|
|
***
Мы боимся зайти далеко,
Только пробуем воду ногой.
Вот и дуем на молоко –
Не обжечься б живою водой.
Отцветает шальная сирень
И напрасно рассветы ясны,
И такой ограниченный день –
Кто бы знал – вдруг последней весны.
Стерта временем явственность лиц,
Май отцветшею веткой поник.
Между виз, паспортов и границ
Задыхаюсь и рву воротник.
***
Так хотелось бы жить вольнее,
И желаниям потакать –
Только падать мне всё больнее,
А приходится привыкать.
Чувство такта иль чувство долга –
Будто дождик на спины крыш…
Если падаешь слишком долго,
Даже кажется, что летишь.
Когда как зори, что встретились в день равноденствия,
с тобой мы встречаемся посередине судьбы,
мне кажется – всё это только следствие
задуманной кем-то и прискучившей вскоре игры.
Мне кажется, что это я – выпадающий
шуруп или винт, или просто забытый конверт,
письмо из которого ветром смахнуло в пожарище,
именно это и есть причина того, что ответа всё нет и нет.
А зори встречаются запросто в вечной и нежной привязанности,
и некому запретить эту вакханалию света и чувств,
но смысл не в этой ли томительной недосказанности,
и не в том ли, что разум взыскующий пуст?
. . . . . . . . . . . Саше Григорьеву
Ты держишь суховатый чёрный хлеб
В ладони, как в распахнутом бутоне.
Медлительно ступая по земле,
Подходят к нам стреноженные кони.
Смотри, какие рыжие они,
А губы от травы зеленоваты.
Ты шепчешь: «Сыромятные ремни…
В них лошади, как пленные солдаты».
Я вижу и выдумываю ложь:
Стреноженность растолковать не сложно,
В ней острые слова – стрела и нож,
А может быть, слова – стрела и ножны.
Вы слушаете – лошади и ты,
Обдумывая странное значенье.
В оружии немного правоты,
Но, что ещё придумать в утешенье…
Не вздумай посмотреть по словарю,
Вот – луг, вот – чёрный хлеб, вот – жеребята…
А в слове «сыромятный», – говорю, -
Примятая дождём, сырая мята.
Ковры, ковры,ковры,
Ковры от лепестков
Сиреневые, белые
чуть розовые
Ну что вам рассказать?
Нет повода, нет слов -
Шагаю по коврам,
Полна их грёзами..
В поисках отражения
долго искала путь
не было в нем сомнения,
знала, куда свернуть.
Знала, что встреча с радостью
Будет дарована мне.
Как же мне нынче сладостна
Память о давней весне.
Господь не сотворил себе преград.
Теперь, как будто в чём-то виноват,
Он смотрит с высоты – не свысока -
Сквозь веки, сновиденья и века.
А я тебя, любимый, обниму,
Усни в моей негромкой стрекотне.
Теперь я понимаю, почему
Ты спать предпочитаешь на спине.
В провинциальном городке
Сошли с парижской электрички
С изящной сумочкой в руке,
Глаза сощурив по привычке,
Вы на перрон, и пестрый люд
На вас уставился, княгиня.
Подобными духами тут
До вас не пахло и в помине.
Как свечка , таял летний зной,
Такой же точно, как в столице
И вы казались всем чужой
И грациозною тигрицей.
Вам робко протянув цветы,
Три розы,чувственно – кровавых,
От вашей странной красоты
Я одурел, промямлив: -Право!..
Княгиня, вы ? Я очень рад!
Вам нужно отдохнуть с дороги...
И был насмешливым ваш взгляд,
Зовущим и немного строгим...
Нас увезло домой такси
С притихшего на миг вокзала.
-На клумбе в парке Сан-Суси
Сегодня распустились каллы...
Сказали вы: – Не обещай!..
А звезды гасли ,словно свечи
И вместо горького -Прощай!
Я тихо прошептал: -До встречи?..
Нас по звуку различают,
Мой длиннее, твой короче,
А тебя и помечают -
Знаком сверху, но не точкой.
Произносите не вдруг вы
Это слово – эту букву!
О себе рассказ начнете,
Вот ее и назовете!
Быть нам рядом не годится!
Можешь в этом убедиться -
Посмотри на алфавит,
Между нами «ы» стоит!
Можешь петь ее, дружок!
Но, стирается бочок,
И смотри – уже из пенья
Получается сипенье!
На твое шипенье просто
Мы найдем управу!
Ведь, его смягчает хвостик
В уголочке справа.
Ее произносит змея
И ежик, сердитый немножко,
Спускающий шарик и я, -
Но только не так – понарошку!
В этой букве нет углов
И она бы укатилась,
Если масса разных слов
Без нее бы обходилась!
Две соседки в алфавите
Так похожи, ой-ой-ой!
Их почти не различите,
Только точки у одной!
Ею можем обозначить
Что в задачке неизвестно,
А взглянув на все иначе,
В ней увидим просто крестик!
Эта буква как жучок
Растопырила шесть ног,
И, конечно, знаешь ты,
Что за ней не ходит «ы»!
Ответы вразбивку: ж, е-ё, и-й, х, ь-ъ, я, о-с, ш-щ, ш, о
Он был коварен, как пантера,
Непредсказуем, словно барс.
Он знал – всему должна быть мера,
Где нужен блеф, где важен фарс.
Ещё он знал, что был бесценен,
Всегда вниманьем окружён,
Как зрелый лев – самоуверен,
Трудяга, баловень, пижон.
И преданный работе пылкой,
Он позволял себе каприз,
Ведь каждой клеточкой и жилкой
Он был бегун, кумир, артист.
В его душе, на редкость вздорной,
Всегда летящей напрямик,
От штиля полного до шторма
Был промежуток невелик.
Кто сдержит мощную зверюгу?!
Пожалуй, только – наповал!
Гнедой Квадрат летал по кругу,
И почему-то не взлетал…
Теперь он знает – смерть условна.
Забыв солёный вкус удил,
Спокойно, чутко и безмолвно
На пьедестале он застыл.
Как будто занят диалогом,
И слыша чьи-то голоса,
Глазами бронзовыми строго
Глядит в пустые небеса.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...360... ...370... ...380... 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 ...400... ...410... ...420... ...430... ...440... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|