|
|
и жизнь игра и иго
желаний одиночество обвесть
вокруг пустыни и наивно обмануть
ну что
катаны ступлены
котами
а значит в путь
пусть дуракам закон не писан
а мы попробуем
планиду приготовь
один единственный
простой и самый трудный
закон анархии
любовь
затертое
до боли слово
стигматов лычек
но сколько
не написанных стихов
значений
и проколов
подлётов и смертей
от белого
давай сбежим с уроков
школа
надоела...
Светлее радости, снега синее, ярче грозди рябиновой,
То, что дано в ощущении, то, что дано
В ощущении. Снег, свет, гул голубой и малиновый.
Я погружаюсь на дно.
Осторожно, не спи, вот ребенок святой и растерянный,
В ощущении нового, обретая дом, воздух, звук -
Там и дно белоснежной простынкой застелено,
И касание рук, рук касание, рук.
Шторы, ветер, свет врывается в тихую комнату,
Вот и лето (о, господи, как это быстро) прошло.
Зреет солнечный плод, животворное плавится золото,
Я вдыхаю твой цвет: и дышать тобой хорошо.
2011-08-01 11:05Тоска / Гаркавая Людмила Валентиновна ( Uchilka)
Дышали воздухом одним
и в небеса одни глядели,
потом друг друга обвиним
за этот зной, за те метели.
Огонь охватывал ступню,
когда случайно в след ступала.
А вдруг, боялись, догоню?..
Как после драки. После бала.
Дышали воздухом одним,
и это веская причина:
тоскою светимся, звеним,
облучены неизлечимо,
так напряжённо в небеса
глядим из колыбели-праны –
на обнажённых полюсах
расходятся меридианы.
.
* * *
«Это было в мае на рассвете,
Нарастал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.
(…)
Тут он вспомнил, как прощаясь летом,
Он свою дочурку целовал.
Может быть отец девчонки этой
Дочь его родную расстрелял.
(…)
Но сейчас, в Берлине, под обстрелом,
Полз боец и, телом заслоня,
Девочку в коротком платье белом
Осторожно вынес из огня…»
Г. Рублев Памятник (1950)
«Залегла тайга в тумане сером
От большого тракта в стороне.
Для ребят хорошим был примером
На деревне Паша-пионер.»
С.Михалков Песнь о Павлике Морозове (1934)
«Девушка в прозрачном платье белом,
В туфлях на высоком каблуке,
Ты зачем своим торгуешь телом
От большого дела вдалеке?
(…)
Почему пошла ты в проститутки?
Ведь могла геологом бы стать,
Или быть водителем маршрутки,
Или в небе соколом летать.
(…)
Видишь – в поле трактор что-то пашет?
Видишь – из завода пар идет?
День за днем страна живет все краше,
Неустанно двигаясь вперед…»
Игорь Иртеньев. Девушка в прозрачном платье белом
Это было в душный вечер летний, –
Выйдя из трактира «Löwenbräu»,
Девушку немецкую заметил
Наш турист на пыльной мостовой.
У столба фонарного стояла,
Проявляя к людям интерес.
«Hundert mark*», – она ему сказала,
Подмигнув, кивнула на подъезд.
Вспомнил он: таким же душным летом
На Россию лютый враг напал…
Может быть, отец девчонки этой
Мать его родную расстрелял…
Но сейчас, в Берлине опустелом,
Не хотел он мстить за свою мать,
Девушку в коротком чем-то, белом,
Он решил вдруг перевоспитать.
Подошел и – взглядом, как рентгеном,
Сразу прямо в душу ей проник,
Девушку в прикиде откровенном
Не таясь, спросил он, напрямик:
«Девушка в прозрачном платье белом,
В туфлях на высоком каблуке,
Ты зачем своим торгуешь телом
От Рейхстага так невдалеке?..
Почему пошла ты в проститутки?
Ведь могла бы – в Космосе летать!..
Стать могла б врачом, играть на дудке,
Ты б могла – Анжелой Меркель стать!..
Глянь – все немцы честно где-то пашут,
Даже турок! – улицу метет. –
День за днем Германия – все краше,
Неустанно двигаясь вперед.
Эх, тебе б – стихи поэтов наших!.. –
Жалко, что не знаешь языка…»
«…Ладно», – прервала она, – «папаша, –
Пятьдесят с тебя, как с земляка».
_______
* Сто марок (нем.)
.
