась Галя. – Не дураки, ты права… И мне не надо меняться? 

Вопрос был сложный, и Катя ответила не сразу. 

-нет, если ты изменишься, это будешь уже не ты. Некому будет шутить. Станет скучно… 

-Можно, я тебя обниму? – попросила Галя. – это иногда так здорово, когда кто-то замечате, что ты в плохом настроении, а дает совет…и еще говорит, что ты хорошая… Правда, это очень важно! Очень, очень! 

Катя очень смутилась. 

-ничего тут такого… -пробормотала она, и позволила себя слегка обнять. – Все будет хорошо, ладно тебе… 

«Странная она все-таки. – подумала она, но Гале, конечно этого не сказала. И все же ей было очень приятно думать о том, что она вылечила человека от дурных мыслей. Кто знает, вдруг Галя бы повесилась не скажи она ей этих слов? Вроде бы ничего и не сделала, а сделала так много…Катя почувствовала большую гордость за себя. Как, все-таки, это важно, подумала она- время от времени говорить друг другу просто так хорошие слова.  

*** 

-Вы тут? 

-Да. 

-Но дождь идет. 

-Я курю. 

-Я тоже. И снова пью. Хотите со мной, как в прошлый раз? 

-Нет. 

-Я открыла дверь на балкон, сижу на пороге, курю и пью. Но тут холодно,сыро. Давайте, я спущу Вам пару бутылок, а потом позвоню по телефону, и мы поговорим. 

-О чем поговорим? 

- Да какая разница… Вы о себе расскажете, а я о себе. 

- А если я не хочу о себе рассказывать? 

- Ой, знаете, если честно, я тоже нисколько не хочу. Но мы можем что-нибудь сочинить.  

-Что именно? 

-Ну, придумаем, что я, к примеру, миссис Роллинг, знаменитая певица… или нефтяная магнатка. Ха-ха! Мне уже нравится. И я скрываюсь от поклонников в этом жалком городишке. А Вы сочините про себя, что Вы шпион. 

-Вы там, наверху, кроме пива, еще что употребляли? 

-Ничего! Честно! Алкоголь против наркотиков! – расхохоталась Галя. 

- А какая бутылка по счету? 

-Третья! Последняя. Я пообещала себе много не пить. Очень боюсь спиться, потому, что люблю быть пьяной.  

- А что, если сопьешься, это будет кого-то волновать? 

-Ага. То есть нет. Меня будет. Не хотела бы стать одной из тех, кто ходит в страшных куртках с надписью «Адидас» или «Монтана» в таких гр-я-я-язных джинсах и свитерах. 

-И в вязаных шапках. – добавил Роман, даже не замечая, что улыбается. 

-Ага! И обязательно под глазом синяк. 

Они хором рассмеялись коротким, совершенно одинаковым смехом.  

-Нет, не хочу быть такой. И потому дала себе обещание. Не буду никогда пить больше трех бутылок пива. Третья кончается, а я хочу еще. Знаете, так хорошо быть пьяной. Мир становится другим. Как будто из него кто-то ластиком стирает все плохое. Вот, трезвая, я бы никогда с Вами не заговорила. А тут уже второй раз ведем беседу. И я могу Вам доверять! 

-А завтра придется вернуться в помойку да еще и с больной головой. – Роман поймал себя на том, что эта мысль вызывает у него удовольствие. 

Все таки он прав. Нет в мире места ничему красивому, не уживается оно тут… 

-Я не согласна. –тихо сказала женщина. –мне еще далеко до помойки. И я еще повстречаю рассветы на волшебных, сказочных берегах вечности…Но в чем-то Вы правы. У меня есть риск погибнуть. Мне нужен спаситель. Будете им? 

- А как же друг-Бог? – ехидно напомнил Роман. – попросите, он поможет. Друзья должны помогать. 

- Знаете, в последний раз когда я просила у него помощи, он мне сказал, что мои дурные привычки – это то мое нажитое, что я никак не могу ему отдать, как бы он ни пытался у меня их отобрать. А так, как он меня очень любит, он не может вырвать у меня сигарету вместе с пальцами.  

-С Богом разговариваете? – усмехнулся Роман. – Голоса из воздуха слышите? Хм, да по Вам больница плачет. 

-Все их слышат. Просто некоторые люди имеет смелость их слышать, а некоторые имеют смелость их игнорировать. Так или иначе, сверху нам всегда помогают и нас любят. 

-Да? А отчего же мы тогда так страдаем? Умираем, болеем. 

-Каждый о своем страдает, наверное. А смерть… Не хотелось бы мне застрять тут навечно. К гостям, знаете, лучше относятся… 

-Да уж. – Роман загасил сигарету и постарался вложить в голос побольше иронии. – Да у Вас ответы есть на все вопросы.  

Но женщина ответила просто и грустно, словно в наказание ремнем по сердцу шлепнув: 

-Бросьте Вы играть в ехидну. Я всего лишь наивная дура, у которой в глазах застряли осколки розового стекла…И от этого слезы мои стали розового цвета. Идут годы, а я остаюсь прежней. И это не ответы на все вопросы. Кому-то даже не слова. Они из моей жизни… и тот Бог и те ангелы, что любят меня, возможно, в Вашем мире даже и не присутствуют. Может, вы из той реальности, где людей придумали дельфины, а небо всегда зеленого цвета…а я об этом не узнаю, потому что в мире людей ваш зеленый – это мой красный, но все его называют голубым.Откуда мне это знать? Я живу в своем микромире. И то, что я Вам говорю – Бог, любовь, голоса из воздуха – у меня это есть. 

-И у меня есть. – признался Роман. У нас с Вами, может быть, одинаково красные небеса. Просто Вы дружите с Богом, а я нет. Я вижу, что мир, что он создал – похож на помойку, полное дерьмо, а он ничего не делает, и смотрит оттуда сверху, этот Ваш дружок. Зачем создавать мир, которым не умеешь управлять? Зачем строить дом, если не умеешь навести в нем порядок? Дерьмовый он король своего королевства, а Ваши ангелы – вообще ленивые, жирные засранцы. 

-Не знаю, король ли он вообще… Королей люди придумали… – сказала Галя, выпуская дым с паром изо рта в холодный воздух. – Избирают королей тоже люди. А о Боге я знаю, что он изумительный архитектор, художник… романтик…и совсем не король. Родитель, скорее. Он не хотел управлять человеком, как роботом. 

-А что же он не придумает тогда что-нибудь? Пусть прекратится голод, войны, болезни? Пусть сделает людей счастливыми, если он их любит? – продолжал Роман атаку на Бога и чувствуя ярость. 

-Как можно сделать счастливыми тех, кто отказывается от счастья? Он сделает, а люди обратно вернут…Знаете, прямо сейчас где-то совсем рядом, есть удивительной красоты мир, там двое людей беседуют друг с другом с разных балконов, а по листве шуршит дождь, а где –то прямо сейчас день, солнце, и дети играют в волейбол…Но я этого мира не вижу. Потому что я сижу тут пьяная. А Вы видите? 

-Я промок. – сказал Роман и пошел к себе в комнату. 

*** 

-Галя повертела в руках пустую бутылку. 

-Я тоже. Последняя. А я не пьяна. Придется так ложиться… Но, если не напиваться, зачем пить? Можно не пить вообще. Или пить только тогда, когда хочется пообщаться с соседями. И безразлично, что меня потом будут считать алкашкой… Болтаю вслух? Значит, все-таки, пьяна. 

*** 

-Как хорошо, что ты меня сюда привел. Надоело одно и то же – рестораны, клубы, боулинги, шмоулинги…а просто так по городу погулять ни у кого мысли не придет. Проклятые мужики думают, что за деньги можно все купить.  

-Я тоже проклятый мужик. 

-Ой, и ты тоже. Не обращай внимания, вырвалось. Знаешь, я сама стала как мегера… Всех ненавижу и никому не верю. Только кошку свою люблю. Людям смотришь в глаза – они тебе вроде улыбаются, а холодом веет, как из холодильника. Неправильно это. 

-Понимаю. 

-Замечательный день был. Даже курить не хочется. Просто так погулять, поболтать, поесть простого мороженого… 

Света достала сигарету из красивой коробки и прикурила. Огляделась вокруг и, словно сбросила с себя что-то, легко вздохнула. Вытянула красивые ноги в узких брючках. 

-Как мирно... Мне казалось, такие места уже только в кино существуют. 

Она покосилась на Романа со все возрастающим интересом. 

-Когда ты меня пригласил погулять, я чуть не упала. Тебя, знаешь, как в офисе называют? Только не обижайся. Тролль. Ты же ни с кем не общаешься. А взглянешь – как ведро воды на голову…аж мурашки по коже. Полон вечной злобы. Вот и зовем тебя Тролль. И тут ты меня приглашаешь гулять. Но это только начало сумасшествия, другая его половина, что я соглашаюсь и мы проводим чудесный день!Гуляем по парку, птичек кормим, и болтаем о чем-то приятном… и о том, о чем обычно люди не болтают! Черт возьми, я не помню, когда в последний раз говорила о мультиках! Это все совершенно неправильно, Тролль. Ой, то есть, Ром… извини… 

Света смутилась, испугалась, что испортила день.  

-Ничего, ничего. – совершенно спокойно ответил Рома. 

-Что с тобой произошло? Или ты.. хм.. влюбился в меня? Скажи, а, Ром? Ну смелее! 

Роман сделал глубокий вдох и медленный выдох. Он созерцал, как солнце тысячей искорок разбивается о гладь зеленой воды пруда, и она, словно покрывало из тончайшего изумрудного шелка, усыпанного осколками хрусталя, колышется от ветерка. А над ней, даже словно из нее вырастает, поднимается другой берег, аллея, усаженная близнецами –елочками, маленькое кафе,украшенное пластмассовыми лианами и цветами, как гигантская клумба. И кажется, что на той стороне воды время медленнее и светлее, и живется там какая-то иная, мирная, полная смысла жизнь, а маленькая девочка в розовом пальтишке, что играет с большим мячом, и знает, знает главный секрет… 

-Не влюбился. Более того, до сегодняшнего дня я считал тебя самой пустой, самой криводушной, самой лишней бабой на земле. 

-Что-о?! – ошарашено протянула Света. 

- Не надо обижаться. Я говорю, что есть. И ты знаешь, что многие тебя такой считают, просто никогда не скажут этого вслух. Но я недавно накричал на тебя, сорвался ни за что. А вчера… подумал, что не имею я права орать на людей. Да, не складывается что-то в жизни у меня. Да, вижу это дерьмо яснее других и мне не наплевать и от этого больно. Но люди здесь ни при чем. Это сам я…злой какой-то. Вот и решил тебе устроить хороший день… С этими проектами мы все как офисные крысы, жизнь из коробки в коробку… ну, решил нас прогулять. Ты осталась довольна? Считая, я извинился таким образом. Словами я не умею расписывать. 

-Слушай, Тролль… -Света не нашла слов и изумленно рассмеялась. –Что за речь? Ха! Ну вообще! И что? Ты до сих пор считаешь меня никчемной? 

- Нет. – ответил Роман. – Чего мне о тебе судить. Вот, целый выходной вместе провели, пообщались как люди… Нормальная ты, даже умная. Я даже удивлен. 

-Тролль, я сейчас лопну или от смеха, или от удовольствия. – Светка хлопнула его по плечу. – Я не знаю, что ты за засранец такой, но я хочу с тобой дружить. Знаешь, за мной все бегают. Я знаю, как мужики в офисе шепчутся- «Я бы ее отодрал» и так далее. А бабы завидуют.  

Светка вытащила платок и красиво, театрально всплакнула: 

- Дуры они. А я замуж хочу. У меня еще со школы какая-то фигня. Все таращатся,как на куклу. В любовницы с пятнадцати лет пытаются затащить. Свиньи все… А я, между прочим, рисовать любила. И стихи писала, и рассказы о животных. Не дал бы мне Бог внешности, была бы замужем, с кучей детей и книжки писала, как Агния Барто. И сама бы к ним иллюстрации делала. 

-Да ладно хныкать-то. – Рому совершенно не тронула эта пламенная речь. – Хорошая у тебя жизнь -ты нормальная, красивая, здоровая девка. Агния Барто… Думаешь, у нее своих проблем не было? 

Светка промокнула глаза: 

-И вправду, что это я. Вон, с Андрюхой уже год вместе. Что ни захочу, дарит. Обещал, как разведется, поженимся. Буду ждать. У него фирма своя… Будем жить вместе и по миру колесить. 

-Он не разведется. Это тебя он развел, как дуру. – не меняя отрешенности тона, вставил Роман. 

-Разведется! – зарычала Светка угрожающе, меняя эмоции, как человек, не привыкший к правде. 

-Хотел бы, давно б развелся. А он тебе врет. 

-Заткнись, Тролль! Давай не будем ругаться, а! Блин, вот урод, такое настроение испортил… 

Она дернулась, словно хотела встать и уйти, но не сделала этого.  

-Сама смотри, Свет. – стал объяснять Роман, не задетый ее оскорблениями. – ты же сама видишь. Не мне судить. Пошли домой. 

-Он меня любит и разведется. Сначала это скажи, а потом пойдем отсюда! – сказала Света упрямо. 

Роман покачал головой. 

-Странная ты. Как будто, если я скажу это, так и случится. Я то тут при чем? Я что судья в ЗАГСе, разводить кого-то? 

-Да ты каркаешь! – взвизгнула Света, как с цепи сорвавшись. Рома приподнял бровь. 

-Ах, вот в чем дело? Слушай тогда меня. Я никогда не вру. Говорю, что вижу. Чудеса иногда случаются, но не в твоем случае. Если бы он хотел, развелся бы сразу же. Год вместе? Будете еще год. Думаешь, он будет что-то менять? 

Света снова расплакалась, но без театральности. 

-Тролль, урод, ненавижу тебя, чтоб ты сдох! 

-Плачешь, проклинаешь, потому, что соглашаешься. Я если говоришь что каркаю – то я тебе накаркаю. Ты со своим, как его, пробудешь еще месяца два. Потом тебе надоет ходить вокруг да около, и ты начнешь его клевать уже по настоящему – мол, когда ты разведешься и так далее. Он от твоего прессинга тут же сбежит. Ты будешь в депрессии, а там уже два пути. Либо ты поведешься еще раз и снова найдешь себе такого же, но с другим именем, либо решишь что в этот раз все будет по другому. И познакомишься с мужичком. Фирмы у него не будет, но и жены тоже. Он в тебя влюбится безумно, женится, на руках всю жизнь проносит. Сначала тебе будет плохо. А потом ты от такого внимания и любви станешь человеком, и позже поймешь, что так и было лучше для всех. Родишь детей, и кто знает, может, даже писательницей станешь. 

-Да пошел ты со своими пророчествами! – заныла Света, все же успокаиваясь.  

-Прогнозами – поправил Рома. 

-Андрей меня любит, понял? – хатараторила она. – И разведется! 

-Свет, ты орешь на меня так, словно это от меня зависит. – миролюбиво заметил Роман. 

-Да потому, что ты каркаешь! 

Роман почувствовал, что беседа пошла по второму кругу и поднялся со скамейки, начиная нервничать. 

-Хорошо, я каркаю. Епрст, она путается с женатиком, а я каркаю. Ладно, я виноват теперь. Все проклятья на меня! Валяй! 

Света достала из сумки мобильный телефон. Нажимая кнопки, пробормотала пару ругательств в адрес Романа. Встала и пошла прочь по алее, не оборачиваясь. У нее был красивый силуэт в модном плащике цвета хаки и сапожках цвета спелого абрикоса в тон с сумкой. 

-Алло, пупсик? –заверещала она в телефон. – А ты где сейчас? Забрать меня сможешь? Нет? На совещании? Когда приедешь?  

-Меня обманывать не нужно… – пробормотал Рома, любуясь Светкиным силуэтом и огрызая ноготь на мизинце. – Я сам обманываться рад. 

*** 

-Есть будешь? 

-Я дома поем. Ну и денек. 

Игорь бросил папку на стол, снял галстук, повесил его на спинку стула. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, вздохнул. На лице его было написано недовольство всем – даже тем, что он сейчас находится в этой комнате и вынужден раздеваться, чтоб заняться сексом.  

Галя замерла посередине комнаты: 

-Почему ты не ешь у меня? – спросила она тихо и руки у нее мелко затряслись. Как у человека, избегающего выяснения отношений, адреналин у нее выработался тут же, при первой же фразе.  

-что? – переспросил Игорь. 

-Почему ты не ешь у меня? – Галя задохнулась собственным возмущением. – Считаешь, я невкусно готовлю? Или думаешь, у меня грязно? Тараканы бегают?  

-Я не понимаю, к чему ты это… – Игорь застегнул рубашку и взял галстук. Намотал его на руку. Одна половинка его красивого лица странно скривилась.  

Галя метнулась на кухню и вернулась оттуда с тарелкой. Когда она оказалась возле Игоря, тот отшатнулся. Ему померещилось, что она хочет разбить тарелку о его голову. Но Галя лишь поднесла ее к его носу: 

-Видишь это? Она блестит! Я мою ее два раза мылом, и обязательно горячей водой! Смотри! 

Перевернув, она продемонстрировала другу сторону: – Стерильно! Почему ты не ешь у меня? Ты с работы приходишь голодный! Я всегда готовлю! «Я поем дома! – передразнила Галя. Игорь молча смотрел на нее и она не выдержала его глупого, угрюмого взгляда. Швырнула тарелку о стену и она влепилась в плакат с надписью «Я благодарю жизнь за». Оторвав уголок, разлетелась на множество осколков. Галя расплакалась: 

-Почему, почему ты это делаешь? – спросила она жалобно. 

Игорб скривил губы, будто тоже собираясь плакать.  

-Киса. – он притронулся к ее плечу, но Галя дернулась и в голос закричала: 

-Я человек, я не Киса! 

Она убежала в спальную и оттуда донесся лишь ее истерический, надрывный плач. 

*** 

-У тебя не грязно, наоборот, очень чисто. И готовишь ты вкусно, Галь. 

-ты то откуда знаешь? Ел, что ли? – кричала Галя в подушку. 

-Нет, но… верю. Уверен.. Понимаешь, Гал… если я домой приду сытый, мама обидится. Или, чего доброго, догадается, что был у женщины. А если я буду есть у тебя и нее, я стану толстый.  

Игорб рассмеялся и поцеловал ее в плечо. 

-Видишь, Кис, галя… Галчонок. Я тебя люблю. Ты же не хочешь чтоб я был толстый? 

Галя подняла с подушки мокрое лицо с прилипшей ко лбу рыжей челкой. Растерла тушь по лицу. 

-А где твоя любовь, Игорь? В чем она? Тебе двадцать пять лет, а ты боишься обидеть маму. Ее боишься обидеть, а меня нет. Приходишь, трахаешь, телек смотришь и уходишь. За три красивых слова? Как удобно.  

Игорь поднялся с кровати. 

-Не ожидал от тебя такой гадости. Думал, ты умная девочка. Психологией, вон, увлекаешься. К чему это все? Глупые какие-то истерики, детские. Ты меня разочаровываешь. 

-Это ты меня разочаровываешь. – отозвалась Галя полушепотом. – Тебе же на меня плевать, в корне! На жизнь мою. Ты знаешь, как мою маму зовут? Знаешь? 

