|
|
как жаль
что гениально грустный Гоголь
как женщину россию не любил
дружил
смирнову россет поучая
как выжать их коробочки души
маниловых и плюшкиных
но мне
они милее до сих пор
невыспренною преданностью времени
не пойманному птицей за пятак
я узнаю людей не по словам...
по пыли откровений на манжетах
по влаге симпатических чернил
ночами не пролитыми в экран
помятой перекопанной кровати
сомнений
ну их в жизнь
а что нам
хватит
нам хватит ими выброшенных в море
помоек бесполезных мелочей
о травах не сдающихся в покосы
как ящик стеклотары а легко
красивым отрешеньем аватара
под ноги тех кто любит а потом
в разлуках вытирает ноги небом
и думает
наверно
не нашел
а фишка так проста
как рок-н-ролл
с бессмертием и выдержкой кащеев
найти
всего лишь айсберг над водой
сберечь от вечной зависти людей
подводная больная одиссея
конечно не гомера и кусто
Кустодиев
и я опять болею
морошкой
потому что там не я
тебя кормила с ложки напоследок
все среды
попадают в молоко
а гении рождаются по средам...
я узнаю людей не по словам
по боли
и резьбе дорог на венах
опять
в письме написанном не мне
пойду перечитаю как любил
ты прятать свою грусть в ее коленях
целуя округлившейся луны
касанием извечных шевелений
веления тепла любви живот
у нового рождения ребёнка
почище старых метл и заговоров
сном запаха сметающий подол
земное
ты знаешь
я обоих вас любила
и тихо умерла когда зашло
твое больное солнце черной речки
хлебнув закат последнего вина
карету мне карету...
лучше стечкин
и мыло сериалов
я дождусь
и белых мух и встречи снега светом
за тех
кто эту речку не прошел...
меня разбудили мыслью
куда ты лезешь старая су
и я подумала
а действительно
куда
дар отрицаний кудахтал
как пятый петух
не нашедший с утра
трах тибидоховости сказки от волка
правда
куда
вы когда нибудь видели
продавщицу мороженого
с бельмом на третьем глазе
и бермудами на первых двух
а ведь она продает
ещё живым
они всегда предупреждают
вот сейчас прийдет саван
от безенчука
гарант капитализма
и всех закопает
столовой ложкой
и он приходит
но мой кофе настолько горяч
что даже лёд в нем не тает
силлабо-кататонический
стихо комментатор
коммутатор
уснувшей франции
шесть
это та же девять
только через два дыхания
пошли
не прохожий
нам спать нельзя
у нас дети
вчера ты пах корицей
чужих огней
живая перекличка
на лычках снов
Ты всё прощёлкал. Я всё профукал.
Какая глупость! Какая скука!
Ночная скука под разговоры,
Под переливы и переборы.
Тебе тридцатник. Мне тридцать восемь.
Один не начал. Другой не бросил.
— Давай смеяться: всё так потешно.
— Давай напьёмся!
— Давай, конечно.
Один не бросил, другой не начал.
Зато стабильность: машина, дача.
Мне тридцать восемь. Тебе — тридцатник.
Вот твой бумажник. Вот мой лопатник.
Вот деньги, выпьем под этой ёлкой,
Игриво ляжет роса на чёлки,
Счастливо, Федя; счастливо, Вовка;
А жёнам скажем: «Командировка».
//
Ночная скука: а вот что, Федя,
Давай ты пёхом, я на мопеде,
Возьмём тротила, ворвёмся в Думу,
А лучше вот что, а лучше, к чёрту,
Продам квартиру, сколотим группу!
Пойдём на курсы! Поедем в Тынду!
Ты любишь рощи? Посадим рощу!
Напишем книгу про дым, про иней!
Какой же вечер сегодня звёздный!
Хотя не поздно! Ещё не поздно!
Ещё не поздно!
прийти в твой дом
общипанной и пьяной
не птицей сирин
временем избитой
ворованных названий операций
вояк с тузом обвисшим козырей
сиреной старого ослепшего гомера
сломать пластинку жизни о колено
поставить новую
и в лазерном оскале
дорожек времени
джекпотов радуг
спасать от экстези
Дамаск
ломая фразы
пиковой дамой
и лабая на фарси
кинжал стихов
с зеркальем состраданий
из сказок Дании
забытых для войны
у сцен брутального театра
я самый странный
анонимный алкоголик
всю твою кровь
которую бодяжат
подранки памперсов избитой
белой власти
запеленаю словом/плачем/ветром
и будет счастье
и медленно под утро отползая
как тень рептилии
оставлю на комоде
с дымящейся сигарою полыни
забившегося сердца уголёк
чтобы твой свет остался навсегда
в глазах сирийцев
так никогда и не узнавших кто помог
порвать дракону когти
вырвать жало
не за державу
а талант дамасской стали
безродным панкам
поломав воячий пыл
обыдно
цинично жадных до быстрей пожрать
канистрами фастфуда
и лаве
тавро не быть
закрылось время ключиком на вене
и белый поезд взмыл под облака
катать и возвращать отобранные души
под вальсы Штрауса
и сказки о лесах
конечно больно
плачу
душно
но ты опять найдёшься
между двумя горбами старого
верблюда
погоны
рыба
шах
фигуры речи комбинации трех пальцев
и снова медленно
прозрачно
не дыша
я не могу злиться в мире
где есть Ты...
