|
|
Уверовал, Господи. Розовый свет.
И в мире вокруг обречённости нет.
Бывалый солдат, поднимаясь в атаку,
В груди запирающий песню свою,
Несёт в себе веру последнего шага
И снова не гибнет в жестоком бою.
Как занавес, высится каменный лес.
Никто не проснулся. Никто не исчез.
Никто не погиб. Ни в кого не стреляли.
Мы были, как дети. Мы просто стояли,
Чего-то стыдясь, но не пряча лица,
И мама спускалась в халате с крыльца.
Невидимо шла, бушевала война.
Какой нам далёкой казалась она.
Солдат вспоминает забытую песню,
Далёкие звуки, мотив городской.
Там женщина плачет: воскресни, воскресни!
Там девочка куклу сжимает с тоской,
Там буквы газетные, звуки парада,
Там гул обновленного военкомата,
Там всё невозможное, всё, чего нет.
И если мне это случайно приснилось -
Прости же, прими и яви свою милость,
Свой тихий, негаснущий свет.
Ты так и не научишься из речи
Вывязывать чудные кружева.
Мой милый, мне достаточно при встрече
Услышать: «Слава Богу, ты жива».
Нам выпало и так немало чести -
Узнали без особого труда:
Да как не жить, покуда мы не вместе,
А вместе мы не будем никогда.
Отклик на работу «Меня уже нет.» Автор: ДжулияA
Исходный текст – http://lyrik.33b.ru/gedicht197885.html
Тоска по небу черному,
Побег от слова страшного:
«Навеки» – с виду скромное,
Жестокое, вчерашнее...
Царапает «меня уже..»
Да боль в висках знакомая
Напомнит танец-кружево
Про «навсегда» бездомное...
Закружит – испугаешься:
Из книги лучших глупостей
Закладки смотрит краешек –
Там про тебя ... запутанно.
Про хлебушек – хоть корочку! –
Для обделенных нежностью...
Печать «навеки» скорая
Клеймила неизбежностью.
Потрепана, в потертостях:
Читают, не научатся.
Слова лишались скорости,
Слагая повесть к случаю...
Побег почти удавшийся
Запечатлен в истории.
«Меня уже..» – удавкою! –
Итог тропы проторенной..
24.12.2008
Проснуться в поезде от режущих огней
И выйти вон из первого вагона.
В декабрьский свист и белизну перрона
Отчизны неприветливой моей.
Черкнёт иголкой тонкой у виска
Знакомый аромат неузнаванья.
Безлюдье. Холод. Встреча, как прощанье.
И в горле снегириная тоска.
- Кому ты здесь? – отчётливо стучит
В окно вокзала ветка ледяная.
- Наверное, тебе, моя родная...
И солнце скупо выронит лучи.
И всё! Разбужен скрежет, шорох, свист,
Шашлычный дым и телеутский гомон...
Как в детстве, вертикальный снег повис,
И цену гнёт почти в пять раз таксист...
Ну вот, ну здравствуй, родина, я дома!
У меня в стаканчике бритва,
Как Сталинградская битва.
Утром, к зеркалу подойдя,
Ухожу, чуть-чуть погодя.
Я щетиной зарос, я оброс.
Утром в зеркале вижу вопрос:
Не пора ли признаться,
Что тебе не пятнадцать,
И что битву продул ты всерьёз?
Я в троллейбусе еду пустом
До моста, под мостом, за мостом.
У реки, у реки выхожу
И на воду, на воду гляжу.
Одинаково всех я люблю,
Что хотят от меня – говорю.
Отчего же такие
Облака неживые,
Отчего я небритый стою?
невстречей опалило вечер
и ожиданье чёт иль нечет
вниз упадало
и ничей
был бесконечен шёлк
мерцающих речей
настойчивый ручей
пространство
тишины калечил
казалось
нечем-нечем-нечем
саднящую любовь
утешить-укачать
как маленькую дочь
и снова говорливый вечер
излечивал
молчащую
печально ночь…
Командированный субъект
Провёл свои переговоры,
К весеннему стремится морю,
Во что-то серое одет.
Он был ребёнком тридцать лет
(Тому назад) на этом пляже.
Он поглядит вокруг и скажет:
Я был ребёнком тридцать лет...
И что-то на лице его
Проступит вроде сожаленья.
Часы достанет, скажет: Время...
И не добавит ничего.
Мой снег осознанной стеной
колдует, безднами играя,
парит, витает надо мной,
на холод душу вынимает.
А в ней бесстыдство и любовь
пересеклись сквозь снег опасно,
иначат тайны вновь и вновь
грозят оковами напрасными.
И я, как проклятый, на свет
иду к мечте через метели.
За мной скрипучий странный след,
со мной сугробы, сосны, ели,
а предо мной уютный дом –
надежный и просторный.
Без времени пылает в нем
огонь, печи покорный.
И пусть кругом метет пурга,
лохматятся метели -
мне эта крайность дорога,
когда теплом согрели
два толстых шерстяных носка
и клавиши Шопена...
Лишь непонятная тоска,
все просится из плена
той робкой веры, что вот-вот
с трескучего мороза
ко мне тихонечко войдет
поэзия и проза.
И каблучками простучит:
- Тут-тук. Пришла я, милый.
Ту мерность с вечностью сличив,
наполнит рифмы силой,
отбросив все взрывной волной
сомненья и печали…
А снег загадочный, смешной
с сапожек тает, тает…
Мы будем пить зеленый чай
под снежные рапсодии
и краткий миг с зимой сличать -
мятежных душ прародиной.
Сомкнувшись этой новизной
с восторженным упорством,
откроюсь ей, слегка больной
бесстыдством и потворством…
А за окном все тот же рой
бесчинств и откровений…
И снег осознанной стеной
......................................
И слово есть. Прозрачное, как Бог.
И слово-яблоко, и слово-лошадь.
И яблоко летит, как голубок,
На голубую утреннюю площадь.
Вернее, дух летит. В его руке
Округлый звук невидимого слова.
И девочка сбегает по реке,
Как по дороге. Падает, и снова
Бежит на голос. Звук рождает звук,
И музыка уже не умолкает.
Оглохший ангел, победив испуг,
Наощупь в белом воздухе взлетает.
Хлопья снега охапками пуха слетали во мглу,
Хлопотали озябшие птицы на ветках рябин.
Будто выстрелы хлопали простыни. Белому злу
Уподобился куст хризантем. Стал алмазом рубин.
Лопотал с первым в жизни восторгом строптивый малыш,
И лопаткой пытался поймать первый радостный снег.
Улыбнись, мой хороший, лохматости окон и крыш.
Снегом время застывшее кружит, смиряя наш век.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...390... ...400... ...410... ...420... ...430... 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 ...450... ...460... ...470... ...480... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|