|
|
Забывай меня... Всё зря.
Ты и без меня любима.
Забывай меня, Земля...
Миссия не выполнима.
* * *
Как мы жили под знаменем красным,
«Под собою не чуя страны»*,
На крови разорённого Спаса,
От нужды и беды до войны?
На костях Днепрогэс и Магнитка...
Полнарода ходило в ЗэКа**,
Стала долгою пыткой попытка,
И казалось, что так на века.
А, когда забирали собрата,
Мы талдычили, как на духу:
- Вряд ли он без вины виноватый,
Значит, рыльце у гада в пуху!
Не скупясь, врали книги и пьесы,
Вождь с экрана поил и кормил,
Край окутав колючей завесой…
Нас до дрожи боялся весь мир.
Коммунизма стальная химера
По России чумой проползла,
Но истории страшной примеры
Быстро стёрлись – не помним мы зла.
Стали милыми давние были.
Наша память горазда на блеф:
Как мечтали – хранит – и любили,
А плохое… ушло, отболев.
_______
Примечания:
* – цитата из стихотворения О.Мандельштама;
** – ЗэКа – заключённые.
.
* * *
Я прожил жизнь, родная, без тебя
(Большую жизнь и – разную такую),
Фиглярствуя, шутя или грубя,
Влюбляясь и… отчаянно тоскуя.
Пока я Рим с Лозанной рифмовал,
Шарахался по Рейну и по Сене –
Душа моя – как будто кто-то звал –
Оглядывалась, глупая, на Север…
И – дым таежный в окна заползал,
И видел я девчонку возле клуба:
Раскосые цыганские глаза
И – мною не целованные – губы…
И пусть – потом – другие о любви
С перронов и с причалов мне кричали,
Пусть был я счастлив (нá слове лови…) –
Всё ж, эта жизнь была полна п е ч а л и…
Но я отдам всё царство за «коня» –
За все свои мытарства и мороки,
За то, что были в жизни у меня
Твои, Печаль, высокие уроки.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...И вижу я – из всех своих лозанн –
Колымские бревенчатые срубы,
Раскосые цыганские глаза
И мною не целованные губы.
.
.
...или
О пользе зевания ртом
…В пространстве тесном и пустом…
С хвостом и животом…
Сидит невидимый фантом
И думает о том,
Как хорошо часу в шестом
Под розовым кустом… (…)
…Сидит фантом, зевает ртом,
Скрипит своим хребтом,
А в синем море золотом
Плывет корабль с винтом.
Вадим КУНЯЕВ "О том – о сем..."
(http://arifis.ru/work.php?action=view&id=22321)
В пространстве тесном и пустом,
Под розовым кустом
Лежит поэт с крутым wind'óм –
Лежит пластом, хрустит хвостом
И думает о том,
Что, коль попал в такой дурдом,
При всем – пардон – при том,
Зевать, пожалуй, лучше ртом,
Чтоб не понять потом,
Что, как ни прячь хвост под пальтом -
На хитреца с большим понтóм
Есть аппарат с винтом.
.
Над озером туманом снег
Всё падает на водный глянец
И кажется что дряхлый старец
Когда-то буйный печенег
Приник седою бородою
К спасительному роднику.
И растворяет боль водою.
Он много видел на веку.
Он в том тумане слышит топот
Гнедых оседланных коней.
И чудится, что конский пот
Ещё не смыт с тугих ремней
И что туман, только затишье
Пред битвой. И над страхом тел
Уже присутствует всевышний
Он строг и бледен будто мел.
А снег ложился на курганы
И с ним смешалась седина
Последний раз, припомнив раны,
Старик сказал: «Моя вина».
И вдоль туманных берегов
Мне кажется, бредёт старик.
Он в белой шубе, он велик,
Он память Киевских веков.
.
* * *
"Литературный институт
блудит жеманными поэтами..."
Эд Побужанский "ЛИТИНСТИТУТ"
Не получился, Эд,
Из Вас большой поэт.
И маленький поэт –
Не получился, Эд.
И стоит вряд ли тут,
Винить Литинститут.
.
с полдороги завернуть пол-дороги не отмеряв
таковым избрался путь
«крестик-нолик» "верь-не верю"
от себя бежать устав
радуешься каждой встрече с преломлением зеркал
потому что недалече
главное
как обзовёшь так и плавает по мира
луже правда это ложь будто суженый не милый
отхлебнув свои полста
начинаешь снова верить в совпадения зеркал
преданности на доверье
возвращаешься на бал с корабля
по сеньке шапку видно верно выбирал
с пол дороги без оглядки
На книжной полке за стеклом
Хранится толстый том,
А в томе том сидит фантом
С хвостом и животом.
В пространстве тесном и пустом,
Придавленный листом,
Сидит невидимый фантом
И думает о том,
Как хорошо часу в шестом
Под розовым кустом
Играть березовым прутом
С каким-нибудь котом.
Сидит фантом, зевает ртом,
Скрипит своим хребтом,
А в синем море золотом
Плывет корабль с винтом.
Алина съела тридцать три таблетки
И села у окошка ждать конца.
Уже она сползает с табуретки,
Уже хрипит, и нет на ней лица...
Короче, смерти легкой ждет Алина,
Не вынесши позора бытия,
И тридцать три таблетки спорамина
Уже почти прикончили ея...
Подходит к ней чудовище с косою
Прекрасное, как утренний трамвай...
А за окном плывет корабль с трубою,
И тихо плачет сумасшедший май.
. . .
Вот только черти с давних пор
В том омуте не водятся.
Арсений Платт
* * *
Стал на подъём тяжёлым я,
И разбрелись товарищи.
Не тянет в дальние края,
Диван – моё пристанище.
Забыт рискованный левак,
От прежнего икается,
Как срок, мотаю старый брак
Под дурака и пьяницу.
Все беды в прошлом – тишь да гладь,
Не превышаю скорости.
Но вот во сне вчера опять
Ходил по краю пропасти.
Люблю смотреть боевики,
Где рубятся неистово,
И входят с хрустом в плоть штыки,
Мозги вразлёт от выстрелов.
А сам давно уж ни гу-гу,
Герань и кактус пестую...
И пожелаю лишь врагу
Такую старость пресную.
Страницы: 1... ...50... ...90... ...100... ...110... ...120... ...130... 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 ...150... ...160... ...170... ...180... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|