Игорь промолчал. Галя встала с кровати и вышла из комнаты. Когда Игорь вернулся в зал, он понял, что между ними все кончено. Галя сидела с кресле, смотрела телевизор и курила. Когда-то он ей пригрозил: «Увижу с сигаретой, брошу. Клянусь, сделаю – я всегда отвечаю за свои слова». 

По ее виду Игорь понял: все странно вывернулось наизнанку. Было комфортным а стало очень неуютным. Галя смотрела не него, как на насекомое. 

-Уходи ты отсюда. – сказал она. 

Игорь ткнул пальцем в стену, где висели плакаты: 

-Сними ты эту макулатуру. Она тебя не сделает лучше. 

- Сделает. – Галя холодно сверкнула глазами и пустила дым в его сторону: – А тебя нет. Уходи и не звони мне больше. 

-Хорошо. –кротко сказал Игорь, забрал папку и галстук и ушел. 

Галя очень медленно затушила сигарету и закрыла лицо ладонями. 

«А кто-то обещал себе никогда не плакать, кроме случая, если кто-то умрет»- мягко напомнила память. 

«А я в самом деле немножко умерла» – сказала памяти Галя. «Той, какой я была, нет и в помине. И поделом ей». 

Память успокоилась. 

Галя отняла ладони от лица и испуганно вжалась в кресло. На пороге комнаты неподвижно стоял парень очень угрюмого вида. Не то, чтобы он был некрасив. Но веяло от него холодом, как от преступников или бездушных людей. 

-Ты же молоденькая совсем. – сказал парень. 

Галя узнала этот голос. 

-Вы – мой сосед снизу. – сказала она, анализируя ситуацию. Встала с кресла и зашла за него. 

-Да. Ты кричала и я решил спуститься. Отсюда вышел какой-то парень, дверь за собой не закрыл. Я решил войти и убедиться, что ты в порядке. 

-Ясно. –Галя шмыгнула носом, вытерла слезы. – Значит, дождался, когда стихнут крики и после пожара пришел? Посмотреть, теплая я еще или нет? 

-Нет. –ответил парень. –Я поднимался по лестнице. Только что с прогулки. Он тебя обидел?  

-Очень. – Галя тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам. Они оказались не черные, как он думал,а рыжие. Красивый, радостный цвет. И было ей лет двадцать, не больше. И она была очень красивой. 

-Ну и черт с ним. – сказала она. – будешь пиво? 

-Нет. 

-А я буду. Садись. Я сейчас. 

Галя прошла мимо него. Роман почувствовал сразу два запаха – один, неприятный, ее духов и сигарет. Другой – ее собственный, похожий на запах молодого подсолнуха. Он даже закрыл глаза, чтоб лучше чувствовать. 

-Очень красивая. – сказал он с удовольствием и улыбнулся так широко, как не улыбался уже несколько лет.  

Когда Галя вернулась с пивом в руке, она застала гостя у стены, увешанной ее плакатами. Их было четыре. На одном было написано: «Я благодарю мир за» – и тринадцать пунктов под ним, на другом «Я никогда не буду» (более объемный список запретов). Третий был еще почти пустой, пять пунктов под названием «Я люблю себя за», и четвертый с надписью «Я обязательно», где под ним было написано кривой рукой синим фломастером «Буду счастлива». 

-Не читай. – смутилась Галя. – Это белиберда. 

-Это не белиберда. – очень серьезно и даже грубо оборвал ее гость. – Это очень важно. 

Галя растерянно захлопала ресницами. 

-Какая же это белиберда? Как можно так называть свою жизнь? – отчитывал ее гость, не отрывая взгляда от надписей. 

-Черт те что и сбоку бантик. – сказал Галя. Она подошла к гостю поближе, сделала вид, что читает, а на самом деле ей захотелось постоять рядом с человеком, который так уважительно отнесся к ее внутреннему миру.  

-Я это писала для того, чтобы… -попыталась она объяснить, но он перебил ее: 

-Тсс, не мешай.  

Она лишь развела руками: 

-Окей, развлекайся… 

Сев в кресло, она рассматривала его невинно и открыто, как ребенок рассматривает взрослых в транспорте.  

Роман закончил чтение ее плакатов. Огляделся и увидел лист с «панацеей». 

-откройся жизни? – прочел он вслух. Подошел и сдернул его. – Это уже белиберда. Откроешься ей, и она сдерет с тебя все, что сдирается. Открой жизнь, вот, что нужно сюда написать. 

Галя хихикнула.  

-А что бы ты написал на двери в своей комнате? – спросила она.  

-Я бы написал –«Ты прекрасна». – сказал он и посмотрел на нее волчьим взглядом. 

Галя поперхнулась пивом. Роман улыбался. 

-Даже когда я представлял тебя сорокалетней алкоголичкой в грязной шапке, я уже тогда был готов на тебе жениться. Какого теперь ты черта хочешь, чтоб я писал у себя на двери? 

-Смешной ты. – заметила Галя, становясь очень смирной. –Смешной и колючий, как ежик. 

-Пусть будет так. – Рома подошел к ней, взял у нее из рук бутылку. Сделал пару глотков, поморщился: – Не пей ты эти помои.  

-Еще один учитель жизни нарисовался. – Галя вырвала бутылку у него из рук.  

Роман сел напротив нее и уставился ей в лицо тоскливо и изучающее. От этого взгляда Гале захотелось плакать. Это за него Романа с офисе прозвали Троллем.  

-Я тебе буду сам покупать хорошее пиво. – сказал он. – Только это не пей. 

-А если я сопьюсь? – Галя критически приподняла бровь.  

-Это твой выбор. Я буду его уважать. Стараться уважать, во всяком случае.  

Галя ухмыльнулась. Необъяснимая злоба закипела в самое середке ее сердца, которое, казалось, всегда было радостно распахнуто навстречу всему миру… А теперь там клокотал маленький ад обид и недоверия. И откуда столько злости? 

-А еще что ты мне купишь? – поинтересовалась она язвительно. – Золото? Я золото люблю, и икру. Знаешь, не пью хорошего пива без черной икры. 

Роман поднялся. 

-Я не знаю, кто здесь был до меня. – сказал он. – Но догадываюсь, это человек спал с тобой и даже не знал, сколько у тебя на теле родинок. Золото и икра? Ты заслуживаешь гораздо большего. И я тебе это дам. Но знаешь, что я вижу? Я вижу, как ты хочешь сделать из меня лопуха, который будет отдуваться за себя и за того парня. Будешь кататься у меня на шее свесив ножки, играть в сиротку и жертву, и так далее. Видал я такие подарочки. Поговорим, когда перестанешь валять дурака. 

Он пошел к выходу. Остановился на пороге и ткнул пальцем в один из плакатов: 

-И делай, что написала! Просто делай это и все! 

Гале даже пить расхотелось. Включив телевизор, она остаток вечера провела, свернувшись на диване, глядя в экран, где картинки меняли одна другу и ничего там не понимая.  

*** 

Ночные секунды нежнее дневных. Некуда торопиться, нечего ждать, кроме утра. Если не позволить роте дневных мыслей прежде времен атаковать сознание, прогнать их и прислушаться хорошо, можно ощутить, как время просачивается сквозь кожу свободным светлым потоком, овладевает тобой, наполняет тебя – снизу вверх, сверху вниз, жизнь- время, время- жизнь… Ночью это ощутимее. Впускаешь время в себя, и играешь с ним- то оно превращается в сияющий шар в центре груди, то застревает где-то в макушке, то приливает к животу… тепло. Время это? Или это я? Где кончаюсь я и где начинается время? А что есть я и что есть мое время?Кажется, это все таки я… Но нет! Это не было мной! Видимо, в теле есть граница, где время встречается со мной, сливается и, превращаясь в меня, исходит наружу, светом из глаз моих, выдохом… 

Какой занятный процесс…Можно разлиться океаном.. Можно растаять сосулькой- кап,кап.. Люблю ночь, ночь нежнее дня. Почему люди спят в это время? Ночью можно лежать и слушать, как время становится жизнью. Днем это ведь не услышишь, так шумно вокруг. 

…Ветер шумит в окно. Что ты стучишься? Нужно открыть тебе… кто знает, какие новости ты мне принес. 

Я должен как-нибудь рассказать ей об этом. Чтобы она улыбнулась. Она лучше меня знает это секрет. 

*** 

-Ром, погоди! Я на каблуках! 

Света поравнялась с Романом. Взяв его за рукав, оглянулась воровато по сторонам, высматривая свидетелей. 

-Пошли, покурим, поговорить надо. 

-Мне надо или тебе? 

-Тролль, прекрати. Мне нужна твоя помощь. Я прошу. Видишь, Ром, я прошу. Все врут мне в глаза и лицемерят, кроме тебя. Пошли, пожалуйста. 

-Говори тут. 

Рома скрестил руки на груди, расставил ноги на ширине плеч, показывая, что и с места не двинется с офисного коридора. 

-Тут люди ходят. – процедила Света с досадой. 

-Боишься, что увидят, как ты советуешься с троллем? – подковырнул Рома.  

-Ладно… – Света некоторое время колебалась, затем взглянула Роме в глаза и начала говорить: 

Мы гуляли по парку, помнишь? Ты сказал про Андрея. Ты сказал, что он не разведется. Ты точно это знаешь? 

-Да, Свет, знаю. 

-Откуда? Ты ведь не знаешь, какие у нас отношения. Он меня любит, а я его. Знаешь, как он меня ревнует? Постоянно проверяет мой телефон. А как мы с ним ругаемся! Ты ведь его даже в глаза не видел! Как ты можешь о чем-то судить, если не видел этого? Даже экстрасенсы ошибаются, а ты кто такой? Он разведется, понял? Я вчера спрашивала! Он сказал, что после того, как заключит одну важную сделку, разведется тут же. А это будет через три месяца. 

-Пошли, попьем каппучино. – сказал Роман. – Слушал тебя, слушал, и тут так кофе захотелось. Ей Богу, как беременный. Пошли.  

-Ты что, сбрендил? Какой кофе? Ты меня и не слушал что ли? 

Роман уверенно взял ее под руку. 

-Пошли, пошли. 

*** 

Жизн- штука с ребусом. В ней все специально подстроено так, чтобы мы двигались. Знаешь, как кровь в организме. Все клеточки движутся, постоянно по кругу, по кругу. И, для того, что жить двигаться должны все. Странно. 

-да уж, не говори. 

-Мы тоже, как те клеточки, Свет. И мы кому-то нужны для жизни. Мы все- клеточки Тела. А каждая клеточка представляет себе, что она человек. Иначе двигаться не будет. Вот развод!  

-Тролль, ты сумасшедший. И не ржи так громко. Люди смотрят. 

-Пусть. Я не собираюсь держать рамки приличия перед теми, кто каждый Новый Год, напиваясь, танцует под Верку Сердючку, а потом весь год ведет себя так, словно он пуп земли.  

Светка расхохоталась. 

-ну ты даешь.  

Она склонилась к нему: 

-Послушай, Ром. Скажи честно. Ты ведь запал на меня. Поэтому и сказал, что Андрей не разведется. А себя поставил в роли того мужичка. Скажи мне, я не обижусь. Я привыкла. Мужики передо мной и не выплясывали. И эти приглашения… отведи душу. 

-Умная ты, Светка. – порадовался Рома. –Умница, красавица. Но слишком уж зациклена на себе. Носишься со своей красотой как ведьма с метлой. Мужики за тобой бегают не ради тебя, а ради себя. Любуются красивой шкуркой и охотятся, как за норкой.  

-Ты меня бесишь, Тролль. Так все-таки, скажи мне. Откуда ты знаешь, что он все-таки не разведется? 

Рома с удовольствием пригубил кофе, прикрыл глаза. Он явно дразнил Свету. 

-Теперь скажу. Но при условии, что не будешь орать, проклинать, а будешь слушать и не спорить. 

-Окей. Погоди, погоди. Я закурю. 

Света полезла в сумку за сигаретами, не нашла. Взяла со стола Ромину пачку. Заглянула туда: 

-Последняя. 

-Бери. –разрешил Рома и она закурила.  

-Давай, говори теперь. 

-Я точно знаю, что он не разведется оттуда, откуда и ты это знаешь, Свет. Жизнь простая вещь. Все, что хочешь знать, лежит на самом верху. А для того чтоб понять, надо всего лишь спрашивать. Вот я тебе задам пару вопросов, и ты ответь. 

-Давай, Фрейд. – Светя явно нервничала, но держалась молодцом и Рома даже уважительно покивал головой. 

-Он тебя любит?- начал он допрос с пристрастием. 

-Да!- уверенно ответила Света. 

-У вас хорошие отношения? У вас есть все, что нужно в отношениях?  

-Да! Все есть! – Света морщилась от невкусной сигареты, но продолжала курить. 

-А зачем ему тогда разводиться? 

-Света стряхнула пепел. Ложечкой помешала пенку в чашке. 

-Зачем… – повторила она про себя и задумалась. –Чтоб я была его женой… 

-А что это ему даст? 

Света неопределенно хмыкнула и ничего не ответила. И даже не старалась выглядеть бесшабашной. 

-Мы будем вместе. – то ли утверждая, то ли вопрошая, ответила она, очень тихо. 

-Ладно. Я вижу тебе здесь уже все ясно. Это ему ничего нового не даст. Он тебя любит, ему удобно, хорошо, ему не нужны проблемы. Не буду мучать тебя больше. Вторая фаза, с заключением сделки. Ты же не дура, умная девочка. Себя теперь спроси. При чем тут сделка и развод? Он что, у тебя, президент страны? На нефть сделку заключает? Или жена его пресс-секретарь?  

Света смолчала. Затем все-же выдвинула версию: 

-Развод, понимаешь, такая тягомотина… Требует много времени, денег, сил. А бизнес такой процесс, тут никогда не бывает времени.  

-Значит, он заключит одну сделку, и фирму закроет? 

-нет, зачем?! 

-Значит, времени как сейчас нет так и потом не будет. Будут сделки постоянно мешать. И вообще, что это за сделка такая- три месяца готовиться? Душу продает, что ли?  

-Не знаю. – ответила Света сорванным голосом, словно до этого кричала. – ты меня запутал… 

-Распутал. –поправил Рома. Допил кофе, но уже без удовольствия. Кто ему эта Светка? Почему он должен сопереживать ее проблемам? Тем более, она сама виновата. А сидит напротив него, с широко раскрытыми в никуда глазами, а ему так больно, словно он половину ее беды берет на себя.  

-Свет, вот еще вещь… – сказал он. – У лжи есть запах. Если человек много врет, этот запах становится личным. Но другой человек всегда этот запах чувствует. Особенно если живет правдой. Вот ты перестанешь себе врать, и другим, и через какое-то время тоже начнешь этот запах различать. Я вот перестал.  

-Чешешь ты все, Тролль.- устало сказала Светка. –Я же не знала, что он мне врет.  

-ты просто привыкла к этому запаху лжи. Бывает, даже к запаху духов человек привыкает. А как только ты мне сказала «Мы поженимся», я сразу этот запах ощутил. Кстати, твои подруги тоже его чувствуют. Вы, женщины, лучше развиты нюхом. Но подруги врут тебе, лицемерят. Потому, что знают, если скажут правду, ты начнешь петь песни о том, что тебе каркают и завидуют. 

Света опустила голову на руки. 

-Ром…Обними меня. Так тяжело. Ничего не думай такого… 

-Да ничего я такого не думаю. 

Рома подвинул стул к ней поближе и, взяв ее жесткие худенькие плечи, притянул ее к себе и стал неуклюже поглаживать по спине. – Ну, типа того, что все равно все будет хорошо. 

«Не умею я утешать»- подумал он. –«Боль умею причинять, а утешать нет». 

-Я не умная, Ром. Я дура. Из всех дур самая дура это я. 

-Ой да не переживай. Всегда найдется кто-нибудь глупее. 

«Да уж, утешил». –подумал он и обозлился на себя.  

Светка не плакала, слезы кипели у нее в глазах, но она, как мужчина, крепилась до последнего, и лишь сжимала злобно руки в кулаки, и старалась не плакать. Роме это очень не понравилось. Женщины могут плакать. Если женщина пытается не плакать, это очень нехорошо. Но все же было у него ощущение, несмотря на беспокойство, что в этом мире что-то встало на свои места – будто далеко-далеко в космосе маленькая планета вернулась на свою орбиту, и это отозвалось благодарным эхом в его тяжелой, покрытой шрамами, душе… 

-А помнишь, ты говорил про того мужичка? – напомнила Света, когда они возвращались домой, неторопливо меряя шагами щербатый тротуар. 

-накаркал. – с легкой кислинкой уточнил Роман.  

-Я знаю, что я сделаю. Скажу этому Андрею… 

Роман залепил ладонью ее напомаженный рот. 

-Тихо! 

-ты чего! – испугалась Света, хватая его руку. 

-не говори мне, что собираешься ему сказать. Я не хочу этого слушать. И никому не говори, все испортишь. Скажешь ему.  

-Ладно. – Света, вроде, поняла, что он имел в виду.  

Они остановились у подъезда ее дома.  

Вдруг Света встала напротив него, взяла двумя пальцами Романа за воротник рубашки и заглянула ему с глаза. Странно улыбнулась. 

Роман вытянулся по швам, как в армии вытягивался перед старшиной. Света продолжала вопросительно смотреть ему в глаза и страшно улыбаться.  

-Зайдешь? – спросила она.  

Роман молча помотал головой. 

-Точно?  

Он взял ее руки и отвел от себя. 

-не надо… Этого. – заикаясь, произнес он.  

Он втянул носом запах ее волос и зажмурился. Ему захотелось развернуться и бежать со всех ног. 

-Просто так… на чашку кофе. Я тебя зову. – Света выделила слово «Я», сама удивляясь ему. 

Роман, стараясь не вдыхать, не обращать внимания на запах, взял ее лицо в свои ладони и всмотрелся в него. Какая она была в детстве? Красивая она все-таки женщина. 

-Не надо так со мной. – попросил он. – Я же зайду. А потом что? 

-Все равно. – сказала она хрипло.  

-Не все равно. Мне- не все равно.  

-А я ведь нравлюсь тебе все-таки, Тролль. – торжествующе прошептала Светка.  

Он кивнул и нервно сглотнул.  

-Нравишься.  

-А ты бы женился на мне? – она поймала его взгляд и не отпускала. –Женился бы? 

-Да. – ответил Роман, не моргая. 

Света отпустила его и отступила на шаг. Страшная улыбка наполнилась грустью и стала обычной, усталой. 

-Знаешь, Тролль, а ты был прав насчет запаха. У лжи действительно он есть. Я его чувствую.  

-ты иди домой, Свет. 

-Спасибо тебе. 

-Пока. 

Он развернулся, сунул руки с карманы, и быстрым шагом, почти бегом, пошел по тротуару.  

Он толкал прохожих, ему хотелось расстегнуть воротник рубашки, ему хотелось скорости, или просто разбить стекло... 

Через какое-то время он успокоился. Шел более размеренно, слушал собственное сердце. Думал о Светке, о Гале, о бывшей невесте, о своей матери, о всех тех, кто был у него в жизни, кого было так тяжело найти и так тяжело потерять… 

Он думал о женщинах и все женщины мира казались ему маленькими, слабыми, беззащитными… Виделось ему, что какая-то беда нависла над их головами, угроза какая-то, и всех их надо срочно спасать, хватать и бежать из этого черного города, страшного места.  