выпорхнут занавески бабочкой из окна -
тихому ветру не с кем больше играть в пилотов…
под ручейком несмелым дрогнет стекольный наст…
чёрное – крап на белом… пО небу – позолота…
вырастут семена, брошенные в тепло…
… вот и сбылась весна, как мы о ней молили…
день наготою юн… ночью светлым – светло…
… не перепутай вьюн с переплетеньем лилий…
у дорог в двести двадцать вольт
есть ключи и своя печаль
рассмеётся земли инвольт
материк покачав плечами
странный глобус и ветра нить
гже живет заводное поле
ветер бьётся тугой волной
как стихи о больных поэтов
но не может пройти
насквозь
и гниют на дороге гвозди
хотя им здесь дано ржаветь
или ржАветь
ведь не мы называем сны
и не сны выбирают нас
у восходов где веры нет
только тихая поступь в сад
медный стоб увивает хмель
по спирали вернув земле
герцы слёз и дорогу неба
из соцветия слов к тебе
как и раньше
на трёх китах
затащу в этот мир надир
забирая и боль и страх
тех зеркал что разбить смогли
властелины кривых сердец
на галерах седых стихий
бить под дых чтобы бог уснул
только ты
только так
один
разрешаешь и в печь идти
не меняя имен икон
мне твой ад а не их силикон
угол губ
капли света для
смоль ночей и стихов приблуд
в тихий запах ванильных сдоб
прячу руки и жизнь
люблю
мир един
это ты
пойми
 наш город во сне затонул а мы радыдыхание пенясь восходит во тьмуа мертвый планктон в ледовитой прохладеуже оседают навстречу емуи каждый скелетик ажурное чудошедевр ювелирный сработанный влетно чтоб замечать их они слишком всюдуспекаются в метаморфический лед
висячие мосты искусств
с веревок Англетеров
Елабуг
и баркасов на песке
мы бурлаки
и Бурлюки
а на гламуристом соске играет шоколад
салонов SPA
стирилизаторов микробов и души
как молоко на соске
неродившихся детей
а с баллюстрады Воробьевой
распущенно и философски слетит гроза
я за..
косящей на один
теперь уже на оба глаза
Москва
нахальной ведьмой по району
края крайоня
замшелого заморского добра
и руша мерзости невидимой стены
на собственное взмолится дерь...
а может и не только эта
забубенная столица
Авроре Железняк опять приснится
и будут Летний сад и Зимний примирять
ты встань единственный
в невидимый проём
Луны слинявшей
на завтрак к Тихо Брагве
лечи им веры вены
так сокровенно
как воробьи щебечут по утрам
и пусть они умокнув под дождями
проснутся утром в запахе полыни
не ладана
с любой молитвой пусть
под иншала
помилуй мя
и алилуйа
и наша кровь
на этих битых зеркалах
на новый улей
укажет путь и время на дорожке
которая ведет не к храму
а в постель
из той волны всемирного потопа
двух не упитых чудаков
по правилам российских игр ума
за них положено четыре
и я им свечку подержу
кто следом...
Слово из воздуха, как человек на пляже,
Вдруг обретает счастливую наготу,
Стеснительно избавляется от брюк, рубашки,
Ложится, разворачивает газету.
Первую жизнь держим в памяти, вот – вторая.
Человек, слово, солнце – и заново:
Беззвучно кричит, зевая,
Щурится от ярко-белого, ярко-синего.
Кто мы из воздуха незаметного,
Кто мы легче слова, лети, нелёгкая,
Крылья расправившая газета,
Близкая, средняя, совсем далёкая…
.
* * *
Витя Яковенко был меня постарше, –
Скошенная челка, голос хрипловат.
Витя Яковенко пел для всех уставших,
Много повидавших, женщин и солдат...
Витя Яковенко выходил на сцену
В поселковом клубе – зал весь замирал…
Вити Яковенко голос сокровенный
Каждого до дрожи в сердце пробирал…
Витя Яковенко другом моим не был,
Но когда случалось, благодушно-пьян,
С Галей Казаковой улетал он в небо –
Доверял стеречь он Галин мне баян…
Разошлись дороги... Кто-то – по окольной,
Кто – по тропке скользкой, – каждый – по своей…
И остался только где-то в детстве школьном
Навсегда простуженный колымский соловей…
Кто-то слышал, вроде, что он «пел в трактире»,
Кто-то – что «он спился»… Потерялся след…
Витя Яковенко умер в Армавире –
Мне вчера сказали – вот уж с пару лет…
...Пóжил-побродил я, видел стразы-перлы,
«Липу» и подделку – чую за версту,
И на небе звездном вижу – среди первых –
Вити Яковенко чистую звезду…
(28.07.11)
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...170... ...180... ...190... ...200... 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 ...220... ...230... ...240... ...250... ...260... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|