|
|
Где-то там есть ты,
Где-то здесь есть я.
У одной черты
Будем мы – друзья.
Не в один ли миг
Суждено нам петь,
В той стране,где жить
Означает смерть.
из рассказа экскурсовода на Соловках:
капитан Матвеев лично за неделю расстрелял больше тысячи заключённых Гулага...
По двести в день. По сотне до обеда.
По сотке водки после каждых тридцати.
А вечером давиться пьяным бредом…
За что всё это? Господи, прости…
По двести в день становится привычкой…
По сотне до обеда – то пустяк…
Работу выполняя на отлично,
Он не задумался ни разу – что не так?
Уже ГУЛАГ – история и память,
И лишь в музее смерть на Соловках,
По двести в день – понять мы сможем с вами,
Лишь только если вместо сердца прах.
Уже на небе души заключённых,
Уже в аду мучители горят…
А я всё жду ответа обречённо.
За что всё это – пусть мне обьяснят…
И первые уже таили яд…
А нынче все, полны отравы сладкой,
Заманчиво на дереве висят,
И мы опять срываем их украдкой…
Неутомимо жизни круговерть
Проводит первородное решенье:
Пусть в каждом наша маленькая смерть…
Но там же ожидает возрожденье…
Живёт в соблазне таинство греха…
Лишь надкусив, познаем мы секреты…
Вот так и строки нового стиха
Рождаются под сердцем у поэта.
Мы рвём слова, на радость и беду,
Как яблоки в отравленном саду…
Тихий город, мокрый август,
Я скучаю по апрелю,
Птиц весенних хороводу
И журчанию капели.
Нынче желтый лист осенний
Упадет на землю рано,
И холодной саблей древней
Солнца луч пронзит туманы.
Дождь, что ситец, чист и тонок
Молча капает на землю,
Лес послушно, как ребенок,
Дуновенью ветра внемлет.
Вновь в осеннем небе ломком
Журавлиный клин растает…
О, апрель, мой месяц звонкий,
Как тебя мне не хватает!
Уверовав когда-то в идеалы,
Любви божественной слагала песни,
слёз стихотворных пролила немало,
когда от чувств в груди мне было тесно.
Эмоции выплескивая часто,
не думала, что, отпустив, остыну,
ждала не пониманья, не участья,
а бурь, которые затем настигнут,
останутся в душе, теплом согреют…
так отчего молчу я, отчего же
и пальцы рук, и сердце так немеют?
19.02.2010
Ну что, февраль, закусим удила?
Мы снова вместе и в одной упряжке,
Все чаще говорю себе – была,
все чаще утром просыпаться тяжко…
Но я люблю твой бешеный порыв,
Простор ветров и день, холодно – жгучий,
Сердечным пламенем мороз смирив,
Иду гулять под снегопад колючий.
Ты весь – движенье, скорость и полет
Ты свет, что прирастает солнцем рьяно.
Тот, кто тебя по-доброму поймет,
Узнает, что живешь ты без обмана.
13.02.2010
Ты ждёшь меня под одеялом,
как ждут ребёнка, чуда, счастья.
Мы – человек сорокопалый,
нас разорвать нельзя на части.
Нас разделить нельзя на страны,
на времена и параллели,
на жизнь и смерть, на боль и раны,
мы будем жить в едином теле
с одним большим бессмертным сердцем,
быть может, слепленным из хлеба.
Давай сейчас любить и греться
под одеялом, как под небом.
Сколь дивен предрассветный час
В краю сосновом
Не выразит ни пламень глаз,
Ни меткость слова.
Живые зеркала озёр
Росистым утром
Одели хмурый лес в убор
Из перламутра.
Здесь кроны в лёгкой седине
От злого зноя
Качают в сонной тишине
Пьянящей хвоей.
Настоян воздух на смоле
И пряных травах,
В озерном синем хрустале
Молчат купавы…
И, ясные раскрыв уста,
Мир улыбнётся,
Когда пришествием Христа
Родится Солнце.
Остановка!.. платформа: «Детство»! –
Голоса… голоса… голоса…
И куда же от счастья деться… –
И смотрю я на небеса!
Остановка!.. платформа: «Зрелость»!
Тишина. Тишина. Тишина…
Обнаглевшая озверелость!
Оголённая боль – сильна!
Остановка!.. платформа: «Старость?..»
Я б – с тобою. Ты – не со мной!
Остаётся… да-да… усталость.
Оставляю покой земной.
Остановка!.. платформа: «ТРАУР»! –
Оглянулся: всё – позади!
Приближается «скорый» справа.
Останавливается… в груди.
Как-то снова к нам на цыпочках весна
приближается… Опухшим ото сна,
под метельку, посерёдке февраля,
о глобальном потеплении вранья,
Олимпийских, мимо нас летящих, игр,
меж дубленок Танек, Олек, Светок, Ир
и т.д…. (и их разгневанных мужей),
средь засыпанных по крышу гаражей,
дач, заводов, городов и южных стран,
где толкает с полки Библию Коран,
в «кризис-шмизис», в эру доллара-рубля,
где не первые мы крысы с корабля,
среди выборов двух пальцев на руке,
коим тыкать на заплаты в потолке
на окраине растерзанной Руси,
чу!.. – услышу, как по-мартовски хрустит
снег, давно уже уставший снегом быть,
под сапожком, коим скоро и ходить
по весенним, неприрученным ручьям,
как с зачёткою по злым учителям,
чу!... – услышу вздох и выдохну – я здесь!..
пред тобой, пишу-дописываю песнь,
я взволнован, о! Божественно, сама,
ты в мои идёшь объятия, весна…
Наиграюсь, отпущу, неисправим,
мной натешилась, – иди теперь к другим!
И – тепла, и сокровенна, и влажна
рассмеётся на прощание Весна!..
Ты весну свою, гляди, не проворонь,
ты в преддверии восторга захолонь,
откопайся из сугроба всех сует,
душу вытащи обрюзгшую на свет
и глазенками, опухшими от сна,
разгляди – ведь две недели и
- она!
А февраль уже… как в тот Басманный суд,
под микитки, …охреневшего, ведут…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...270... ...280... ...290... ...300... ...310... 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 ...330... ...340... ...350... ...360... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|