«Это не так»- думал он словами, что перебить эти мысли –«женщины сильные и мудрые. Они намного сильнее. Все образуется». 

Слетела с дерева и почти под носом его с ужасным воплем пролетела сорока. Роман остановился и задрал голову. Мелкий дождь стал тикать ему по лицу, попадать в глаза, щелкать по холодным щекам.  

Он улыбнулся. И вдруг поймал на себе взгляд какой-то прохожей. Она смотрела на него с любопытством и интересом.  

Он улыбнулся ей в ответ и пошел домой. 

*** 

-Ты здесь? 

-Да. 

-Давно тут сидишь? 

- Да. Ты плачешь. 

-Чего мне плакать? У меня все отлично. Просто замечательно. 

-Вот я и говорю, чего ты плачешь, если у тебя все замечательно. 

- Не плачу я. 

-ну-ка, выгляни, я фонариком посвечу. 

-Вот еще. 

-выгляни, я сказал. 

-Только на секунду. 

Она высунула голову и в лицо ей ударил луч зеленого света. 

-не прячься обратно. Ты как инопланетянка в этом свете. 

-Я вообще на этом свете инопланетянка.  

Галя спряталась на балконе. Ей захотелось сбежать обратно в комнату, но она сидела и прислушивалась. 

- Почему ты сегодня не пьешь?  

- Не хочу пить. 

- Давай поиграем. Я буду называть цветы, а ты мне будешь говорить, какого они цвета. 

-Ой, какая обалденно сложная игра! – рассмеялась Галя.- ни за что не осилю. 

-Попробуем. 

-Давай. 

-Фиалки. 

-Фиолетовые. 

-Сирень? 

-Сиреневая. 

-Розы. 

-Красные…Хотя, розы бывают белые, розовые… Разные… 

- А фиалки и сирень тоже бывают белые. Почему ты не сказала что розы розовые? 

-Хм, странно. Давай еще. 

-Тюльпаны? 

-Ммммм…Зеленые! 

-Ирисы? 

-Ирисы…Желтые в горошек! 

-Так лучше. Ты больше не плачь? 

-Кого это касается… Кстати, как тебя звать? 

-Рома. 

-Красиво. А меня – Галя. 

-ну, и что? 

-Рома, а отчего ты всегда такой злой?  

-Есть такой гормон- обозлин, так вот, во мне его много.  

-Понятно. 

- Слушай, мне холодно тут. Давай я зайду в комнату и ты мне позвонишь, и мы поговорим. Хорошо? 

-Хорошо. Давай номер.  

-Погоди. Сначала я расскажу тебе притчу, которая мне приснилась вчера. 

Однажды два человека – мужчина и женщина, сидели на самой высокой скале и мочили ноги в водах самого глубокого океана. 

- Ну вот и придумали для нас мир. – сказал мужчина. 

-Красивенько. – согласилась женщина.  

-Будем тут плодиться и размножаться. 

-Неплохая перспективка. Предлагаю что-нибудь придумать, чтобы не было скучно. 

-Что именно? Мы придумаем любовь.  

-Любовь? А что это будет? 

-Это будет то, о чем все будут спорить, то, что все будут искать, ради чего будут жить. И люди никогда не узнают, появляется ли любовь из ниоткуда или они создают ее сами.  

- Но это уже придумано. Это же жизнь внутри нас. Она, как и любовь, обладает теми же тайнами, и узнать жизнь можно по тем же признакам, по каким узнаешь любовь. Давай лучше придумаем нелюбовь. Чтобы люди думали, что существует на свете еще что-то, кроме жизни и любви. И искали этого тоже. Придумаем войну и вражду. Для того, чтобы можно было всегда отличить, где любовь, а где нелюбовь, а где вообще ничего нет. Но и это будет такой же загадкой, потому, что никто никогда не узнает, что же на самом деле существует, а что нет- любовь или нелюбовь. 

И придумали они любовь и нелюбовь, и стали они плодиться и размножаться, и вот, каждый знает великую тайну, но ищет ее у других, чтоб сравнить, и продолжается это уже много, много лет, потому, что если нет поиска, нет и движения, а не будет движения, не будет и времени, и остановится все, и распадется на части.  

-Хорошая притча, но у меня есть несколько вопросов по ее содержанию. 

-Ладно, тогда иди и звони мне, потому, что я уже продрогла до костей.  

-Погоди, погоди. Я задам тебе вопрос. Ты когда нибудь будешь меня обижать? 

-Не знаю. Буду, наверное. А ты меня? 

-И я тебя тоже. Я злой. 

-И я злая. А в сказках все злые должны умереть. 

-так и будет… наверное.. Когда-нибудь. 

-Ага. Ну ладно.Поживем, увидим…  

Б.Д.Сподынюк. Амбре  

или запах чеснока. 

Иронически – трагический рассказ со счастливым концом. 

Борис работал начальником отдела Логистики в агентской компании крупного французского судоходного концерна, у которого основным видом его деятельности была перевозка грузов в морских контейнерах по всем морям и океанам нашей планеты. Эта деятельность была успешной, и концерн, постоянно, входил в тройку мировых лидеров. 

Борис возглавлял отдел Логистики уже семь лет и был на хорошем счету у шефа компании и руководства самого концерна, которое располагалось во Франции, на берегу Средиземного моря в городе Марселе. Борис, до прохода в эту компанию на эту должность, более десяти лет проработал директором крупного авто предприятия, пройдя все ступеньки профессионального роста от слесаря авто ремонтника до директора, поэтому, поступив в компанию, он применял те правила и положения, которые прекрасно знал, занимаясь эксплуатацией грузовых автомобилей.  

Исходя из этого своего опыта, он построил работу отдела так, что за год до событий описываемых здесь, руководством концерна показатели работы его отдела были признаны лучшими в мире среди всех агентских компаний. За эти достижения Борис получил крупные премиальные и пользовался непререкаемым авторитетом 

Шефом агентской компании, в то время, был бывший начальник одного из отделов Черноморского морского пароходства, которое в период первых лет независимости Украины, благополучно разворовали и распродали, лишив Украину торгового флота. 

Шеф, быстро, сориентировался в ситуации и, уволившись из пароходства, договорившись с французами, открыл агентскую компанию, которая агентировала заходящие в Одесский морской торговый порт контейнеровозы, а так же, делала внутри портовое экспедирование контейнеров, аккумулировала порожняк и организовывала его погрузку и отправку из Одессы. 

Компания за короткий срок набрала финансовую силу и вышла в группу лидирующих компаний в этой сфере. 

Хотя, на первый взгляд, никто и предположить не мог, что его шеф способен так организовать работу и набрать такие кадры, которым, по зубам, была любая проблема. 

Представьте себе мужчину пятидесяти лет, ниже среднего роста, с хорошо обозначившимся кругленьким животиком на коротеньких ножках, семенящих при ходьбе, 

круглым благообразным лицом, на котором постоянно сохранялось смиренное выражение глубоко верующего человека, тихим кротким голосом и задорным хохолком светлых волос среди глубоких залысин, и вы получите портрет шефа Бориса. На самом деле он был глубоко верующий человек, неоднократно ездивший в Израиль и молившийся там в храмах. Шеф тратил огромные средства на благотворительность, строительство церквей и часовен. Его кабинет был полон икон и крестов. Выражение благостности не сходило с его лица.  

Но, когда дело касалось денег, шеф, в мгновенье, превращался в акулу бизнеса и мог сожрать любого, кто собирался помешать ему получить эти деньги. Сожрав и выплюнув косточки, на его лице появлялось, опять, благостное выражение всеобъемлющей любви к богу и людям. 

Неделю назад, в кабинете Бориса раздался звонок, и Борис услыхал в трубке журчанье кроткого голоса шефа. После взаимных приветствий шеф спросил, имеются ли в наличии в порту порожние рефрижераторные сорока футовые контейнеры. Борис, посмотрев в компьютерную базу учета, ответил, что в порту имеются десять штук рефрижераторных сорока футовых контейнеров. После этого шеф попросил никому их не выдавать и не отправлять их порожними, они ему могут понадобиться. После этого, поблагодарив Бориса своим елейным голоском, шеф отключился. 

Борис, тут же, позвонил работнику своего отдела, постоянно находящемуся в порту, и приказал проверить техническое состояние этих контейнеров и доложить ему. К концу дня ему доложили, что контейнера технически исправны, рефрижераторные установки у всех контейнеров в рабочем состоянии, но клиент, получивший в этих контейнерах груз корейского чеснока, сдал их неубранными и не вымытыми. Борис, немедленно, связался с руководителем фирмы – получателем груза чеснока и выставил ему претензию. Тот, клятвенно, пообещал нанять в порту людей, которые в течении суток уберут и вымоют контейнеры внутри. Борис позвонил в порт своему работнику и приказал ему проконтролировать выполнение этой работы и её качество. На следующий день, после обеда, его работник доложил, что получатель груза нанял несколько женщин, и они убрали контейнеры от чесночной шелухи и вымыли их изнутри. 

Борис съездил в порт, посмотрел сам на качество уборки, сделал несколько замечаний и доложил шефу по телефону, что заказчик может забирать контейнеры. 

Шеф, ещё раз, поблагодарил Бориса и сказал, что ему удалось заключить контракт на отправку во Францию нашего сливочного масла, и что заказчик не будет забирать контейнеры, а привезет масло в порт на рефрижераторных автомашинах, а там, масло из машин перегрузят в наши рефконтейнеры. 

За два дня до прихода судна, на котором рефрижераторные контейнеры должны были быть отправлены во Францию, позвонил шеф и с истерическими нотками в, обычно, кротком голосе, заявил, что заказчик отказывается грузить сливочное масло в наши контейнеры, так как в них стойкий запах чеснока, которым сливочное масло пропахнет, пока дойдёт к получателю. Дальше шеф сказал, что Борис имеет двое суток чтобы избавить контейнеры от этого запаха, в противном случае на компанию наложат неустойку за невыполнение контракта плюс за простой прибывших машин рефрижераторов, плюс, плюс….. 

В общем, перспектива вырисовывалась безрадостная. Проклиная все на свете, включая чеснок, Борис понёсся в порт и собрал всех работников своих на консилиум. 

Объяснив создавшуюся ситуацию, он объявил мозговой штурм. Принимались все идеи, даже бредовые, лишь бы в них имелся ответ на вопрос: «Как избавиться от запаха чеснока?» 

После двухчасового обсуждения были выделены следующие пути решения проблемы. 

1. Произвести мойку контейнеров внутри моющим средством с последующим одорированием хвойным дезодорантом. 

2. Произвести мойку контейнеров внутри раствором уксуса в воде ( совет получен от бригадира портовых уборщиц Софьи Исааковны) 

3. Купить сырые зёрна кофе и зажаривать их внутри контейнера. 

Решили начать с кофе, достали десять примусов, купили три килограмма сырых зёрен кофе и в десяти контейнерах жарили их в течение часа. По порту разносился такой запах кофе, что докеры не выдерживали и срочно бежали к буфету, чтобы под этот насыщенный запах, успеть выпить те отжимки кофе, которые продавали в том буфете. Борис торжествовал, вопрос, думал он, решился. Но, не тут то было. Спустя полчаса после того, как сковородочки с жареным кофе вынесли из контейнеров и, ветерком, выдуло остатки кофейного аромата, явственно, почувствовался стойкий запах чеснока. Тогда решили протереть внутри контейнеры раствором воды с уксусом. Софья Исааковна божилась, что запах чеснока исчезнет. Тогда Борис решил нанять всю бригаду портовых уборщиц во главе с Софьей Исааковной, послал своего портового экспедитора за уксусом. Тот привез двадцать литровых бутылок уксуса, и Софья Исааковна со своими девочками (так она называла своих сотрудниц), добросовестно, протёрли пол, потолок и стены внутри каждого рефконтейнера. Когда Борис пришел принимать работу и рассчитываться, лицо Софьи Исааковны светилось неподдельным торжеством. В контейнерах пахло уксусом. Борис выразил сомнение, подойдет ли французам сливочное масло пахнущее уксусом, на что Софья Исааковна, со всей присущей ей убедительностью опытного работника ведра и тряпки, доказала Борису, что уксус выветрится и заберёт с собой запах чеснока. 

На следующее утро Борис со своими сотрудниками начали работу с посещения вымытых вчера бригадой Софьи Исааковны контейнеров, двери которых, специально, оставили на ночь открытыми. 

Войдя в контейнер, Борис убедился, что Софья Исааковна была права, но, только, наполовину. Действительно, запах уксуса выветрился, но органы обоняния Бориса и его коллег чётко ощущали стойкий запах чеснока. Хотели предъявить Софье Исааковне претензию, но её бригада работала, сутки через трое и предъявлять претензию не было кому. 

Остался последний вариант, ещё раз вымыть внутри контейнеров моющим раствором и побрызгать стены дезодорантом. Когда все было куплено, приступили к работе. Представляете себе эту площадь, которую необходимо было вымыть и дезодорировать. Чтобы вы имели представление, я вам, просто, назову внутренние размеры сорокафутового рефрижераторного контейнера. Длина пола составляет двенадцать метров, ширина почти три метра, высота три с половиной метра. И всю эту площадь нужно умножить на десять, так как контейнеров десять. Поэтому весь личный состав отдела занимался этой работой всю ночь до восьми утра следующего дня. В отделе на хозяйстве осталась помощница Бориса по учёту контейнеров, которой он дал задание залезть в Интернет и переворошить весь мировой опыт и выяснить, что они рекомендуют и, что нужно сделать, чтобы избавиться от запаха чеснока. Буквально через десять минут после того как коллеги Бориса закончили мойку и дезодорацию контейнеров, позвонил шеф и приказал через час Борису прибыть в его кабинет. 

Контейнера стояли с открытыми дверями и потихоньку высыхали, Борис заходил в каждый и принюхивался. Ему казалось, что ненавистный запах чеснока исчез, но когда он вышел на пирс и подышал полной грудью свежий морской воздух,  

а затем вошел в контейнер, он опять почувствовал всё тот же запах чеснока. Выйдя из контейнера и присев рядом со своими сотрудниками, которые обессилено сидели рядом с контейнером прямо на пирсе, он с бравадой висельника который шутит перед повешением, сказал своим сотрудникам: «Мне, наша ситуация, коллеги, напоминает один анекдот про ассенизатора, который влюбился, и решил назначить девушке, в которую он влюбился, свидание, но перед этим посоветовался со своим другом, как и что нужно сделать? Его друг сказал ему, что ни о каком свидании не может идти речь, так как от него пахнет дерьмом на версту и посоветовал взять кусок хвойного мыла побольше, и весь кусок смылить на себя в бане. Ассенизатор, понюхав себя, признал совет друга справедливым, купил большой кусок хвойного мыла и отправился в баню, где и смылил весь кусок, моя своё тело. Затем, после бани, он пришел к другу и спросил его, чем, сейчас, от него пахнет? Друг понюхал его и сказал, что от ассенизатора пахнет так, как будто кто-то под ёлкой нас..л.» 

Увидав, что его коллеги немного повеселели, Борис сказал, что пошел на ковёр к шефу, доложить ему что удалить запах чеснока в условиях порта невозможно. 

Войдя в кабинет шефа, Борис почувствовал, что шеф в ярости. Он ничего не хотел слушать, он орал, что теряет огромные деньги, что двадцать рефрижераторных автомашин стоят на подъезде к порту уже сутки и ни на минуту не могут выключить двигатели, так как двигатели вращают генераторы создающие напряжение для работы холодильных установок. Идет огромный расход топлива, люди, живущие рядом с въездом в порт, жалуются на круглосуточный шум, Госавтоинспекция грозится арестовать машины и поставить их на штраф площадку. Перегружать груз в контейнеры, так же, невозможно, так как они воняют чесноком, следовательно, ближайшим судном их отправить не удастся, заказчик наложит огромные штрафные санкции которые разорят компанию. Перехватив воздуха, шеф закончил тем, что виноват во всём Борис, и шеф, больше, ни минуты его не хочет видеть на работе. 

Борис пожал плечами и вышел из кабинета шефа, прошел в свой кабинет, собрал личные вещи и покинул офис компании.  

На следующее утро Борис проснулся, довольно, поздно, памятуя о том, что его уволили и ему спешить некуда. Он тщательно побрился, не торопясь, позавтракал и, только, начал ощущать это пьянящее чувство свободного человека, как в двери позвонили. Открыв двери, Борис увидал кадровика, посторонившись, сделал ему рукой приглашающий жест. Как только кадровик переступил порог, они поздоровались, а затем, кадровик спросил, почему Бориса нет на работе? Шеф его вызвал и послал за Борисом, так как Бориса нет, и все звонки клиентов по сдаче порожних контейнеров секретарь переключала на шефа. Так как шеф не мог ответить клиентам вразумительно, потому, что не знал обстановки с приёмом порожних контейнеров в портах, так же он не знал какие контейнеры и в какое депо можно отправить, и не только он не знал, никто в офисе компании этого не знал, кроме Бориса. Поэтому, обладая быстрой реакцией, и поняв, что погорячился, он послал за Борисом. Прокрутив всё это в голове, Борис пообещал быть через час в кабинете шефа. 

Ровно через час Борис входил в кабинет шефа, сел в кресло в ответ на приглашающий жест шефа и, вопросительно на него уставился . Шеф, немного, помялся и в итоге признался, что погорячился и попросил зла не помнить. Уверил, что по-прежнему уважает Бориса, и что сам виноват. Он не предупредил Бориса, какой груз будет в контейнерах, хотел подольше сохранить коммерческую тайну. Предложил, вместе, подумать, как выкрутиться из этой ситуации. Борис, как человек не злопамятный, уже на шефа не злился, понимая, что бизнес есть бизнес. И тут у него как стрельнуло в мозгу, у него появилась идея, которую он предложил шефу. Шеф, тут же, связался с заказчиком и предложил ему идею Бориса, тот мгновенно согласился, и через час рефрижераторные машины заезжали в порт и начали перегрузку сливочного масла в контейнеры, но не в ящиках а в ящиках установленных на деревянные полеты, наглухо закрытые полиэтиленовой пленкой, самой толстой, которую, только, можно было найти. В тот же день контейнеры были погружены на судно. 

Около шестнадцати часов Борис добрался до своего кабинета, сел в кресло и задумался. В этот момент в двери постучала его помощница, которой он давал задание поискать в Интернете, есть ли рецепт либо технология дающие возможность избавиться от запаха чеснока. Она вошла с радостным видом и доложила, что нашла то, о чём её просил Борис и подала ему принтерную распечатку. 

Борис внимательно прочитал раз, затем ещё раз, затем начал хохотать так, что его помощница заглянула в его кабинет. 

Не прекращая смеяться, он поманил её зайти, и когда она вошла, Борис попросил её прочитать то, что она ему принесла. Она развернула лист бумаги и старательно и четко прочитала: «Для того, чтобы избавиться от запаха чеснока, необходимо пожевать пару веточек петрушки». 

Конец. 

Б.Д. Сподынюк.  

Летучий голландец. 

Рассказ. 

