|
|
переиграть
раритетов сквозящие риски
выскользнув вне агрегатных свечений волны
и уронить
нить
и руки к твоим обелискам
белая птица зимы
чтобы Белухой запеть
а не завыть белугой
если мы еще рыбы а не рабы
молчаливых портальных галер
только тебя
уберечь
сохранить
обволочь
провалившись в изгибы
улиц и вен
устилавших травою порог
верой в тебя
паралелями бога
до выскрипа первого снега
он упадет или небо неважно уже
жадность желаний и жало жалений
в осень приносит плацебо
из ожиданий
в которых корыстного нет
только ключи от степей и просторов
если напиться то можно и дальше ползти
в небо вцепившись зубами
как в раны бинтами Вертинский
если у песен и павших стихов переломаны крылья
все возвратится под осень
холод своих не сдает
сытый огонь это танец угля
памяти бывших деревьев
мне до тебя
как до последней двери
все что осталось здесь
ты то Артур
только вот я не дорога и Мерлин
слепну от гари молитв
на трясине морей
чужих
как форель в магазине
верхней одежды
жду
как и прежде
или скорее всегда
.
* * *
…Какое это счастье,
Что ты на свете есть,
И о тебе – не часто,
Но – долетает весть…
Что – как ни отдаляться -
Но (хоть в пол-жизни – раз)
Могу я обменяться
С тобою парой фраз.
«Давай дружить…» – на классной
Доске – слова дрожат…
И – в чате – «Я согласна…» –
Как сорок лет назад…
(5 июля 2011)
.
В мутной лужице Солнце плещется,
не боясь испачкать лучи.
Зарастают печали трещинки,
пробивают скалу ручьи,
и теплеет – до льдинок таянья
в сердце, скованном злой зимой...
Не поддамся тебе, отчаянье,
будет рядышком ангел мой!
Будут два светлоликих ангела
щебетать от зари до звёзд…
Счастье в душу прольётся заревом…
Дай дожить до него, Христос!
Прощай,
жалких крошек
не надо –
не птица;
но если закат
пряной кровью
сгустится,
и станет дремучей
поющая роща,
осыпятся в пыль
вдохновенья
колосья,
окликни с небес
пролетающей
стаей, -
не сделаю вид,
что тебя я
не знаю.
киндзмараули
листопад
агалите
в открытой двери тень шагов
и дым огня
короткой бабочкой свечи
меня вчерашней
и бабьей дури
перешёптываний дням
силков коротких
как любовь по-быстрому
воспоминаний
и башня
как ты хотел
на бабье лето
злые зимы
цветы
но не живые
из фольги или салфетки
и звук дыханий
часто
редко
да пересохшие как реки
под колкий взгляд косой соседки
слова о времени
в шахидских поясах
часов
киндзмараули
первый голод
амаретто
чужая у своих
как сна последний номерок
и адрес на ворованной газете
коросты старость
слететь с катушек
заложить в ломбард зарок
порочно высмеять
вчерашнюю себя
сорваться с крыши
огненного танца
как в море волны
за боли быль
до пепла и песка
не кротко и по полной
летящей палубы походкой
вино сухое
запивая водкой
и не пустить тебя к зиме
в кругах цветущей повилики
стон стынет
шёпотами крика
ты так хотел
увидеть лица
а не лики
кагор
абсент
и море земляники
Мощно молчит Бетховен
Г. Айги
Умолк оркестр.
И зазвучала – тишина.
Восьмая нота музыки безмолвия.
Молчат волторны, скрипки, флейта и труба...
Но – чёрные зрачки маэстро мечут гром и молнии.
И длится – длится линия изломанного жеста.
Как! Как дирижирует, безмолвием маэстро!
Есть только музыка, а всё – что не она,
невечно, суетно, случайно и ущербно.
Звучит, в концертном зале тишина,
предвосхищая, ураган крещендо.
Давайте с белого листа.
Со звёздных слёз на небе.
Где ветер юн,
Трава густа,
И запах лип волшебен.
Пока глубОко речки дно
С истока и до устья,
Добавим в терпкое вино
Немного мудрой грусти…
Себя не надо забывать.
Пока живём на свете –
Давайте не перебивать.
Есть правда в неответе.
У каждой веры – свой черёд.
И нет указки свыше.
Неважно, кто сказал вперёд.
Важнее – кто услышал.
И пусть мелодия, чиста,
Как кровь, бежит по венам…
Давайте с белого листа.
Светло.
Несовременно.
Ты останешься осени рыжим огнём
Колокольцем апрельской капели
Летним дождиком, солнечно-радужным днём
В круговерти январской метели…
Ароматом букета хмельного «бордо»
Теплотой… в холода и ненастье…
Ты останешься клином, меж «после» и «до»
Пересверками в капельке счастья…
Ты останешься пульсом на белом виске
Бугорком, проскользнувшим по венке
Ноткой грусти в прохладном ночном ветерке
Молчаливою тенью в простенке…
Ты останешься стужей бессонниц сквозь сон
Мотыльком, упорхнувшим с ладони
Не скучаю, не жду, не зову – не резон...
Просто боль…
до озноба…
я помню…
Собакой на сене лягу,
но чувства не устеречь,
когда обветшали стяги,
и оскудела речь…
Поспешно:
«прости,в цейтноте…»,
а были когда-то дни –
меж строчек звучали ноты,
горели надежд огни…
Собака не сторож сену, -
тихонько повыв во тьму,
оставлю навек арену
и аритмию уйму...
Бог мой, сколько в Тебе жалости!
Сколько к нам нескончаемой нежности!
И куда от Тебя бежала я,
от любви Твоей? – Вот ведь грешница!
Забывала о благодарности
за шипы на стеблях розовых,
но чрез них путь лежит в Царствие,
где огнистых не счесть россыпей.
Помоги мне в беде, в счастьи ли
постоянно Тебя радовать.
Пусть и слёзы б глаза застили,
ведь они… создают радугу!
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...170... ...180... ...190... ...200... ...210... 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 ...230... ...240... ...250... ...260... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|