|
|
У истерики удар
В пах,
А пощёчины твоих
Слов
Поострее всех земных
Шпаг,
И массивней вековых
Льдов.
Ты в ответ хватаешь мой
Взгляд,
Скулы вряд ли разведёт
Нож,
Знаешь, я уже почти
Рад,
Но по телу только дрожь –
Ложь.
Ты добьёшься своего –
Факт!
Утро снова растворит
Боль...
Начинается второй
Акт,
И для раны где-то есть
Соль.
Я родился в культурной столице страны,
Где бесплатный музей и обжит, и загажен,
Где в торжественной поступи явно видны
Заповедные чувства культурных сограждан.
Я родился и в школу ходил и взрослел,
Обучаясь всему ничему в этой призрачной школе.
Непонятно кому в центре клумбы трубил пионер
(Эпигонам Гандлевского, что ли).
Отличаясь повышенной сентименталь... -
Я стоял иногда, глядя вдаль.
Пионеров свозили в художественный комбинат,
А иные уехали сами
И звонили раз в год заморскими голосами,
И отец мой нетрезво брал трубку и снова: «Алё, Ленинград».
Ничему научился. И всё же стоять и смотреть
В эту даль, в эту глубь – не могу. В эти скользкие вены и жилы.
Мой отец, как ты мог ошибиться и умереть.
Как могло так случиться, что мы ещё правы и живы.
Журавли потянулись на юг.
Жемчугами усыпанный лес…
По ночам от луны белый круг,
Да лишь синяя темень небес.
Ну а днём ни тепла, ни жары,
Только дым желтовато-седой…
И докучливые комары
Не кошмарят весёлой гурьбой.
Ярко тени гранита лежат
На болоте холодном, сыром.
Позабыла про колос межа
И тоскует о лете былом.
Много-много последних опят,
Желтоватые, как янтари…
В небе лёд загорелся опять,
И горит и горит до зари.
…И леса опустелые спят.
Обветшалые спят пустыри.
(с) Борычев Алексей
Пусть ноги в опорках, в заплатах рубаха,
Истерлись до дыр рукава,
Но голову нашу, как дар Мономаха,
Венчает царица-Москва.
Ты скажешь, венец-то утратил сиянье,
Каменья попадали с мест,
И все же вглядись – на любом расстояньи
Горит предначертанный крест,
Не златом червонным, не жарким рубином,
Не лампою в сотни свечей,
Но кротким терпеньем, но жертвой невинной
Но силою тихих речей.
И сколько бы ей не кричали – блудница!
Из жерла распахнутых врат,
За стенами черными падшей столицы
Стоит белокаменный град.
За ревом и лязгом, за звоном тоскливым
Пустых металлических дней
Осенней порою звучат переливы
Со звонниц сожженных церквей.
Любовь – игра ?.. Неправда !.. мне казалось...
А впрочем я не вижу ваших слёз...
Игра и только ?.. жаль... такая малость?..
А мне глупцу мерещилось – всерьёз...
Меня вы угостили райским "apple"ом,
Простите – оказался недалёк...
Претензии напрасны , там , под пеплом,
Не лёд , а цвета крови уголёк...
И невдомёк мне, вольно иль невольно
(Вы не ребёнок, следовало знать !)
Шутить любовью – больно... очень больно...
Больней, чем соль на раны насыпать...
Но... я люблю! А мне извлечь урок бы...
И вырвать с корнем крылья у мечты...
Заледенев , в любовь НЕ верить – смог бы !
Вот сможешь ли в любовь поверить ты?..
Мартовский сплин -2 Декаданс.
Грустью простуженных слёз на оконце
Стуже петлёю , туман-снегоед
Алою свастикой стылое солнце
Мажет кровавым чернильный рассвет
Просветом мокрого серого сплина
Рваная просинь корявых небес
Мрачен эскиз… горизонт-гильотина …
Сизая хвоя … обугленный лес…
Реквием марта под мороси шорох
Приторным духом – подснежная прель
Пятна-проталины – бурым декором
Мрачная , мерзлых тонов акварель...
Не апрель …
© Copyright: Эдуард Мираж, 2010
Ломтик лунного лимона
Мокнет в облаке из чая,
Млечная дрожит корона,
А секунды…
Исчезают.
Механизм легко и точно
Сыплет жизнь на дно сосуда,
След надежд в часах песочных
В “никуда”…
Из “ниоткуда”.
Минули Спасы – медовый и яблочный
Минул Ореховый Спас.
И натюрмортом оранжево – красочным
Балует Осень сейчас.
Яблоки горкой с бочками румяными,
Свекла багряней зари –
Все нас влечет ароматами пряными
Радуйся, благодари!
Гимн мой моркови с хрустящей упругостью,
Клубням картошки в ведре
И кочанам с их пузатою тугостью,
Щедрой осенней поре!
Порастеряла все слова,
И для любви их не хватило.
Наверно, жизнь была права,
Что не дала любить в полсилы.
Наверно, будущий упрек
В незнаньи сущности предмета
Мне, ученице, будет впрок...
А, впрочем, мне и дела нету,
как повернется – вбок иль вспять
теченье времени слепое,
ведь не любить и не встречать,
страшней темницы, вековое
предназначение мое –
кому-то дверь открыть с улыбкой
и, если никого не ждать,
то жизнь окажется ошибкой...
Я шёл на синий север,
А ты на жёлтый юг.
В краю, где чистый клевер,
Мы повстречались вдруг.
На севере и юге
Нас обреченно ждут
Случайные подруги,
Друзья на пять минут.
А здесь как будто вечно
Дух клевера стоит,
И речка, речка, речка
Бежит, бежит, бежит.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...220... ...230... ...240... ...250... ...260... 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 ...280... ...290... ...300... ...310... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|