Он был отмечен судьбой, в каком-то роковом плане, где бы он не появлялся, вслед за ним приходила беда. Внешне, он выглядел, как обыкновенный молодой парень, который звёзд с неба не хватал, учился в школе средне, когда отлично, когда чистый кол. С соучениками у него и в школе, и в техникуме, куда он поступил после восьмого класса школы, были нормальные отношения. Он участвовал в курсовых вечерах в качестве конферансье и пользовался успехом за свои шутки и нормальное чувство юмора. На втором курсе техникума, он познакомился с девушкой, отношения с которой развивались в абсолютно нормальном русле. После окончания техникума, учитывая тот факт, что его могли забрать в Армию, месяцев через шесть, он и ещё трое его друзей, выцыганив у родителей некоторую сумму денег в дополнение к своим стипендиям, решили съездить в Ленинград. Походить по Эрмитажу, съездить в Пушкино и посмотреть на знаменитый каскад фонтанов в Екатерининском дворце. 

Тем более, вопрос проживания их не волновал, под Ленинградом, в Колпино у его друга были какие-то родственники, которые жили в огромном частном доме и, разрешили ребятам пожить с ними на время их пребывания в Ленинграде. 

Единственное, что было не очень хорошо, так это то, что вылетели они в Ленинград двадцать седьмого января.  

Выйдя из самолёта в Пулково, они сразу ощутили, что погода испортит им их путешествие основательно. Но, они были молодые люди, и считали, что это преодолимо. 

Они рано вставали, быстро завтракали тем, что купили с вечера, и садились в электричку до Ленинграда. Там они шли в Эрмитаж, либо в Кунсткамеру, либо в Петропавловскую крепость. В этих экскурсиях познакомились с симпатичными девчушками из Иркутска, которые, так же, приехали посмотреть достопримечательности Северной Пальмиры. И всё бы было хорошо, если бы не погода. Погода в Ленинграде в конце января, начале февраля, просто отвратительная. С утра небольшой морозец, к одиннадцати температура ноль или плюс один градус по Цельсию, снег на тротуарах превращался в такую хлюпающую жижу, после ходьбы по которой полчаса, любая обувь начинала протекать, и ребята ходили с мокрыми ногами постоянно. Они приехали в модельных туфельках, с тайной мечтой произвести впечатление на молодых ленинградок. 

И до сих пор, я удивляюсь, как они не простуживались в этой гнилостной погоде. Хотя, им было по восемнадцать лет, когда на такие мелочи, как мокрые ноги зимой, организм, просто, не обращает внимания. Приезжая в Колпино, они дружно ставили свои туфли на горячую печь, и за ночь они высыхали, для того, чтобы вдрызг промокнуть на следующий день. 

Однажды, когда до отъезда из Ленинграда оставался один день, Леонид Говоров, у которого подошва на его туфельках была самая тонкая, решил пораньше уехать в Колпино, потому что в туфлях, уже хлюпало, как и на тротуаре. Он сказал своим друзьям, что подождёт их дома, полежит в тепле, почитает. Они проводили его на электричку, а сами пошли ещё погулять по Ленинграду, и посмотреть в городском саду домик Петра, – «Монплизир». 

Леонид, устроился на жёсткой лавке посреди вагона электрички, и посреди лавки, потому, что в этом месте, под лавкой, был установлен электрический обогреватель, прижав к нему ноги, появлялось чувство комфорта и тепла. Электричка до Колпино шла минут сорок, после Ленинграда подсаживалось мало пассажиров.  

Где-то, минут через пятнадцать, на лавку перед ним, которая стояла спиной к Леониду в следующем ряду, сели две молодые, очень прилично одетые женщины. Они, по-видимому, были тоже приезжие и тоже ехали к своим родственникам, куда – то в сторону Колпино. Минут через пять, на лавку напротив этих женщин, подсели две другие женщины и вступили в беседу с первой парой, при чём, Леонид почувствовал, что о чём бы не говорили женщины, вторая парочка сводила разговор к наличию детей у первой пары, замужем или нет и кто их мужья и т.п. В итоге, вторая пара женщин, в течении разговора выяснила, что эти дамы из первой пары весьма состоятельны, и приехали купить и отправить в свой город мебельные стенки, которые в те годы очень модно было иметь. В это время на лавку к Леониду подсела женщина, по виду цыганка, с огромными чёрными глазами, казалось, что её взгляд пронизывает вас насквозь, когда она смотрела вам в глаза. Она села справа от Леонида и, как бы исподволь, случайно, старалась сдвинуть его своим торсом со среднего места на лавке, Леонид не сдвигался, ему было очень приятно, электрообогреватель грел его мокрые ноги и потихоньку подсушивал мокрую обувь. 

Убедившись, что нахально сдвинуть Леонида не удаётся, она попросила его подвинуться на место у окна, так как она чувствует, что из окна дует а она простужена. 

Леонид парировал: " Почему бы вам не сесть у прохода, там не дует и места достаточно для двоих." 

В это время, вторая пара женщин склонила первую пару поиграть в карты, какая-то, очень, простая игра. Нужно угадать, старше карта у противника или младше, кто угадал тот и выиграл. Играют двое против двух. И, после первой сдачи карт, первая пара выиграла у второй десять рублей. Вторая пара женщин выплатила деньги, и сдали карты опять, две, три минуты торговли, и, открыв карты, первые женщины в восторге. Они, опять, выиграли, через три минуты ещё один выигрыш. Вторая пара женщин предложила повысить ставки в каждый ход, в торговле, до десяти рублей. Окрылённая выигрышем, первая пара согласилась, и они в очередной раз сдали карты. 

Женщина, сидевшая рядом с Леонидом, вдруг, резко двинув своим объёмным задним местом, просто сдула Леонида к окну и, злобно на него поглядев, капитально расположилась на его месте. 

Да ну её к чёрту, – подумал Леонид и начал смотреть на заснеженный пейзаж проплывавший за окном электрички. Но, краем уха, он слыхал, что ставки у картёжниц всё время возрастают, банк рос как на дрожжах. Первая парочка дам, выиграв три или четыре раза подряд, аж вспотели, при виде дармовых денег, что им достались, и Леонид, уже с интересом, прислушивался к карточной баталии развернувшейся между женщинами. И тут, Леонид обратил внимание, что каждый раз после раздачи карт, его соседка делала какие-то манипуляции руками, то возьмёт себя за правое ухо, то за мочку, то двумя пальцами то всей пятернёй и у первой пары дела пошли всё хуже и хуже. Они уже проиграли все деньги, что выиграли перед этим, и более двухсот рублей своих денег, и как раз выпотрашивали свои кошельки, чтобы рассчитаться. 

И тут Леонида осенило, эти женщины и его соседка, одна шайка по разводке лохов в игре в карты. Леонид встал и обратившись к первой паре женщин, открыл им глаза и сказал, чтобы они не давали денег жуликам. Первая пара тут же зажала деньги в кулаке и на весь вагон завопили в два голоса: «Милиция». Вторая пара женщин вскочила и рванула к выходу, электричка, как раз, останавливалась на каком то полустанке, а соседка Леонида, уставившись ему прямо в глаза, затряслась в трансе, приговаривая какую то тарабарщину. Единственное, что понял Леонид, это то, что его прокляла эта баба, и только убив рыжую хитрость, он избавится от проклятия. Она закончила свои проклятия, встала и вышла из электрички. 

Анализируя потом всё, что с ним произошло, он осознал, что проклятье этой бабы действует, и началось сразу, с момента как она произнесла его. Вечером, когда вернулись его друзья, он рассорился с ними вдрызг, чего не делал никогда и остался без друзей, прилетев домой, они разошлись, как будто не дружили годами перед этим. Направление на работу из техникума, он получил на должность механика в автобусный парк. Но оформили его, почему то, слесарем четвёртого разряда. Когда пришло время, идти в армию, его бывшие друзья получили отсрочку до особого распоряжения и успели поступить в институты с военной кафедрой, а Леонид загремел в Армию. В армии он попал на полигон на Новой земле, почти за полярным кругом, и три года отбарабанил от приказа до приказа. Его девушка, видя его неудачи, вышла замуж за его бывшего друга, после этого он замкнулся и прекратил всякие контакты с особами противоположного пола. После армии, вернувшись на предприятие, с которого его забирали в армию и обязаны были, согласно закону, принять его,- его на работу не взяли. Он долго устраивался на работу, везде предлагали работу неквалифицированную и мало оплачиваемую, он уже решил плюнуть на свой диплом техника-механика и пойти учеником сварщика, и в первый же день, взорвался сварочный аппарат, только, чудом никого не убив и не покалечив. Пробовал он работать слесарем, машина, вывешенная на специальный козелок, гнёт его и падает, чуть не убив Леонида, как только он снял колёса с этой машины. На пикнике, забыли штопор и попросили Леонида открыть бутылку вина, видели, как лихо у него это получалось ударом ладони в днище бутылки, после первого удара бутылка лопнула, Леониду вынимают осколки бутылки в больнице. В гостях у своего родственника, летом, жара под сорок градусов, родственник просит достать бутылку пива из холодильника, и эта бутылка взрывается в руках Леонида, и осколок бутылки врезался в лицо Леонида на полсантиметра ниже левого глаза. В итоге рваный шрам под глазом. И так со всем, что имеет хоть косвенное касательство к самому Леониду. И с лёгкой руки, какого- -то родственника, он превратился из Леонида Говорова в Летучий голландец. Все знают, что кличку легче получить, чем от неё избавиться, через некоторое время, его, иначе, чем Летучий голландец, никто и не называл. 

Жил Леонид вместе со своими родителями, отец, которого Леонид очень любил, заболел тяжело. Такая болезнь в то время не лечилась, после его смерти, мама перестала осознавать себя в окружающем мире, начисто забывая, кто она и где живёт. Леонид, сутками разыскивал её по всяким притонам и другим местам, где жили отбросы общества, когда находил, то отмывал её, нанимая женщину которая не брезговала такой работой, определял в больницу, в которой её чуть-чуть приводили в порядок, забирал её домой из которого, как только он терял бдительность, она, опять, уходила, и всё начиналось с начала. 

Короче, Леонид находился на той степени нервного истощения, когда люди на себя руки накладывают, и вот однажды, после очередного ухода мамы, он нашел её очень быстро, просто случайно, и положив её в психа-неврологический диспансер, чтобы её там прокололи современными лекарствами, придя домой сел и задумался, перебирая свою двадцати восьмилетнюю жизнь день за днём. 

И тут его осенило. Он вспомнил электричку в Колпино, свою соседку по лавке и её проклятье. Леонид был современный и грамотный человек, он не мог поверить, что проклятье какой-то цыганки может испортить жизнь молодому, здоровому человеку. Но, факты его жизни, которые он вспоминал один за другим, которые загоняли его в угол, вынуждая наложить на себя руки, не оставляли ему больше сомнений и надежд, что это простое стечение обстоятельств и что всё, ещё, наладится. Он, теперь, был уверен, что ничего, само собой, не наладится. Он понял, что нужно что-то делать. 

Мама будет находиться в диспансере ещё две недели, как минимум, следовательно, у него есть две недели, чтобы поехать в Ленинград и найти ту цыганку. Он лицо её помнил плохо, но зато, он очень хорошо запомнил её глаза. Прошло, со времени их встречи в электричке десять лет, но он надеялся её встретить. Хоть он и Летучий голландец, должно же ему повезти, хоть раз, хотя, надежда на это была меньше, чем один шанс. Учитывая характер её деятельности, она, вполне, могла загреметь в тюрьму лет на пять. Но всё же, малейший шанс был, и Леонид решил его использовать, грустно подумав о плакате, который он видел у себя на работе в кабинете главного бухгалтера, на котором был изображён аист, держащий в клюве лягушку и собравшийся её проглотить, а лягушка говорит, успокаивая себя: «Никогда не сдавайся!» 

Решив это, Леонид приступил к практическому исполнению задуманного. Он купил билет на самолёт в Ленинград. Собрал дорожную сумку, снял с книжки восемьсот рублей (очень большие деньги по тем временам), заехал в больницу и оставил нянечке, которая ухаживала за мамой, сто рублей, что бы она могла купить маме, что та захочет из еды, и пораньше лёг спать, потому, что самолёт вылетал в Ленинград в семь утра. 

В четверть десятого, он уже выходил на стоянку такси в Пулково, а в десять, оформил на неделю номер в гостинице «Октябрьская». Затем, на вокзале, он купил абонемент на поездки в электричках на две недели, рассудив, что цыганка может работать не только в электричке на Колпино, но и в других направлениях тоже. 

Оставив вещи в номере гостиницы, положив документы и основную сумму денег в гостиничный сейф, имея при себе около ста рублей и рабочее удостоверение личности, он сел в электричку, которая шла в Колпино. Леонид доехал до конечной станции, вернулся назад, пересел на другое направление доехал до конечной и вернувшись назад пересел на третье. Во время движения, он проходил всю электричку от первого вагона до последнего, несколько раз. Вернувшись в гостиницу, перекусил в гостиничном буфете и рухнул в кровать.  

Так продолжалось семь дней, ревизоры, которые проверяли билеты у пассажиров, уже с ним здоровались, но невод приходил пустой. Лёжа в гостинице, Леонид не раз испытывал приступы отчаяния, но каждый раз, брал себя в руки и вспоминал плакат с аистом и лягушкой. 

На восьмой день в электричке, идущей по направлению к Колпино, часов около пяти, он увидал её. Она почти не изменилась, только зад её стал просто угрожающе огромного размера. Издержки производства, – подумал Леонид. 

Она, так же, сидела посреди скамьи, напротив, так же, играли в карты, только уже не женщины, а два мужичка, хлипкого телосложения, с мятыми галстучками, в стареньких, но отглаженных костюмчиках. Работали они под интеллигентов, едущих с работы, и от нечего делать, предложившие соседям перекинуться в картишки. Она же, семафорила им, и они, потихонечку, посмеиваясь дребезжащим интеллигентским смехом (как они думали), обдирали двух пьяненьких приезжих мужиков. Процесс был в разгаре, когда Леонид сел рядом с цыганкой и что-то тихо ей прошептал. Она смотрела на Леонида почти минуту, потом, вспомнив Леонида, показала что-то, своим мужичкам. Они удивленно уставились на неё, но спорить не стали, по-видимому, она была главная в их триумвирате. Забрав выигрыш, который мог быть гораздо больше, они пошли к выходу, Леонид за ними. На перроне какого-то полустанка, название которого Леонид, даже, не запомнил, один из команды Цыганки кинулся на Леонида с ножом, но Леонид, прослужил три года в армии в таком месте, где от безделья и невозможности куда-то пойти, солдаты занимались восточными единоборствами, изучали Самбо и Русобой, поэтому, Леонид одним ударом, вышиб дух из ретивого мужичка, завернув в платочек подобрал нож. Цыганка крикнула, чтобы никто не дёргался, что это её дело, и она сама, будет решать его. Второй её компаньон начал приводить в чувство ретивого, а Леонид отошёл с цыганкой к скамейке, где они начали разговор. 

Зачем ты это сделала, – спокойно спросил Леонид, – ты разве не видела, что я был совсем молодой и совсем глупый. Неужели, те деньги стоили того, чтобы испортить мне жизнь. У меня нет ни семьи, ни работы, ни денег, ни удачи. Я за десять лет нажил только кличку, – «Летучий голландец». У меня нет выхода, я уже думал покончить с собой и моей никчёмной жизнью, но сперва, умрёшь ты. Вот этот нож, с отпечатками пальцев твоего коллеги, будет в твоём сердце. Я не знаю, снимет ли это проклятье, но мне умирать будет легче. 

Прости меня, если сможешь, – отвечала цыганка, – я тоже была молодая и глупая, и уже много раз казнила себя за то, что наложила на тебя это проклятье, можешь меня убить, но снять его я уже не могу, прошло больше семи лет, и я уже не властна его снять. 

А что же мне делать? – спросил Леонид, -что ты можешь предложить, когда ты накладывала своё проклятье на меня ,ты что-то говорила, что если я убью то ли красную, то ли рыжую хитрость, то проклятье спадет. Что ты имела в виду? 

Я не знаю, дорогой, этому проклятью больше трёхсот лет, – ныла цыганка, – моя бабушка научила меня ему, а её научила её бабушка, а ту, её бабушка, поэтому, что значат слова, я не знаю. 

Леонида кинуло в жар, он достал нож и, подняв его, хотел ударить эту проклятую цыганку, она стояла перед ним, потупив голову и абсолютно не защищалась, и Леонид отступил, повернулся и пошёл к другому концу платформы. Он понял, что будет жить как Летучий голландец, принося и себе и людям беду, или наложит на себя руки.  

Вот так то, – мысленно ответил он лягушке в клюве аиста, – не всегда стойкость и вера в хороший исход помогают. 

Эй, парень,- донеслось до него,- погоди! 

Леонид увидал, что к нему бежит цыганка. Чего тебе нужно, – спросил он её обречённо, – ты сделала всё что смогла. 

Дай мне твой адрес, – горячо заговорила она, – может, мне удастся разобраться со значением этих слов, и я тебе напишу, – и гордо добавила, – я писать умею. 

Леонид вырвал из блокнотика листок бумажки и написал ей свой домашний адрес. Потом, он сел в электричку на Ленинград, и купив вечером в гостинице, билет на самолёт, следующим утром, в пять утра вылетел в Одессу. 

В семь часов утра Леонид был в Одессе и к восьми открывал дверь своей квартиры. Поскольку, у него был оформлен отпуск на две недели, и оставалось ещё четыре дня, он решил съездить на дачу, которую лет десять назад построил его отец. Нужно было проверить, всё ли там в порядке. Он сел на автобус, который довез его до поворота с центральной трассы до его дачи, куда автобусы не ходили, а народ добирался на попутках либо пешком, и пошёл потихоньку в сторону дачи. Через пару минут его догнал «Москвич» и Леонид поднял руку, просясь подвезти. Машина остановилась, и открыв дверь, Леонид спросил, доедет ли он до Морозовки. Водитель, лысоватый мужичок лет сорока, заверил, что до Морозовки довезет и они поехали. Водитель не был молчуном и рассказывал Леониду, что сам он живёт в Морозовке, имеет дом, жену и двух дочерей. Сильно хотел сына, но не получилось. Дело в том, что сам он охотник, и охотится в этих местах, вот сын был бы ему в помощь на охоте. А девицы, это жене в помощь. И тут же обратил внимание Леонида на балочку, которая начиналась слева от дороги, сразу, после деревни Чапаевка . 

Вот тут, – продолжал словоохотливый мужичок, показывая на эту заросшую соснами и бурьяном балочку, – прошлую неделю упустил лису. Причем, она меня обманывает в третий раз, ну редкая рыжая хитрость. Ну ничего, я её достану, ещё будут моим дочкам из неё шапки на зиму. 

Леонида, слова о редкой рыжей хитрости, прямо по мозгам ударили, и он попросил остановить машину. Когда, удивленный мужичок, остановил машину, Леонид рассказал ему всё, и попросил взять его на эту охоту, стреляет он хорошо, без промаха и отдаст лису мужичку, пусть шьёт шапки своим дочерям.  

Прошло две недели, Леонид сходил на охоту с мужичком, и теперь, мужичок выделывает шкуру матёрой, огненно рыжей лисы с хвостом с белым помпоном на конце длиной более метра. Леонид, в прошлую субботу, познакомился с самой красивой девушкой Одессы, и их отношения дают надежду Леониду, скоро, стать человеком женатым. Пару дней назад Леонид на улице столкнулся со своим лучшим другом, который попросил прощения у Леонида и пригласил на свой день рождения, и никто больше и никогда не назвал Леонида Летучим голландцем. 

Конец. 

Б.Д. Сподынюк. 

Рассказ. 

Схватка. 