скафандр в углу
я опять в лягушачьей шкурке
она мне дороже ботокса
искусственных снов луны
потому что
я полюбила
в ней
у тебя очень добрые руки
такие бывают
у мамы
у пекаря
и у ребёнка
вернувшегося с войны
когда она открывает ногами
как щеточкой в девятку
в верхний левый угол мяча
овалы вписывающиеся
в квадратуру недолюбленных
генералов холодных палитр
и бывших танцорок
и ангелов Аргентины
скопирайзить чужую жизнь
вместо своей
я их поженила..
еще раз...
* * *
Манит душу крик осенних стай,
Всё трудней тоску перебороть…
С телом не сливайся, не врастай
Крепким корнем в дряхнущую плоть.
Утром в голове похмельный звон,
В темноту уводит колея.
Боком упирается в мамон
И скрипит вселенная твоя.
Тает, выгибаясь, Млечный Путь,
Явь стекает с бульканьем в дыру.
Сердце бьётся, разрывая грудь,
Мирозданье стынет на юру.
Кто же ты? Откуда? И куда?..
Шею жёстко трёт судьбы хомут.
Нет ответов, только ерунда,
И концы отрублены тому.
Каждой букве находя резон,
Обретаешь смысл и на краю…
Тело – ненадёжный бастион,
Краткий промежуточный приют.
Сколько утр
я не просыпалась
под эту музыку
сколько...
в приёмной врача
кушетка покрыта снегом
он выслушал молчание
пощупал карман с кошельком
улыбнулся внутренним зрением
и поставил вместо диагноза
дату рождения
и приписное свидетельство с графой
неизлечима
моё безумие
ты
Оленька... Оля... Дорогая Оля!
Я хотел сказать важное и теперь... волнуюсь что ли.
Наша с тобою встреча тогда... на дне рождения Аркаши...
Это... это... вот это у тебя типичный троян. Нет, я уже удалил, не страшно.
...
Нет, спасибо, я сыт. Нет, чая тоже не надо.
Да, поужинал. Да, у Оли. Что значит "рада"? Чему ты рада?
Нет, не сделал. Вернее, сделал... вернее, начал.
Лучше всего – оставить меня в покое. Езжай на дачу.
...
Потому что вам с отцом следовало запретить иметь детей.
Потому что я каждый день вижу в зеркало, что выросло из этой затеи.
Жалкое, никчемное существо. Ты понимаешь слово «жалкое», мама?
Я не драматизирую. Я констатирую драму.
...
Чтобы окончательно сбить начальную чеховскую игривость,
Необходимо сказать, что герой этой песни повесился в ванной.
Впрочем, тоже не вышло: крюк отломился, сломал колено.
...или это была божья милость.
...или вот так выглядит немилость.
А Оля...
Если вкратце: у Оли всё обалденно.
в приемной неба
сутолочь богов
последний рейс на выжженную землю
они везут тебе Слова и новый Дом
с волной в подарок
неотъемлимой
навечно
их лица строги и добры одновременно
из фотографий где твоё сжималось сердце
и вырабатывало звездам транш тепла
сюда упасть в раскрытые ладони
детей и женщин
где мужчины есть любовь
а не стамеска полового образца
из грани глины
я провожаю их с цветами детских слёз
из сказки сказок или маленького Принца
стирая бренность глупых принципов
эмжо
и снова станет ветреность и осень
и листьев свет и кровь в родильных залах
где с пуповиной отрезают кандалы
и в первой капле молока
свободный мир
замкнувший время на кругах и в капиллярах
судьбы
с сигнальной лампочкой из старой детской спальни
где ты не можешь и не хочешь повзрослеть
в глазах богини и оставленных игрушек
они хранили добрый мир и твою душу
чтобы однажды отворить богами дверь
авиалинии
земля-любовь-юпитер
.
(Песня работников мастерской по изготовлению гробов
к мюзиклу «Женихи» И. Дунаевского)
Живешь ты кое-как, с трудом,
Спешишь куда-то, что-то ищешь, –
Всю жизнь ты строишь себе дом,
А ляжешь – в наше домовище!
Есть место – знай! – где тебя ждут,
Нет смысла путь искать окольный, –
Ты родился лишь – мы уж тут,
До гробовой доски с тобой мы!..
Гроб смастерить – не лапоть сплесть, –
Не подведем, не сомневайся!..
Живи, живи, да знай и честь –
Живи, да знай, не заживайся!
Подыщем гроб тебе к лицу, -
Ты только помирай, товарищ!..
Мы – с уваженьем к мертвецу! –
Кому мертвец, а нам товарец!..
Прикинь-примерь, костюм готов,
И звон заказан колокольный…
Наш гроб – уютней всех гробов,
И наш покойник – всех покойней!
Ведь сколько вложено трудов!..
Глазету сколько закупаешь!..
Твой гроб давно уже готов,
А ты – живешь, и щи лакаешь!
Гроб смастерить – не лапоть сплесть, –
Не подведем, не сомневайся!..
Живи, живи, да знай и честь –
Живи, да знай, не заживайся!
Подыщем гроб тебе к лицу, -
Ты только помирай, товарищ!..
Мы – с уваженьем к мертвецу! –
Кому мертвец, а нам товарец!..
.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...110... ...120... ...130... ...140... ...150... 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 ...170... ...180... ...190... ...200... ...210... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|