Она обманывала его третий год кряду. Более хитрого животного он, ещё, не встречал. 

В последний раз, когда, как ему казалось, он предусмотрел всё, заранее вычислив и заблокировав капканами все запасные выходы из её норы, она опять обманула его, и ушла неизвестно как. 

Почему неизвестно, – злился он, – не могла же она испариться. Значит, она имела ещё один выход, через который и ушла. 

Он подошёл к основному входу в её нору и по спирали Архимеда, расширяя круги, 

внимательно осматривал все мало-мальски пригодные трещины или выемки в земле, в которых она могла бы сделать потайной выход.  

Завершая четвёртый виток спирали, метрах в ста, может меньше от основного входа, он наткнулся на оголённый участок материкового ракушечника, изборождённого разломами и трещинами. Осматривая разлом за разломом, он обнаружил под кустом шиповника, росшего в одном из разломов, великолепно замаскированный потайной выход из её норы. 

Ай да хитрюга, – подумал он, испытывая невольное уважение к этому умному зверю. Она, на протяжении трёх охотничьих сезонов, заставляла себя уважать. 

Впервые, они встретились три года назад, в день открытия охоты на водоплавающую дичь. У него была дача на берегу Хаджибеевского лимана, и он, обратил внимание, что и Крыжень и Кряква летят после кормёжки на воду, и утром на кормёжку, одним и тем же маршрутом, по балочке засаженной соснами рядом с деревней Чапаевка, на окружающую эту балочку поля. Он устраивал себе засидку на правой кромке сосновой балки, и утка, летевшая над днищем балки высоко, в районе кромки оказывалась на убойной высоте, и он всегда уходил с неплохими трофеями.  

Три года назад, замаскировавшись в засидке, он поджидал вечернего лёта утки с полей на воду. Было ещё, очень тепло, конец августа, когда вся природа пронизана солнцем целый световой день, комары звенят как школьные звонки, громко и надоедливо. 

Он закрутил головой, чтобы разогнать кровососов и тут, боковым зрением, он увидал её. Она была великолепна, длинной метра два, хвост трубой, невзирая на линьку, огненно-рыжего окраса с клоками поблекшей прошлогодней шерсти на боках. Узкая мордочка уже поменяла шерсть, щеки были белыми, кончики ушек чёрные, лицо рыжее, рыжее, и блестящий чёрный нос.  

Она мышковала на поле, и так была увлечена мышами, так грациозно их ловила, что чувствовалось ей самой это доставляло удовольствие. 

. Она не просто добывала пропитание, она играла с мышами как кошка, то подпрыгивала на всех четырёх лапах, то припадала мордой к земле, вздыбив свой вылинявший хвост с белым помпоном на кончике, то ползла на пузе по-пластунски, превратившись, в едва видную, рыжую тряпку. 

Он, залюбовался ей и, не отводил от неё взгляда, пока не село солнце, и не потянула утка на воду. Через полчаса, подстрелив двух Крыжней, он пошёл к машине, оставленной им на обочине дороги. Подходя к дороге, он опять увидал её. Она перебежала дорогу, рядом с его машиной и, скрылась в бурьяне в балке. Выход из этого участка балки на поле, хорошо просматривался с дороги, и он, минут сорок, всматривался, выйдет она из балки или нет. Убедившись, что из балки она не вышла, он сел в машину и поехал на дачу, решив завтра с утра отыскать её нору. 

На следующий день он нашёл её нору, нашёл и запасной выход из неё и решил в конце ноября обложить её нору и взять лису, уж очень ему понравился её окрас.  

В последних числах ноября, вооружившись двумя капканами и взяв малышку Делу (ягд-терьер, сука), он отправился за этой рыжей красавицей. 

Вход в нору и запасной выход он нашёл быстро, у запасника установил капкан, еще раз проверил, нет ли новых выходов из норы, и запустил в нору Делу. Многие охотники, которые никогда не сталкивались с Ягд-терьерами, не могут понять, как эта маленькая, длиной сантиметров сорок, высота в холке десять – двенадцать сантиметров, 

может задавить двухметровую лису и вытащить её из норы. Но, это специальная, норная собака, столетиями её разводили и улучшали. Когда она открывает пасть , то её острые клыки выставлены вперёд, как копья, благодаря специальной конфигурации её челюстей,  

если она хватает лису за горло, то опять, благодаря тому, что при смыкании челюстей, происходит их защёлкивание в замок, она не тратит сил на удерживание и сжатие челюстей, и откроет свою пасть только в том случае, когда задавит свою жертву. Вот такая героическая собачка Ягд-терьер 

Дела пошла в нору с азартом, видимо соскучилась по охоте и свежий запах лисы 

придавал ей воодушевления. Полчаса томительного ожидания, с ружьём на изготовку, не принесли результата. Дела вышла из норы, и виновато повиливая своим коротким хвостиком, спокойно, села рядом. Он понял, что Рыжей в норе не было, она где то гуляла. 

Тогда он устроил засаду вблизи входа в нору, просидел до темна, она не пришла. На следующее утро все повторилось, только с одним отклонением, Дела вылезла не из основного входа в нору, а откуда-то, с верхней части балки. Он пошёл туда по её следам и увидел ещё один выход из норы, который был замаскирован под яму с мусором после пикника, которую забыли закопать. Вот тогда, впервые, он почувствовал к ней уважение. 

Она была тонким психологом, расширив выход и придав ему вид ямы с мусором,отбила желание внимательно изучить, что же это за яма. Это значит, что она либо сама наносила туда мусор, либо специально вывела выход в яму с мусором. 

Следующая неделя была рабочей, и он смог продолжить охоту на хитрюгу только в следующую субботу. 

Установив на всех выходах капканы, и запустив Делу, опять ничего не получилось. И на этот раз её не было в норе, и опять он просидел в засаде до вечера, но она его опять обошла. 

Его эта ситуация, уже начала раздражать, в воскресение, поднося Делу к норе он перехватил её взгляд, в котором он прочитал, что уже и Дела поняла, что эта рыжая чертовка обманывает их, то есть его.  

Он решил поменять тактику, лиса ночной зверь, охотится в основном ночью, а днём отсыпается в норе. И он решил быть у норы сразу после рассвета. 

В следующую субботу, в пять утра, он заблокировал все известные ему выходы капканами, Запустил Делу в нору. Минут через двадцать он услышал её лай, а потом, шум борьбы. Дела, когда встречала в норе сильного противника, делала один хитрый финт, выставив вперёд свои клыки, она проскальзывала под туловищем лисы и выгоняла её под выстрел охотника из норы, лиса не могла огрызаться, так как её габариты не позволяли ей развернуться и она, вынужденно, выходила из норы, подгоняемая собакой, если лезла медленно. 

Но это относилось ко всем лисам, кроме этой хитрюги. За метров пять, а может больше до выхода из норы, у неё было сделано расширение, в котором она развернулась и опять вступила в бой с Делой. Дела, по-видимому, сделала опять свой финт и проскочила под лисой опять, погнала ту, но уже в обратную сторону, то есть в нору. Рыжей только этого и надо было, она дошла до выхода в мусорной яме, унюхала капкан и в прыжке  

перепрыгнула его и ушла, вслед за ней выскочила Дела и, только чудом, не попала в капкан. На Деле было много ран, которые она получила в схватке с Рыжей, поэтому он собрал свои вещи, взял Делу на руки, и они уехали домой.  

Больше в том сезоне ему не удалось сразиться с этой лисой. После второго сезона, в котором он потратил на рыжую, практически, всё охотничье время, за исключением одной охоты, когда было открытие на зайца, тоже результата не добился.  

Она, будто бы, смеялась над ним, каждый раз строя новые выходы, и маскируя их с таким искусством и выдумкой, что не всякий человек сможет так сделать. 

Он был уверен, что на следующей неделе, в субботу он прекратит эти издевательства над ним. Сейчас он был уверен на сто процентов, что она уже не сможет уйти, это ей просто физически не удастся, он предусмотрел всё. 

Действительно, перед тем как запустить Делу в нору, он обошёл все выходы и убедился, что она не сможет пройти ни где. Он взял брезентовый стульчик, установил его поудобней в своём схроне, зарядил ружьё и уже собрался поднести Делу и запустить её в нору, как из норы вышла она, обалдеванно красивая и вслед за ней из норы вышли четыре лисёнка, похожие на неё как две капли воды, и сели полукругом сзади матери. Он остолбенел, а потом до него дошло, что она сдалась, сдалась на милость победителя, она признала, что потерпела поражение и показала это. Так прошло минут пять, даже Дела не взорвалась своим визгливым лаем, и в полной тишине, она повернулась и пошла наверх по балке, а вслед за ней лисята. Через десять минут они скрылись из виду. Он, собрал свои вещи, погрузил все в машину и больше никогда не охотился на эту умницу. 

Конец. 

Самое страшное, что есть в этом мире… 

Самое страшное…  

Неужели это действительно она?  

«Самое страшное, что есть в этом мире – надежда.» 

Фраза из того фильма упала в благодатную почву. 

«Самое страшное, что есть в этом мире – надежда.» 

Самая мерзкая, подлая и дешёвая подачка, брошенная вниз небесами.  

Самая изощрённая, самая сладкая и самая червивая подделка, подложенная дьяволом с сальной улыбкой. 

Это она так манит тебя блуждающим светом болотных огней, так завораживает тебя музыкой тихого вздоха, принесённого ветром. Нет не ветром – всего-навсего эфирными волнами. Подобно бессмысленной ночной бабочке бьющимися в микрофон телефонной трубки. 

«Ты будешь жить.» – говорит молодой, уверенный в себе и снисходительный к окружающим, доктор и улыбается дежурной улыбкой.  

«Я буду жить.» – улыбаешься ему в ответ, не замечая странной неподвижности ваших с ним улыбок. 

Надежда. Надо жить. Надо ждать. Надо парить над ежедневными пустяками и глупостями. Надежда. На что? Для чего? 

Голос в трубке. Голос надежды? Голос окружающего мира? Что есть мир вокруг нас? Мир, как он есть, или мир, как мы видим его? Что есть голос надежды? Кто говорит им сейчас? 

И если ты не имеешь крыльев и никогда не сможешь взлететь, зачем тебе дано чувство полёта, приходящее во сне? 

И если тебе не дано понимать смысл слов, зачем тебе дана возможность произносить их? 

И зачем мы можем поднять голову и смотреть в небо? Что там такого, что заставляет задержать дыхание, а потом дышать и жить. И пить ночной влажный и мерцающий воздух. Пить жизнь. Или она пьёт нас? 

Зачем? 

«Самое страшное, что есть в этом мире – надежда.» 

Шум людских голосов разрезал тишину и эхом проносился по длинному залу. Эти человеческие звуки казались столь искусственными, так как витали в хаосе мраморного гроба с преплетением «пустотной», взывающее-одинокой тени. Воздух колыхнулся от дребезжания струны. Оркестр ударил смычками, и полилась музыка, заполняя пространство дивными сплетениями звуков, которые подобно сгусткам, в разных концах зала ощущались с разной интенсивностью. Цоканье каблуков, шелест дорогих тканей… Франты, щеголи, просто красавцы, отличавшиеся робостью на первом в своей жизни балу, повели своих дам по мраморной дороге навстречу ярким огням. Свечи в позолоченных канделябрах по всей длине зала были такими же огнями, как некогда в пещерах, где производилось жертвоприношение. Вот он, алтарь! Вы все – жертвы. Вы продали свои души за золото. Молоденькие девушки улыбались, краснея… Их завораживала вся эта красота и блеск… А как иначе? В молодости мы все падки на яркие вещи и события. Пока горит огонь юности в наших сердцах, мы всегда будем ошибаться. Если ты еще имеешь способность ошибаться, значит желание учится в тебе еще живо. Жизнь – постоянное учение. А тех, кто останавливается посреди этого стремительно несущегося потока, ожидает гибель. Стадо. Не знаешь, чье копыто окажется твоим убийцей. Это или воля случая, или чей-то коварный умысел. 

Купьер давно уже не был юнцом. Его лицо испещрено морщинами и рубцами, оно стало похоже на землю, изъеденную червями – все в бороздках и канальцах. Он ходил по пригородам Парижа высоко задрав воротник обветшалого пальто. Не важно, какая стояла погода. Старая потускневшая шляпа с малыми полями прикрывала голову нищего и большую часть достаточно длинных волнистых волос, которые были похожи более на шерсть грязной собаки, чем на что либо другое, приближенное к проявлениям человеческой природы. Купьер тихо шествовал по грязным улочкам, шаркая и что-то вечно бурча себе под нос. Каждую пятницу, как только собирался бал во дворце известного общественного деятеля, он приходил к воротам. Дабы поддержать сложившееся о себе мнение «доброго малого», да к тому же великодушного и сострадательного господина, сэр Де’ Монсьён лично впускал беднягу и проваживал его до столовой. Гости были поражены столь неконсервативным поведением сэра Де’ Монсьёна, но подобный поступок все же вызывал в них уважение к этому господину и ряд его доброжелателей и сторонников все пополнялся и пополнялся… 

В тот день Купьер не ушел сразу после того, как его накормили и дали в придачу свежего хлеба. Пока повариха отвлеклась, он быстренько юркнул в соседнюю комнату. Она же, не обнаружив нищего на месте, сочла, будто он ушел (он всегда незаметно испарялся) и вновь принялась за свою работу. Купьера одолевало желание увидеть эти зрелищные мероприятия, о которых столько говорили в Париже. Он пробрался через гостиную к одной из дверей, ведущих в зал, немного ее приоткрыл и стал наблюдать. Молодые пары кружились в танце, шикарные платья… одно лучше другого… Море света. Такого «утонченного» света… Он не видел такого ни разу в жизни. Первые несколько минут он стоял, разинув рот от удивления. Потом пришло отчаяние. Он никогда в жизни не испытывал того, что испытывают сейчас люди в зале… Он начал наблюдать за теми, кто удостоился в жизни более лучшего места, чем он – никчемный старец, никчемный людишка.  

Двое высоких мужчин. Один, что повыше – статный, стройный, крепкий. Тот, что пониже – пузатый, с толстыми, пухлыми руками и проплешиной на рыжей голове. Они о чем-то беседовали. К сожалению, Купьер ничего не услышал. Рядом с дверью, возле которой стоял нищий, остановилась пара. Молодой человек что-то говорил девушке на ушко, она засмущалась, потом рассмеялась, сверкнула глазками и они удалились… «Ох уж эта парижская молодежь… Гнилая насквозь» – Купьера затошнило от одной мысли о чем они там между собой могли говорить. В глазах их горела похоть. Эта милая девушка… Совсем юная! Старик поморщился. Раздражение его нарастало. Вдруг он почувствовал толчок в спину. Купьер упал, распахнув настежь дверь. Гости мигом замолкли и обратили свои взоры на происходящее. Старик лежал на мраморном ледяном полу и, вытянув скрюченные руки, пытался встать. Сзади него, в дверях стояла та самая молодая пара, которую он видел чуть раньше. Молодая девушка в объятиях щеголя. Они были в самом неприглядном виде. Толпа засуетилась. Купьер поднял голову и увидел лица, искаженные гневом и неприязнью. Взоры были обращены на него. Пара же, быстро разобравшаяся что к чему, незаметно удалилась. Все внимание целиком перешло на нищего старца. Женщины подносили платки ко рту и отвратительно морщились, выказывая свое недовольство присутствием здесь этого «блохастого уродца». Мужчины же, с ледяным спокойствием взирали на сие происходящее. Служащие немедленно вызвали сэра Де’ Монсьёна. Он понял, что вечер под угрозой срыва и это может сыграть не в его пользу, Монсьён распорядился выпроводить старика, собрав ему еды. Собравшимся же он заявил: «Мой дом открыт для всех нуждающихся. Они – люди другого уровня, но все же люди. В них нет тех утонченных черт и того воспитания, которое есть у нас и позволяет нам господствовать над ними. Так будем же снисходительны к ним! Нужно проявлять великодушие, как учили нас наши деды!» Публика поддержала слова господина ликующими аплодисментами. «Прошу вас, господа, продолжайте развлекаться!» – закончил свою речь Антуан Де’ Монсьён и удалился.  

Купьер брел по улице, подъедая последние крохи, оставшиеся от пищи на приеме у Монтьёна. Понемногу начало темнеть. Купьер завернул за угол Сент-Руаж – в один из самых темных окрестных переулков и пошел вдоль него. Здесь, в подвале полуразрушенного здания был его ночлег. Старая дырявая подстилка, пара сухарей и тарелка с дождевой водой. Подходя к своему обиталищу, Купьер услышал крики. «Опять кого-то ограбили» – подумал он и зашагал дальше. Но крики не прекращались. Старик прошел чуть дальше полуразрушенного здания, миновал свой ночлежник и завернул на Луар-Сеньян, улицу, которая примыкала к Сент-Руаж. В том месте, где эти две улицы соединялись, был тупик. Купьер увидел легкое пышное розовое шелковое платье с множеством подъюбников и темную фигуру мужчины рядом. «Стой! Стой! Что ты делаешь?!» Купьер побежал вперед. Быть может у него есть еще шанс спасти эту молодую девушку от надругательства…  

Нет, он опоздал. Девушка села на корточки, закрыв оголенную грудь руками, и разрыдалась. Мужчина, тяжело дыша, отошел от нее, поправляя свой костюм. 

- Что? Что ты сделал, ублюдок! – Купьер схватил парня за грудки и начал трясти. 

Парень пытался отбиться от старика, но пальцы нищего мертвой хваткой вцепились в него. Молодой человек вскрикнул от боли, со всей силы ударил Купьера и тот упал без сознания. Очнувшись, старик увидел силуэт девушки, склонившейся над ним.  

- С вами все в порядке? – встревожено пробормотала она. 

- Да, вполне! Тебе срочно нужно домой, пойдем, я отведу тебя. Тут поблизости есть станция, мы можем заказать тебе коляску.  

- Не беспокойтесь! Вам нужен врач, у вас, похоже, серьезная травма. Вон сколько крови! – девушка указала старику на небольшую лужицу крови. 

- Никаких врачей, благодарю! Я лучше дойду до своей ночлежки и отлежусь, но сначала мы вызовем вам коляску.  

- Хорошо, пойдемте. Я вам помогу. 

Девушка помогла старику подняться и они медленно пошли обратно, в сторону Сент-Руаж. 

- Вот мы пришли, подите, позвоните. Я сам не могу. Сюда не пускают таких как я. – озадаченно пролепетал Купьер. 

- Не волнуйтесь, я скоро. Обещайте только, что никуда не уйдете до моего возвращения. Обещайте же! 

Купьер потупил взор и слегка улыбнулся. Еще никто о нем так не заботился. 

Спустя минуту девушка вышла.  

- Так, а теперь я провожу вас до вашей ночлежки. 

- Но… 

- Никаких «но». Я вам жизнью обязана. Коляска подъедет прямо к вашему дому – она улыбнулась своей лучезарной улыбкой. 

«Она мила. И очень хороша» – подумал про себя Купьер. В своей жизни он не знал женщин и эта, пожалуй, всколыхнула его старческую кровь, позволив почувствовать себя хоть на несколько лет моложе. Фигуры, столь не похожие друг на друга, исчезали в злачной, мерзкой и горестной темноте Сент-Руаж. 

Купьер проснулся, когда серое осеннее парижское небо стало проясняться. Он вышел на улицу. «Сегодня должен быть отличный солнечный день!» – с улыбкой подумал про себя Купьер. Но голову пронзила тонкая и острая, как лезвие, боль. Он вспомнил, что было вчера. Образ юной девушки всплыл в его голове и он улыбнулся сквозь гримасу боли. «И все же… Как хороша!» Старик схватился за голову – кажется, вчера он потерял свою шляпу. Нельзя ходить по городу в таком виде. Запекшаяся кровь, да еще в таком количестве на лице, у любого вызовет подозрение, не замешан ли тот в чем-нибудь неблагонамеренном? Благо сейчас осень и дожди идут часто, так что у него был небольшой запас воды. Купьер склонился над тарелкой, обмакнул в воде кусок ткани, начал растирать запекшуюся кровь. Когда работа была завершена, он вновь вышел на улицу и побрел к ближайшей мусорке. Необходимо было найти себе новую шляпу. Свалки на Сент-Руаж были бедны, так же как и сами ее жители, поэтому все, что оставалось – это, минуя полицейские посты, пройти на Пуаре-Лижов, улочку жителей так называемого «среднего класса». У них и вещички не дорогие, не вызовут у полицейских каких либо подозрений. Купьер поднял воротник своего пальто и, медленно волоча ноги, побрел на Пуаре-Лижов.  

- А ну стой! – крикнул проходившему мимо Купьеру полицейский. Старик остановился.  

- Что случилось? – Нищий неприятно поморщился. На полицейского смотрели два зеленых глаза. Если не знать, что Купьер был стариком, по взгляду его вполне можно было бы принять за молодого человека. 

- Имя Люси Режанье не знакомо?  

- Откуда ж, господин полицейский? Я ведь нищий! Что мне до господ мира сего? У меня свои проблемы. А что, небось это дочка какого-нибудь известного господина, раз вы произносите ее имя с таким важным видом? – Купьер улыбался беззубой улыбкой, смеясь в глаза полицейскому, но вскоре пожалел об этом. 

- Взять его! – Купьера мигом окружили несколько полицейских.  

- Подождите, я не понимаю в чем дело! 

- Сейчас поймешь, голубчик! – полицейский ехидно улыбнулся. 

Купьера ввели в просторную комнату. В дальнем углу сидела девушка, рядом с ней стоял высокий широкоплечий мужчина средних лет. Старик припомнил, что видел его на балу. Тот разговаривал с низеньким толстым господином. 

- Я думаю, вы уже знакомы с Люси. А вот с этим мужчиной, пожалуй, нет. Что ж, представлю его вам. Это господин Савьеро Корнели. Сенатор.  

Полицейский следил за реакцией Купьера. 

- Ооо, господин сенатор! Это я Вас должен благодарить за ту прекрасную жизнь, которую мы теперь имеем в нашем государстве? – Купьер смеялся в лицо сенатору. Полицейского взбесило его поведение. Он рывком усадил Купьера на стул.  

- Хватит ерничать! – вскрикнул полицейский. – Простите, господин сенатор. 

Корнели стоял молча.  

- И так, уважаемая дочь сеньора Савьера утверждает, что вчера, после того, как вас вывели из дома достопочтенного сеньора Де’ Монсьёна, вы имели наглость и обошлись с ней жестоко. Вы лешили ее невинности, надругались над ней. Мало того… – полицейский кашлянул и понизил голос – вы унизили ее и теперь она носит плод этого унижения внутри себя! Она беременна.  

- Это бред! Вы сами поду… 

Вмешался сенатор.  

- Я предлагаю вам сделку. Вы не заявляете прав на ребенка и руку моей дочери, мы платим вам кругленькую сумму. Вам не придется больше нуждаться! Подумайте об этом!  

- А ваша дочь?  

- А моя дочь удачно выйдет замуж. Жениха уже нашли. 

Девушка сидела смирно. Но Купьер не мог разглядеть ее лица – оно было скрыто под шляпой.  

- Я не совершал этого преступления и ничем помочь вам не могу. Дочь вашу я в первый раз вижу и не знаю кто она такая. Ищите настоящего виновника преступления! 

Девушка рывком встала, шляпка слетела с ее головы. Не обращая на это внимания, она лепетала: «Вот видишь папа, это не он! Не он! Пойдем отсюда!» 

В комнате повисло молчание. Купьер держал в руках шляпу девушки. Она медленно повернулась и умоляюще посмотрела в его глаза… 

- Я сознаюсь, это я надругался над вашей дочерью – старик опустил голову.  

На глазах девушки выступили слезы. 

- Ага! Я так и знал! – восторженно воскликнул полицейский. 

- Вы принимаете мое предложение, господин… 

- Сантьерри. 

- Да, Сантьерри?. – закончил сенатор. 

- Нет, я отказываюсь. Это мой ребенок и я хочу жениться на вашей дочери – природа взяла верх над стариком. Он боялся признаться, что с первого взгляда влюбился в эту молодую девушку. Но теперь уже поздно. Он понимал, что разрушает ее жизнь, понимал, что ребенок, которого он назвал своим – вовсе не его… 

- Нет, папочка! Я тебе солгала! Солгала! – у Люси началась истерика. 

- Решено. Купьер, пойдемте со мной. Начнем приготовления к свадебной церемонии. 

Сенатор уверенными шагами направился к выходу. Люси обливалась слезами. Это зрелище настолько растрогало сердце Купьера, что он, было, хотел все исправить, но тут же отказался от этой мысли. Слишком заманчива была перспектива стать богачом.  

Цветы несли, кажется, бесконечным потоком… Шикарные букеты самых свежих белых роз… Лучшее вино из винных погребов Франции, деликатесы, украшения… На Люси было белоснежное, все в цветах платье. Она довольно сильно поправилась за эти несколько месяцев и сейчас выглядела скорее как женщина, чем юная девушка.  

Мастера прекрасно выполнили свою работу, и Купьер помолодел разом лет на 15. Теперь он выглядел лет на 40-45, единственное, что его старило – рубцы на лице и множество морщин. Но, кажется, одежда и питание сделали свое дело. Он превратился хоть и не в красавца, но в довольно привлекательного мужчину «в самом расцвете сил». Сенатора радовал тот факт, что муж дочери теперь не будет выглядеть жалким нищим. Он был весьма удивлен, обнаружив в Купьере хорошие деловые качества. Так что теперь даже не жалел о своем решении.  

Купьер проверял готовность дома к приему гостей и непосредственно, к самой церемонии. Он с важным видом расхаживал по залам, любуясь дивными украшениями, которые сделали именитые мастера специально к их с Люси свадьбе. Он довольно грубо прикрикивал на копошащихся служащих, порой даже позволял себе дать им лишний подзатыльник. Он все же как-никак почти хозяин этого дома. За все годы, прожитые в нищете, Купьер научился бороться за свое существование. Свое сегодняшнее положение он считал нормальным ходом вещей, когда, намучившийся за свою жизнь человек, берет то, чего у него никогда не было. То, что, как он считает, заслужил. Купьер сел на диван. Он наконец-таки просто СИДЕЛ, а не бегал в поисках пропитания. И ему это очень нравилось. «Наконец-то можно остановиться – подумал он – Ведь все так хорошо… Не хочу чтоб что-то менялось!» С довольной улыбкой он задремал. 

Церемония была назначена на 4 часа дня. Оставалось совсем немного времени. Гости уже начали собираться. То и дело подъезжали экипажи. Разодетые дамы в шикарных платьях, важные мужчины в костюмах «с иголочки», все пришли посмотреть на жениха, о котором, кстати, никто ничего не слышал; невесту, а главным образом, чтобы засветиться на приеме у самого сенатора! Гости собрались в церемониальном зале. Купьер незаметно зашел, смешавшись с вновь прибывшими, и осмотрел присутствующих. Разукрашенные лица, натянутые улыбки, поиски сенсаций – людям явно не хватало зрелищ. Как в Риме. «Хлеба и зрелищ!» Киньте им уж наконец какой-нибудь тухлятины и объявите начало бойни – они сбегутся как падальщики, лишь бы им что-то перепало. Лишь бы им оказаться в лучшем положении, чем остальные. И он, Купьер, в кого он превратился? Любовь свела его с ума, сбросила с той праведной дороги, по которой он шел. Какие бы испытания не выпадали на вашу долю, нужно стойко, собрав всю волю в кулак, уверенно идти вперед. Не поворачивать на легкий путь. «Нести свой крест». Купьер солгал. Эта ложь повлекла за собой то, что он теперь имеет. Пусть раньше он был беден, но он был жив. Как тяжело ему не приходилось, у него никогда не возникало желания покончить с жизнью. В своей борьбе он находил смысл жить дальше. А теперь? А теперь он впустил ложь внутрь себя, поддался эгоистическим позывам, пошел на поводу у своих желаний. В эту же ложь превратилась его жизнь теперь. Любимая девушка несчастна, он живет в обществе, которое ему противно. Тряпка в его бывшей ночлежке была ему милей, крысы, которые сновали туда-сюда были приятней этих бездушных манекенов. Так что же он тут делает? Купьер повернулся, чтобы выйти. Живот пронзила боль. Он тихо вскрикнул. За плечо его поддерживал Ришар: «Я не дам тебе загубить ее жизнь!» – прошептал парень. «Ты сам это сделал. Только чуть раньше. Ведь это ты толкнул ее на ложь, во имя своего спасения» – Купьер буквально выдохнул эти слова. Еще держась на ногах, он вместе с Ришаром вышел во двор. Парень огляделся по сторонам и, убедившись, что никто их не видит, повел Купьера в сарай.  

- До церемонии еще несколько минут. Ты успеешь. – Купьер закрыл глаза и лежал тихо, медленно дыша. 

Ришар оставил умирающего. В дверях он остановился, еще раз взглянул на Купьера и поспешил в зал. 

Невеста стояла у алтаря. Все ждали жениха и сенатора.  

Ришар, поправив розу в петлице, решительно зашагал по мраморному полу зала. Все оборачивались. «Так это же Ришар! Ришар! Вы верите своим глазам?!» – прокатилось по толпе. Люси бросилась к нему в объятия.  

- Начинаем церемонию! – громко сказал Ришар. 

- Ноо... сэр, господина сенатора нет! – возмутился священник. 

Ришар повернулся к толпе и расплылся в улыбке «Господин сенатор разрешил начинать церемонию без него. Он доверил свою дочь человеку, который ее по-настоящему любит». 

Церемония началась. 

Сенатор, заслышав колокольный звон, поспешил в зал. Проходя мимо сарая, он заметил следы крови, ведущие внутрь помещения. Он неспешно открыл дверь. Купьер лежал на стоге соломы. 

- Сэр, простите ли вы меня? 

- О чем ты говоришь, Купьер?! Кто сделал это с тобой?! Подожди, я вызову врачей! 

- Ваша дочь пошла в вас – Купьер рассмеялся – Вы все твердите о врачах, которые могут излечить тело, но кто вылечит мою душу?...  

Сенатор выслушал молча, потом поднялся и вышел. Через несколько минут вернулся вместе с врачами. Они лишь развели руками.  

Б.Д.Сподынюк. 

С П О Р  

. 

Для того чтобы ощутить эту потрясающую прелесть и негу, которая бывает в конце июня,начале июля, нужно быть Одесситом. Потому что, только в Одессе, в это время отцветает акация и начинает цвести липа. Ветра, которые, обычно, дуют в начале июня, стихают и, наступает время комфорта и удовольствия. Воздух неподвижен и сух, температура воздуха не опускается ниже 24 градусов по Цельсию и не повышается выше 26 градусов, яркое солнце, не переставая, светит, ласково поглаживая намерзшихся за зиму и холодную 

весну людей. Народ использует любую возможность, чтобы попасть на море, на пляж и полежать, бездумно подставляя свои бледные тела лучам солнца. 1963 год, на улицах города нет ещё автомобильных пробок, воздух напоён ароматом отцветшей акации и цветущей липы, а не смогом выхлопных труб автомобилей. Хочется жить и дышать, человек расслабляется, на ум ему приходят хорошие мысли и красивые образы. Все начинают влюбляться друг в друга, и наступает пора, как я уже сказал, неги и блаженства. 

Не знаю почему, по-видимому, это зависит от наследственности, но Борис особенно сильно ощущал это состояние. Он был молод, всего семнадцать лет, здоров, и влюблен. 

Поэтому перспектива идти на работу, на ночь, его не радовала. Борис был студентом третьего курса Одесского автодорожного техникума и проходил производственную, годичную практику в Автобусном парке , куда был направлен в должности слесаря авто ремонтника. Вместе с ним проходили практику его друзья, закадычные друзья Сашка Андреев, Сашка Ловцов и Витька Козубенко (кличка Кеша). Работали они на линии ТО-1,Ночь через ночь, то есть двенадцать часов через тридцать шесть. Начинали в восемь вечера и заканчивали в восемь утра. Работа этой линии заключалась в производстве в ночную смену моечно-уборочныж, крепёжных, контрольно регулировочных и смазочных работ на автобусах которые имели пробег для выполнения ТО-1. 

Я не знаю, почему сейчас отменили эту систему планово предупредительного обслуживания, но, на мой взгляд опытного автомобилиста, это была очень хорошая система, позволявшая кратно увеличивать пробег автобусов без серьёзных отказов. Сейчас же, как я знаю, технику гоняют до тех пор, пока она не развалится, выбивая из неё максимальную прибыль. Поэтому, участились аварии автобусов на дорогах и, увеличилось количество пострадавших. Лишний раз убеждаешься, что, совсем, не всё было плохо при Советской власти. 

Так вот, Борис, все-таки, успел сбегать на пляж в Отраду, немного позагорать, вернулся домой, где мать не выпустила его из дома, пока он не пообедал, затем, встретился со своей любимой девушкой Людмилой, и без четверти восемь уже переодевался в рабочую одежду в парке. Когда он, уже, заканчивал, в раздевалку вошёл Саша Андреев, они поздоровались, и Сашка похвастался, что вчера познакомился с классной девчонкой, зовут 

Алла, она его новая соседка. Андреевы, неделю назад, получили новую квартиру на третьей станции Большого фонтана, куда они и переехали с улицы Кирова (теперь ул. Базарная), где они жили ранее в коммунальной квартире. Теперь, Сашка жил на четвёртом этаже и его балкон был рядом с балконом этой девицы, расстояние между ними менее метра, перелезть пару пустяков и, на лице у Саньки появилось мечтательное выражение. 

Прекрати пускать слюни, – посоветовал Борис, – если она захочет, то пустит тебя и в двери, хотя некоторая доля романтизма в прыгании на соседний балкон есть, – продолжал подкалывать Сашку Борис. 

От ты поц – ( парень очень ценный, посетитель Одесского цирка, – в Одессе по-разному трактуют это жаргонное выражение), – заикаясь начал излагать Саша, – при чем здесь романтика, а если нужно, чтобы соседи по лестничной площадке не знали? 

Ну, если только соседи, – понимающе протянул Борис. Ну а ты как д-д-думал, -Сашка когда волновался, заикался ещё больше. 

А ты с ней, с Алкой, уже обсуждал такое развитие событий? – спросил Борис. Пока нет, но к-к-куда она д-д-д-енется, – продолжал горячится Саша. 

Ну, дай бог нашему теляти Вовка з'исты! – по украински, пожелал успехов Саше, Борис и продолжил, – пошли, все наши уже внизу. 

Действительно, внизу, в зоне ТО-1 собралась вся бригада. Перегонщик дядя Петя (водитель автобуса у которого права отняли на полгода за ДТП) предупредил, чтобы проверили автоматическую лебёдку, которая тащила автобус по постам после того, как он пригонял его на первый пост. Все разошлись по своим постам, сделали пробный запуск лебёдки, проверили работоспособность солидолонагнетателей (Кешка стрельнул солидолом в Валерку, так же, работника нашей ночной бригады, тот пригрозил набить ему глаз, оттер от солидола свой комбинизон), в это время дядя Петя подал на первый пост автобус после мойки. Кешка проверил затяжку гаек рессор, рулевых тяг, карданного вала, коробки переменных передач. Автоматически включившаяся лебёдка перетянула автобус на второй пост где Саша Андреев вместе с Валеркой произвели проверку затяжки гаек балансирных пружин, двигателя, радиатора и штанги с кулисой включения передач. Лебедка, опять, включилась и перетянула автобус на пост Бориса, где он проверил регулировку свободного хода педали сцепления, регулировку зазора между тормозными колодками и тормозными барабанами, свободный ход кулисы включения передач, и лебёдка потащила автобус на пост к Кешке, где он смазал все шарниры рулевых тяг, карданного вала, тормозных трещёток и др, после этого, поставив очередной автобус на первый пост, дядя Петя забирал прошедший обслуживание автобус и отгонял его на стоянку. 

Вот так, конвейером, они трудились до двенадцати ночи. В двенадцать начинался обеденный перерыв, они все залезали в автобус, ставили одно сидение посреди и выкладывали на него свою нехитрую снедь и термосы с кофе или чаем. Мать Кешки работала инспектором по качеству продукции Одесской кондитерской фабрики, поэтому у Кешки, всегда, были огромные куски шоколада, шоколадного торта и прочей продукции кондитерской фабрики. Еда занимала минут двадцать, потом все валились на сидения и засыпали, в час ночи дядя Петя будил нас, мы расходились по постам и все начиналось с начала. И так до половины восьмого утра. Затем, пятнадцать минут тратили на уборку своих рабочих мест и в восемь шли в душевую, мылись, переодевались и шли домой отсыпаться. Впереди был свободный день, вся ночь и следующий день до вечера. 

В этот раз все было несколько иначе. Автобусный парк располагался, в то время, в районе Красного креста, на улице Водопроводной. Левая стена его забора была напротив христианского кладбища, а задняя стена забора напротив еврейского кладбища. 

То есть, парк, с двух сторон был окружён кладбищами. 

Наверное, никто не сможет припомнить, кто заговорил о кладбищах и покойниках и, какие курьёзные случаи бывают на кладбищах. Борис, включившись в разговор, рассказал о том, как его отец рассказывал историю, которая приключилась с его другом, когда они учились в Оренбуржском авиационном училище. Отец рассказал, что после получения стипендии, несколько курсантов пошли в ресторан и там, хорошо выпив, заговорили о том, что на Оренбуржском кладбище стоит в центре большой деревянный крест. Многие курсанты пытались приблизиться к этому кресту ночью, но, какая-то, нечистая сила не давала им это сделать. Разгорячённый водкой, один из курсантов, приятель моего отца, 

поспорил с остальными на ресторан, что в 12.00 ночи пойдет на кладбище и, забьёт гвоздь в этот крест. Ударили по рукам, нашли молоток и гвозди и, гурьбой, пошли к кладбищу. Время было около двенадцати ночи. Подойдя к кладбищу, вся толпа осталась ждать у ворот, а спорщик, взяв молоток и гвозди, направился к центру кладбища. Все были под шофе, однако, заметили, что парень очень волновался. Отец вспоминал, что он был беззаветно храбрый паренёк, любые намёки на страх душил в себе усилием воли, видать, в детстве был очень робким мальчиком, избавлявшимся сейчас от страха всеми возможными способами. Поэтому, отец и сказал ему и остальным, что видно, что парень не боится, что он всем доказал и, совсем лишнее, забивать гвоздь в крест. Но парень был упрям и всё же пошёл к кресту. Спустя десять минут все услыхали стук молотка, затем жуткий крик и наступила тишина. Все почувствовали себя не в своей тарелке, но парень не выходил, тогда, подталкивая друг друга, они пошли к кресту и увидали парня, лежащего у креста без признаков жизни. Они захотели его вынести на свет к воротам, попытались поднять его и не смогли, что-то его держало. У всех по коже побежали мурашки. Отец подошёл поближе и рукой проверил, что же его держит? Оказалось, что когда он забивал гвоздь, под него попала пола длинной кавалерийской шинели, которые носили в то время курсанты. Судя по всему, после того, как он забил в крест гвоздь и развернулся, чтобы уйти, вдруг, почувствовав, что его что–то держит. Поскольку, нервное напряжение у него было на пределе, его сердце и не выдержало. 

В итоге, отрезали они кусок прибитой к кресту шинели и принесли его в казарму. Прибыл врач, констатировал смерть от разрыва сердца. А всех участников этого спора таскали к начальнику школы, к уполномоченному особого отдела НКВД, потом дали всем по десять суток гауптвахты и закрыли дело. Но, самое интересное, в другом. Когда отец мне рассказал это, подошла мама и сказала ему: « А ты, тоже хорош, помнишь, как ходил ко мне на свидания, когда за мной ухаживал. Мы с тобой до часу или двух ночи гуляли, а потом, ты шёл домой в Вышеольчадаев, а это семнадцать километров,да через кладбище. Так он, чтобы быть в состоянии днём работать на сахарном заводе, ложился на кладбище спать. 

Головой,- на одной могилке, ногами,- на другой. Утром, в шесть проснётся и в восемь уже на работе». 

Неужели это правда, па! И ты совсем не боялся? – допытывался у отца Борис, а отец только смеялся в ответ. 

Не спорю, твой предок – храбрый человек, – ехидно, со своей лежанки, сонным голосом изрёк Валерка, – а ты смог бы, или у тебя, Бобчик, штанишки поржавеют? 

Бориса это задело за живое и он, спокойным голосом, хотя, внутри все кипело, ответил Валерке: « Значит, Валерик, заключаем с тобой спор, я перелезу вместе с тобой через забор на кладбище, выбираю могилку, на которой час просплю, а ты, если всё будет со мной в порядке, ведёшь меня, Кешку и Сашку Андреева в ресторан «Киев», и платишь за всё что мы там съедим и выпьем. Ровно через час, вы меня разбудите, и мы вместе, уйдём с кладбища. Ну что, согласен?» 

Согласен! – в запале крикнул Валерик. 

Ну, тогда пошли, – спокойно сказал Борис. И они всей гурьбой перешли дорогу и перелезли забор на кладбище. Могилы были под самым забором, но Борис прошёл вглубь кладбища метров пятьдесят и, выбрав чёрное гранитное надгробие на могилке, потрогал его рукой. Плита была тёплая, Борис улегся на ней и сказал ребятам, чтобы на заборе поставили какую нибудь метку, будет легче его найти. Сверим часы, Валерчик, – на этот раз Борис ехидненько заметил, – на моих, ровно, час ночи, значит в два, ты должен прийти и забрать меня. И ещё одно, ты будешь делать мою работу, пока меня не будет. Это честно, – сказал Валера, – и они ушли в парк. Как только они подошли к своим рабочим местам, их встретил дядя Петя и сказал, что электроэнергию отключили до шести утра, 

И они могут спокойно до шести утра поспать. А как, только, дадут электроэнергию, я Вам начну подавать автобусы, и сколько до восьми утра успеем сделать, столько и будет. Ребята с удовольствием залезли в автобус, и так как за Борисом идти было ещё очень рано, завалились спать. Наверное, все прекрасно помнят, как хорошо спится когда тебе семнадцать лет. Ты можешь спать в любой позе, на любом ложе и на земле тоже, и будет тебе мягко и хорошо. И вся бригада, спустя десять минут спала, сном праведников и ничего не мешало их сну. 

У Бориса дела обстояли, несколько, по другому. Нельзя сказать, что ему было страшно и, что он боялся, но некоторое нервное напряжение он все же испытывал. Он старался себя успокоить, думая, раз отец мог и он сможет, но нервы были напряжены. На кладбище было очень темно, свет уличных фонарей не доходил сюда. Луна светила плохо, её свет с трудом пробивался сквозь облака, которыми было затянуто небо и кроны деревьев, которые разрослись на кладбище. Постепенно глаза Бориса привыкли к темноте, и он начал различать контуры соседних могил и памятников, воздух был удивительно свеж и напоён ароматом цветущей где-то рядом липы. Тишина была густая и какая-то липкая. Борис уже собрался задремать, как справа сзади раздался еле уловимый шорох. Борис сел и повернул в ту сторону голову, и вдруг, по его коже побежали мурашки и он остолбенел. 

В том месте, где раздался шорох, он увидал, исходящее из нижней части памятника, слабое мерцание. Внутри у Бориса что–то ёкнуло, у него появилось непреодолимое желание пустить в ход свои длинные ноги, то есть дать, стрекача, но он встал и начал приближаться к тому месту, из которого исходило это слабое мерцание. Когда он подошёл к этой могилке, оказалось, что это, в майонезной баночке, плавает зажжённый фитилек в масле, то есть своеобразная лампадка. Борис вытер со лба обильный пот, вернулся к облюбованной им могилке, улёгся на гранитную плиту надгробья и стал смотреть в небо. Он видел, как по диску луны пробегают облака. Было тепло и тихо, и незаметно для себя, Борис крепко уснул. Спалось ему так сладко, что когда какая–то утренняя пичуга, начала выводить над ним свои трели, он даже разозлился, что она мешает ему спать, и собрался повернуться на другой бок, вдруг вспомнил, что он должен быть на работе. Он сел и посмотрел на часы, было половина шестого. Вот охламоны, – злился он на друзей по дороге в парк, – никого не возьму с собой в кабак, забыли меня разбудить, бездельники! 

В гараже было тихо, только работали механики на КТП, выпускали автобусы «Туристы»,которые, всегда, выезжали очень рано. Борис зашёл в зону ТО-1, конвейер стоял, никто не работал. Вдруг, он услышал дружный храп, доносившийся из стоящего на последнем посту автобуса. Борис вошёл в автобус и увидел сонное царство, вся его бригада дрыхла без задних ног. 

Подъём засранцы ! – рявкнул Борис, – сонные тетери, охламоны, бессовестные люди. Я не возьму Вас с собой в кабак, все буду жрать и пить сам, а Валерка будет рассчитываться только за меня, а вы будете на это с завистью смотреть, спуны недобитые! Парни приподнялись на сидениях и, растерянно, хлопали глазами. Наконец-то Кешка промямлил : «А сколько время, мы чо, все проспали?» 

Да, все проспали, – продолжал бушевать Борис, – возможность похода за Валеркин счёт в кабак, собственную совесть, тоже, проспали. А если бы меня покойники сожрали, как бы вы себя, охламоны, чувствовали? 

Первым, сообразил свою выгоду Валерка, и так же заблажил, помогая Борису радостным голоском: « Все, ура, плачу только за Бориса, ура, ура!!!» 

Ну и ладно, – сказал Сашка, – главное, что всё с тобой в порядке, а в ресторан, все равно, пойдем, вместе, и выпьем за здоровье храбрых людей. А все-таки, Бобчик, скажи честно, здорово перес…л? Ну признайся, мы никому не скажем! 

Да идите Вы к чёрту, охламоны! – радостно парировал Борис, – иди в следующую смену и сам все узнаешь. Мы тебя, тоже, до утра забудем. 

В этот момент на первый пост заехал автобус и вышедший из кабины автобуса перегонщик дядя Петя зычным голосом скомандовал: « Хватит трепаться, бездельники! 

Шустренько за работу, хоть что–то, до восьми сделать надо». И парни, беззлобно перешучиваясь и переругиваясь, пошли каждый на свой пост. За работу так за работу! 

К О Н Е Ц .  

. 

Б.Д. Сподынюк.  

Цыганский барон. 

Вам знакомо это ощущение, когда вы, молодой, увы уже не холостой, но очень крепкий и здоровый, только что демобилизовались из рядов вооруженных сил СССР, всеми правдами и неправдами сдававший экзамены в ВУЗ, нещадно эксплуатируя имидж отличника боевой и политической подготовки. В солдатской форме, застегнутой на все пуговицы, в начищенных до блеска кирзовых сапогах, вызывая искреннюю жалость и снисхождение к уровню знаний у женщин преподавателей, экзаменующих Вас на предмет поступления в понравившейся вам институт. Они, видя обильные капли пота от умственного напряжения, выставляют, вместе со слезами, повышенный бал в вашу экзаменационную книжку. И вот все позади, вы студент, занятия начинаются только 1го сентября, а после армии вам положен месяц отпуска, вот тогда у вас и появляется это ощущение необыкновенной свободы, но не надолго, т.к. Вы женаты, у Вас шестимесячная дочка, жена студентка. Родители, вроде бы, и не против подбросить некоторое количество денежных знаков, чтобы прокормить вышепоименованную ораву, но Вы отслужили Армию и мните себя мужчиной, и Ваше чувство собственного достоинства не даёт Вам сесть на шею старикам – пенсионерам и Вы, подавляя в зародыше выше указанное чувство, собираете необходимые бумажки и идете устраиваться на работу. А, так как Игорь, до армии, окончил авто – дорожный техникум и был не плохим авто-механиком, он направил стопы свои в Автобусный парк, где он до армии год проработал на практике слесарем – авто ремонтником, а после окончания техникума и защиты диплома, почти полгода дежурным механиком ОТК, а в июле месяце был призван в армию, но в автобусном парке осталась у него куча друзей, соучеников по техникуму и просто сотрудников с кем он работал до армии. Кстати о самом Игоре, – он был высокого роста 187см, атлетически сложен, хорошо учился и в школе и в техникуме, мозги у него работали классно, он умел быть добрым другом, был в меру скромен, обожал своих родителей и любил жену Людвигу и маленькую, но очень потешную дочурку Наташку. Исходя из всего вышеизложенного он без особого труда был принят на ту же должность дежурного механика ОТК, ему очень нравилась эта работа, распорядок то что надо, сутки дежуришь трое суток дома, с таким распорядком можно успевать и учиться в институте и дома что то сделать, и с ребенком поиграть и т.п. и т.д. И работа хоть и ответственная но физически не очень тяжелая, необходимо было тщательно проверять техническое состояние автобусов возвращавшихся с линии, и при обнаружении любой неисправности выписать заявку на соответствующий ремонт, который в ночную смену производился в ремонтной зоне парка, а утром при выезде этого автобуса тщательно проверить качество выполненного ремонта, так же он должен был по спискам спускаемым ему из технического отдела направлять возвращающиеся автобусы на ТО-1, либо ТО-2 , в случае если автобус направлялся на ТО-2, необходимо было его снять с наряда на следующий день, и отдел эксплуатации мог использовать водителя на другом автобусе чтобы избежать простоев автобусов и уменьшения заработной платы водителей. Я, специально, так расписываю обязанности дежурного механика, чтобы читатель имел четкое представление, какая это была ответственная должность. 

Вот так Игорь и трудился в парке и был на неплохом счету у руководства, когда поменяли дислокацию автобусного парка междугородних сообщений , а автобусному парку где работал Игорь передали освободившуюся территорию, так как парк разрастался, пришло много новых машин, старой территории не хватало. Руководство решило пока перевести одну колону автобусов внутригородского сообщения, и колону автобусов работающих под заказ, – соответственно создать пункт ОТК на въезде, и две бригады слесарей авторемонтников, выполняющий заявочные ремонты на месте, ТО-1, ТО-2, направлять на старую территорию. 

Игорь попал в бригаду механиков, которая переехала на новую территорию, и начали обустраиваться на ней. Рядом с контрольно-смотровой ямой они поставили будку, которая одной стеной вплотную примыкала к забору. В этой стене была дверь, которая открывалась наружу, а напротив этой двери забор имел П-образную выпуклость, создавая между будкой и выпуклостью забора помещение площадью 1,5м Х 2,0М. Парни перекрыли его сверху и у них получилась комната, где они могли сложить запасные покрышки, буксирные троса, свой шанцевый инструмент и ещё много полезных вещей. Коллеги Игоря принесли обои и обклеили ими будку изнутри так, что если человек не знал где находится дверь в их помещение, визуально найти её не мог. 

Они поставили в будку письменный стол, четыре стула, шкаф для одежды, где с одной стороны висела чистая одежда в которой каждый из них приходил на работу, с другой стороны их спец одежда. При посторонних они старались не открывать дверь в смежное помещение, так что, практически, никто кроме них самих не знал об этом помещении, в будку так же был проведен телефон, единственное средство связи на этой пока ещё не обжитой территории. Сама территория находилась в довольно жлобском районе г Одессы на улице Фрунзе, между комбинатом бытового обслуживания и заводом Стройгидравлика на границе между Молдаванкой и Бугаёвкой. Дальше, по улице Фрунзе, где то во дворах – гадюшниках, была цыганская слобода, и зачастую, ночью, многие зазевавшиеся прохожие, неизвестно как оказавшиеся в этом районе, насильственно освобождались от денежных знаков, хорошей одежды а некоторые, особенно гонористые или непонятливые, и от здоровья или даже жизни. Поскольку, механик дежурил ночью, то частенько местная публика очень вежливо интересовалась срочно позвонить, так как телефона в радиусе одного километра, кроме как у них ,найти было невозможно, механики разрешали пользоваться их телефоном всем без исключения, в связи с чем имели уважение местной публики, представители которой заходили покурить к ним в будку и поговорить за жизнь. Обоим сторонам это нравилось, народ понимал, что мы тут на работе и с уважением относился к нам, мы же не отказывали им позвонить, угощали сигаретами а если было, то и наливали водочки в гранчак. Так Игорь и его коллеги и работали на этом месте, пока их начальство составляло проект перестройки этой территории. В начале июля, когда в Одессе цветет липа, и стоит одуряющий аромат по всему городу, даже стойкий дух речки-вонючки, текущей вдоль улицы Фрунзе до самой Пересыпи, был перебит этим ароматом, Игорь заступил на смену как обычно в 9.00 утра, сменив своего друга Сашку Рыжего (Совцова), занялся обычными делами, которые выполняет механик после рапорта «Смену принял». Игорь пошел на территорию, переписал все находящиеся на территории машины, зашел в ремонтную зону, где бригадир ремонтников доложил ему о состоянии и времени окончания ремонта автобусов, поговорил со снабженцем, который завез кислород для сварщиков и собрался уже идти к себе на КТП, чтобы сбросить наряд на завтра на основную территорию по выходу автобусов, как к нему подошёл Ваня Трубнин, – бригадир авторемонтников и пригласил Игоря на обед к ним в бригаду, у самого Ивана был день рождения. Игорь поблагодарил за приглашение и обещал к 12.00 прийти к ним в ремзону, после этого он подошел к водителю дежурного автобуса и попросил слетать в магазин на Дерибасовской угол Советской Армии, в этом центральном гастрономе был в продаже армянский коньяк 3-х звездочный, который очень нравился Игорю. Без десяти двенадцать дежурка вернулась и Игорь с коньяком пошел в ремонтную зону, там уже был накрыт стол, стояло две бутылки водки, слесари домывали руки и рассаживались за столом, Игорь произнес приличествующие случаю слова поздравления, вспомнил что забыл свой обед, чтобы поставить его на стол, но его усадили за стол, сказав что закуски достаточно. Все поздравляли Ваню, желали ему здоровья, выпили и водку и коньяк Игоря, и просидели за столом почти до трех часов дня, потом все разошлись по своим делам. У Игоря не было ни выезда ни заезда, поэтому он смог сидя за столом даже вздремнуть, около пяти часов начался заезд автобусов и для Игоря началась горячая пора, только успевай поворачиваться, и вот такой темп продержался до одиннадцати вечера, с одиннадцати пошло дело поспокойнее и где то к часу ночи поток иссяк. Игорь потянулся и вышел на улицу, на ней была темень непроницаемая, ни один фонарь на улице не горел , небо было укутано плотно тучами поэтому не было видно ни света звезд ни света луны, темно как у негра в желудке сказал бы Рыжий в этом случае, Игорь мысленно с ним согласился и пошел в свою будку. Он почти подошел к своей будке как в парк влетел чернявый мальчишка, приблизительно лет двенадцати от роду, он подбежал к Игорю, схватил его за руку и со слезами на глазах попросил спрятать его, потому что за ним гонятся и если поймают то убьют. Игорь, только собрался спросить, что же этот парень натворил, как послышался шум погони, рассуждать было некогда, он схватил парня за руку и втащил его в будку, затем нажав на кнопку замка впихнул его в кладовку, только успел закрыть за ним дверь как в гараж ворвались взрослые парни лет по двадцать, двадцать пять. Где он,- взвизгнул один врываясь в будку,- я этого сопляка сейчас сделаю куском мяса. В руках у нападавших была стальная арматура. Я тебя спрашиваю, -уставился один из них на Игоря? Ребята, – спокойно отвечал Игорь, – я не понимаю о чём вы говорите, кого вы ищете, у меня автобусы заходят один за одним, я только сейчас освободился и наверное ненадолго. Тут в подтверждение его слов заехал ЛАЗ-967 Турист, водителем на нем был Леонид Волк, который увидал эту толпу зашел в будку с монтировкой, на всякий случай, как он любил говорить, и спокойно поигрывая монтировкой обратился к толпе: «Парни, в чем дело, какие у вас претензии к нашему механику, он на работе и ему еще вкалывать до утра?» Все в порядке, – Леня, – ответил Игорь,- ребята кого то ищут но я не врубился кого? Та пацан, цыганенок, кое что у нас спер, и, вроде, забежал к Вам в гараж. НЕ ребята, – ответил Игорь,- может он заскочил когда я в яме сидел, осматривал автобус и видимо проскочил на стоянку автобусов а там, через забор на стройгидравлику, можете пройти посмотреть. Уже бесполезно, – заметил один, – мы его потом отловим, и они дружно потянулись на выход из гаража. Игорь с Леонидом проводили их до выхода, закурили сами, предложили парням, покурив и поговорив о том о сём расстались, парни пошли по Фрунзе в сторону Горбатого моста, Игорь с Волком вернулись в гараж, по дороге Игорь от всей души поблагодарил Леонида за помощь своевременную и мощную. Не за что, – можно я позвоню и вызову такси, попросил Игоря Леонид, Да конечно, что за вопрос, – давай звони, – разрешил Игорь, машина пришла минут через пятнадцать и Леонид уехал, только после этого Игорь зашел в кладовку и вытащил пацана. Звать то как, – спросил Игорь,-кушать хочешь? Очень хочу, – прошептал пацан, – а зовут Мишкой. Ну, садись к столу,- пригласил его Игорь, – у меня есть бутерброды с колбаской, два кусочка жареной рыбы, помидорка, потом я тебе налью чая из термоса, а к чаю кусочек шоколадного торта дам, давай Мишка, лопай. Мишка благодарно поглядел на Игоря и приступил к еде. Игорь, чтобы не смущать пацана, вышел на улицу покурить, темень на улице не уменьшилась, но она была какая то южная, ласковая, Игорь с удовольствием зевнул и зашел в будку, Мишка все съел и сидел пил чай, глаза его закрывались, дождавшись когда он допьет чай Игорь завел его в кладовку, положил его на два автобусных сидения составив их рядом, и Мишка тут же уснул, как только Игорь его укрыл рабочей фуфайкой. Было три часа ночи, через час, полтора начнется выезд, пусть пока пацан поспит, а часиков в шесть я его разбужу и, отправлю домой будет уже для него безопасно. Так Игорь и сделал, в шесть утра разбудил пацана, попрощался с ним и не рассусоливая сказал чтобы он бежал домой нигде не задерживался и доложился своей мамке о прибытии, хлопнул его слегка по заднице и отправил, и через пять минут забыл о нем. Дальше рабочий день покатился по накатанной колее, без десяти минут девять пришел сменщик Игоря Валерка Мушаков, который ездил еще на ГАЗ М-20 Победа и очень гордился этой машиной. Он не спеша заехал в гараж, поставил машину у бывшего здания управления автотранспортным предприятием, закрыв машину минут пять любовался ей затем направился к КТП, зайдя на КП поздоровался с Игорем, взял пустографку с номерами всех автобусов которые дислоцируются на этой территории и пошел переписывать наличие по состоянию на 9.00 утра, Игорь продолжал подписывать путевые листы запаздавшим с выездом водителям, ещё через некоторое время вернулся Валерка и взял бразды правления КТП в свои руки, Игорь оттарабанив традиционное, – Смену сдал, – и услышав от Валерки, – Смену принял, расписался в журнале сдачи и приёма смен взял полотенце и мыло и направился в баню принять душ перед уходом домой. Когда он вымытый и причёсанный зашел в будку, Валерка показал на дорогу перед парком и сказал, что Игоря ждут. Игорь взял свой портфель, с которым он ходил на работу и вышел из гаража, напротив, на дороге стоял шикарный ЗИМ черного цвета, за ним две Волги. Около машин стояло человек восемь, десять цыган, а рядом с ними пацан Мишка, который пользовался гостеприимством Игоря этой ночью. Как только Игорь показался из ворот, Мишка тут же показал на него пальцем цыганам, они подошли к нему вежливо поздоровавшись, попросили его поехать с ними к отцу этого пацана, он хочет поблагодарить Игоря лично, на вопрос Игоря о том почему он не приехал сам, цыгане сказали что отец Михаила – Цыганский барон, и что он очень будет доволен если Игорь приедет к нему. Тут подбежал сам Мишка и запыхавшись прошепелявил, – не бойша, вшё будет Клашш, Шадишь, поехали, Игорь сел в ЗИМ, Мишка нырнул за ним в машину, – а что у тебя с языком а Миша, спросил Игорь, – Иришка, блин, прилипла к жубам, никак не могу оторвать. А ты соси её, – посоветовал Игорь, – Мишка в ответ прошепилявил что то невразумительное, машины развернулись и поехали вниз по улице Фрунзе по направлению к Бугаёвке. Через минут пятнадцать машины заехали в большой двор, сразу за ними ворота двора закрыли. Игорь с Михаилом прошли в большой одноэтажный дом который имел Г – образную форму, причем вход был со стороны длинной палочки буквы Г, в этом корпусе до поворота в короткую палочку буквы Г, был посредине коридор из которого был входы в комнаты распологавшиеся по обе стороны от коридора, в месте где длинный корпус переходил в короткий, был большой зал по бокам которого стояли два длинных стола накрытых холодными закусками, были так же блюда, наполненные копченым мясом, курями, и множеством всяких горячих закусок, а так же горки свежих овощей которые только выращивались в Одесском регионе. В самом торце этого корпуса стоял невысокий помост покрытый богатейшим ковром, на нем был установлен стол накрытый белой с синими цветами по всему полю скатертью, на которой стояли разнообразные закуски и всякая выпивка, как говорят в Одессе на столе только мамы с папой не хватало, Мишка оставил руку Игоря и сбежал, и теперь Игорь стоял посреди этого зала перед помостом. Три молодых цыгана заиграли на гитарах и группа молодых цыганок запели заздравную песню которая звучала так органично и красиво, что у Игоря отвисла челюсть, затем очень, нет ну очень красивая молодая цыганка не переставая петь поднесла ему на серебряном подносе стограммовую, хрустальную рюмку с водкой, продолжая в песне повторять его Имя, Игорь взял рюмку, поклонился сперва красивому, здоровому цыгану лет сорока, затем сделал поклон левому столу, после чего поклонился направо и залпом выпил водку, сразу цыгане прекратили петь и его проводили на помост где посадили его в кресло напротив этого красавца цыгана, остальные цыгане, которых в этом помещении было наверное больше ста человек мужчин и женщин, одетых в красочные цыганские одежды, начали рассаживаться за столами которые стояли вдоль стен, несколько молоденьких цыганочек, почти девочки начали наливать всем в бокалы спиртное, и к удивлению Игоря весь круг налития начинался с него, затем наливали цыгану напротив него и только после этого всем остальным.  

Н у давай знакомиться, -произнес цыган сидевший напротив Игоря, меня зовут Роман Сергеевич, я – Цыганский барон и отец Михаила которого ты спас от бандитов, дал ему кров и приют как смог, накормил и напоил его тем что у тебя было. Михаил у меня один и он будущий Цыганский барон, который заменит меня когда я состарюсь и умру, значит ты спас цыганскую общину в Одессе, поэтому слушайте все кто здесь сейчас есть и передайте тем кто отсутствует по разным причинам, с сегодняшнего дня Игоря Князева каждый цыган обязан спасти, даже ценой собственной жизни если волею случая окажется в том месте где Игорю будет угрожать опасность, Каждый цыган обязан дать Игорю кров и приют если он в этом будет нуждаться, и каждый цыган обязан накормить и напоить Игоря если он будет голоден или его будет мучить жажда, посмотрите на него все и запомните его, он теперь наш брат, а теперь поднимите рюмки и выпейте за здоровье Игоря Князева нашего брата. 

Игорь уже был здорово на взводе, а выпив эту рюмку испугался, что вырубится и опозорит себя, но не выпить после такого тоста барона он так же не мог, поэтому лихо опрокинул свою рюмку и не успел её поставить на стол , как молоденькая цыганочка вновь наполнила её. Нет, так дело не пойдет, -подумал Игорь,- меня Людвига с потрохами сожрет если я домой явлюсь пьяный. И вдруг одна мысль пришла ему в голову, он встал, постучал о рядом стоящий графинчик вилкой, стало тихо, и тогда Игорь сказал: « Люди, спасибо за высаказанное Вами уважение, но я считаю, что ничего героического я не совершил, да, я спрятал, приютил и накормил мальчика за которым гнались какие то нелюди, взрослые которые даже себя сами не уважают, разве может уважающий себя мужчина поднять руку не мальчика? И мне очень приятно, что я отныне Ваш брат, это здорово, что у меня теперь столько братьев и красавиц сестер. Вы, люди, сделали меня самым богатым человеком, давайте выпьем за здоровье всех вас, но после того как мы выпьем, позвольте мне пойти домой так как я отработал сутки, сильно устал и боюсь опозориться перед вами, сильно опьянеть и упасть» Игорь поднял бокал и прокричал, -За всех вас!!! 

Цыганский барон подозвал двух крепких мужичков, которые проводили Игоря в машину, загрузили за ним несколько пакетов неизвестно с чем, спросили его адрес и машина выехала со двора. 

Через некоторое время ЗИМ, заехав прямо во двор где жил Игорь, приведя этим в неописуемое удивление бабушек соседок бессменно сидящих на скамеечках у парадных дома и обсуждающих все и всех кто бы мимо них не передвигался. 

Игорь выбрался из машины и по зигзагообразной траектории, пробурчав: « Бабульки привет!» сопровождаемый двумя молчаливыми бородатыми мужиками ввалился в подъезд, поднялся по лестнице, позвонил в двери. Двери открылись, Игорь ввалился внутрь, а дальше, на следующий день, пользовался свидетельствами жены, тёщи и некоторых особенно назойливых бабок. Причем жена и теща после того, как заглянули в пакеты,которыми братья цыгане снабдили Игоря, отзывались уклончиво-положительно слегка пожурив за пьянку, сплетницы – бабульки обалдели от ЗИМа и обсудив между собой решили что Игорь законспирированный герой, и потом при встрече проницательно смотрели на Игоря и пытались посадить его рядом с собой что бы что нибудь выведать, задавая всякие провокационные вопросы Но Игорь молчал как партизан, потому, что то что с ним случилось, порой и ему казалось каким то сном. Хотя однажды, зайдя в бар при гостинице «Красная», он чуть не столкнулся с известной гадалкой,- цыганкой Тамарой, она частенько ошивалась у бара и сшибала несколько гривень у какого нибудь загулявшего мужичка навязавшись погадать ему. Так вот когда Игорь входил в двери, Тамара выходила и, они столкнулись бы если бы Тамара не отошла в сторону и не присела в глубоком реверансе склонив голову и разметав юбку на метра полтора вокруг себя. Как только Игорь вошёл, она поднялась, и быстро вышла из бара. Игорёшка, уж не стал ли ты Цыганским бароном, -подошел к нему его друг Шаповал Володька, – только своего барона цыганки так приветствуют, – Нет Вовчик, ты ошибся, – отшутился Игорь, – Я ЦАРЬ, что не понимаешь, диктую по буквам, – Циля, Абрам, Рувим, с мягким кончиком. Отшутиться, так Игорь отшутился но случай этот запал ему в голову . Время шло, год летел за годом, и все потихоньку действительно забывалось, пока однажды не произошло следующее. Игоря дочери исполнилось три годика, и вдруг она начала очень часто болеть воспалением легких, мало того что маленькая Натка имела положительную реакцию МАНТУ, так еще эти воспаления легких, сестра жены Игоря Ольга подхватила где то туберкулез который ей усиленно начали лечить, и что бы уберечь малую Натку от контактов с Ольгой Игорь поместил малую в детский профилактический противотуберкулезный санаторий, ну и естественно у всего семейства настроение минорное. Особенно переживал тесть, Сергей Иванович, Натка была его первая внучка, он с ней петюкался в любое свободное время, а сейчас в связи с этими болячками ходил как из-за угла мешком ударенный. 

И вот в один прекрасный день тесть отправился утром в сберкассу получить свою пенсию, ему тут же тёща дала задание забежать на привоз и купить некоторые продукты, в ответ на недовольное бурчание тестя о том что ему надоела её привычка вечно его нагружать, тёща резонно заметила что его сберкасса находиться рядом с привозом и она не видит причины почему бы ему не зайти на привоз и не купить ей то, что она просит, тем более это нужно не только ей , а всем так как обедать садятся за стол все без исключения, у тестя не нашлось контраргументов, чем он признал своё поражение и пообещал выполнить просьбу тещи. Прошло более трех часов, а тестя всё не было. Игорь вернулся из санатория куда он ездил навестить дочку. Людвига вернулась из института, и все с тревогой ожидали тестя, а его всё не было, теща начинала шкворчать как сало на сковороде, Игорь с Людвигой собрались уже идти на его поиски, когда открылась дверь и вошел тесть. Глядя на него сразу становилось ясно что с ним что то случилось, все молча смотрели на него, первой не выдержала тёща, – А где продукты что я тебе сказала купить? – грозно наступала на него тёща. В ответ он только безнадежно махнул рукой, в глазах его стояли слёзы. Ты можешь , наконец сказать что с тобой произошло, – продолжала допрос тёща, – ну говори, видишь мы все ждем. И тесть рассказал как он пошел в сберкассу которая расположена около вокзала, получил там свою пенсию 270 рублей( он получал военную пенсию как бывший полковник), в кармане у него было 80 рублей и со всеми этими деньгами он направился на привоз выполнять тёщино поручение, проходя рядом с вокзалом его остановила молодая цыганка с ребенком на руках, возраст у ребенка был как у нашей Наташки, я поглядел на них и в этот момент цыганка сказала, что знает что моя внучка болеет, и знает как избавить внучку от болезни, положи десятку на мою ладонь и я тебе все расскажу. В общем, не знаю, – продолжал тесть, – что она со мной сделала, то ли задурила, то ли загипнотизировала, но когда я очнулся никого вокруг нет ни цыганки ни её маленькой дочки, а у меня не всех денег, обручального кольца, и моих часов. Более двух часов тесть бегал по привокзальной площади в надежде встретить эту цыганку но никого не нашел и пришел домой. Ну ты и лох, -взорвалась тёща, – мало того что оставил всю семью без денег , -350 рублей это тебе ни чих, так ты еще про….л обручальное кольцо и часы. Ну часы не страшно, у тебя их кучка, почти на все праздники командующий округом тебе дарил часики, а вот всего остального очень жалко, нужно будет у кого то отдолжить денег, у меня денег на хозяйство с прошлого месяца осталось рублей семь, а у нас не оплачено за квартиру , свет, газ, и за Наташкин санаторий платить надо так же, -продолжала пилить тестя тёща, а тот сидел страшно расстроенный и ничего в своё оправдание сказать не мог, судя по его замедленной реакции, он еще находился под влиянием гипноза.  

И тут Игорь решился, сказал всем, что поедет к вокзалу поищет этих цыган, которые так лихо, облапошили его тестя. На что он рассчитывал он бы сейчас никому не сказал, ехал чисто на удачу. Он часто видел как у вокзала тасуются группки цыганок. то и дело пристающие к приезжающим и отъезжающим с предложением погадать, всю правду рассказать, вот Игорь и решил поискать их в районе вокзала а потом поговорить с ними, прибыл он к вокзалу часов около трёх дня и начал ходить кругами вокруг вокзала , с перрона милиция гоняла цыган. Спустя минут двадцать он увидал группку цыган, в ней было две женщины лет по тридцать и пятнадцатилетний паренёк. Только он подошел к ним как на него набросились женщины с предложением погадать, Игорь не успевал вставить ни единого слова, вдруг цыганский парень что то резко сказал женщинам по цыгански и они замолчали мгновенно как будто им одновременно вставили в рот кляп, и уставились на Игоря, прошла минута как обе они присели в глубоком реверансе распустив свои широкие юбки на метр вокруг себя и склонив головы, а цыган наклонив голову и протянув Игорю руку сказал, – Здравствуй брат! –извини этих куриц, не признали тебя сразу. У прохожих при виде этой картины ноги остолбенели, челюсти поотваливались. Встаньте девочки, – поднял их Игорь, – я к вам ничего не имею, мне нужно спросить кое -что. Цыган что то сказал по цыгански и они пятясь и кланяясь тут же исчезли.  

Слушаю тебя, брат мой, чем я смогу тебе помочь, – сказал парень. 

Игорь рассказал, как его тестя помыла цыганка с маленькой девочкой, и что теперь вся семья Игоря оказалась в затруднительном положении, и нет ли возможности у парня помочь найти ему ту цыганку с маленькой девочкой. Подожди здесь несколько минут, попросил его цыган, никуда не уходи, сам повернулся и исчез. Игорь подошел к цветочной будке, которая стояла на краю площади, и буквально через пару минут подошел цыган к нему и протянул ему пачку денег и часы с кольцом. Денег тут в два раза больше, -сказал цыган, -община просит у тебя прощение брат и двойной суммой компенсирует твою обиду. Нет , так дело не пойдет, вы меня ничем не обидели, не могли же Вы знать моего тестя,- горячо сопротивлялся Игорь, – забери пожалуйста лишние деньги, я себе оставлю только столько, сколько забрала женщина у тестя, и никаких больше разговоров. 

Попрошу тебя, только передай привет с пожеланиями крепкого здоровья Вашему барону и Михаилу, а тебе, большое спасибо за помощь. Они пожали друг другу руки и разошлись, Игорь поехал домой. 

Когда он пришел домой, настроение у всех было отвратительное, Игорь вошел на кухню где тесть смолил с хмурым видом свои папиросы «Сальве» а тёща еще не выключила свою лесопилку, но пилила тестя уже без азарта, а так, чтобы не молчать. Игорь подошел к тестю протянул ему часы и кольцо, – Это ваши? –спросил он у тестя. Мои, -взвизгнул тесть, -и тут же ,- а деньги? Игорь протянул ему 350 рублей. Все присутствующие обалдели, как тебе удалось все вернуть, подозрительно спросила тёща, абсолютно случайно, заявил Игорь и продолжил, -- Люди просили Вас тестюшка никогда больше не подходить к цыганам, когда они работают, и ушел в свою комнату, ему нужно было отдохнуть, потому что завтра предстояло идти на смену на сутки. Людвига, войдя в их комнату, подошла к Игорю и призналась, что не верила в его рассказ о встрече с Цыганским бароном о которой он рассказал ей ещё три года, а поверила только сейчас. 

Игорь минуты три помолчал, а потом, для хохмы, прочитал ей лекцию на тему прямо таки библейскую « Да убоится жена мужа своего и да уверует она во все его бредни, Аминь!!! 

К О Н Е Ц . 

Автор : Б.Д.Сподынюк.. 

В плацкарте пахло потом и пыльными матрацами. На полках сонно ворочаясь, гнил человеческий груз. Кричал где-то ребенок. 

Моя попутчица прихорашивалась перед зеркальцем, поправляя растрепанные волосы. Я что-то ловил в ее редких взглядах, в движении губ, говорил тихо, шутил глупо. Она, наверное, скучала, но делала вид, что слушает меня. 

Объявили отправление. Раздался отвратительный электрический гул, застрекотали старые лампы. Поезд дрогнул, его чудовищная инерция передалась нам. По коридору тяжело двигалась громадная проводница. 

- От-пра-вляемся – ресницы попутчицы испуганно вздрогнули. 

«Дура» – чуть не выкрикнул я, но признаться нарастающий гул и в меня вселил тревогу. 

Да еще этот тип с мелкоуголовной рубленной рожей смотрел на нас с боковой полки. У меня было такое чувство, будто он знает обо мне что-то, будто имеет надо мной власть, и я ему должен… смотрел он на меня с превосходством, на мою прекрасную спутницу… нет и думать не хочется об этом…  

Внизу, под нами в неизвестной темноте загрохотало. Девушка читала, оттопырив влажную нижнюю губку. Я натянул одеяло на ухо и задремал. 

Потом был резкий удар, я свалился на пол. Вокруг шумели, размахивали руками. «Крушение» – подумал было я, и метнулся к девушке, но она отпрянула, одеяло соскользнуло с ее озябшей коленки, волосы растрепались ото сна. 

Тут я понял, что поезд идет своим ходом, а весь шум в плацкарте из-за меня. 

- Я – рабочий человек! – кричал мелкоуголовный – всю жизнь положил на железную дорогу! Он едет на моем месте! Билет! Пусть покажет билет! 

Я сунул руку в карман – пусто. Я пытался кричать, оправдываться, но меня не слышали. Потные, заспанные тела в мятом белье обступили меня. Кричали, красные, заспанные, тыкали кулаками, пинали. Меня ухватили за подмышки и поволокли в тамбур, я почему-то вцепился в простыню, и она волоклась за мной, как сломанное крыло летучей мыши. Уже из тамбура я увидел, как мелкоуголовный подсаживается к моей бывшей попутчице, берет ее за руку – и почему я сам не подумал? Почему не решился? – она смушенно улыбается, кивает на какие-то его слова… 

Проводница, татарка, огромная, грозная как ацтекское божество распахнула дверь, на мгновение толпа отхлынула, я сказал что-то, но из-за грохота меня не было слышно. Толпа надвинулась снова, и я неуклюже распахнув свое сломанное крыло вылетел в ревущую пустоту.