|
|
Мы дышим духом доменных печей.
И осияны – огненной – зарницей.
Не любим легковесности речей.
И ценим дела твёрдую десницу.
Идет, идет торжественно металл.
Он нужен на болты и пьедесталы.
Течет рекой – расплавленный Урал,
горяч как солнце, и как солнце алый.
В кипящей массе, первородных руд,
рождается – их новое начало.
Нам по нутру железный этот труд,
родство не желтого, а черного металла.
И от причастности к большому ремеслу,
становимся – добрее и счастливей.
Металл не плавим, а растим его.
На нашей трудной, на железной ниве.
В небесах над ливийской пустыней –
Раскаленное солнце тревог.
Здесь – сурового века твердыня,
Здесь с античностью сплелся Восток.
Как мгновенны на юге закаты!
Но спокойных не ведаем снов.
Здесь сегодня – за черное злато
Разжигается схватка миров.
Города напряженно застыли,
Корабли супостатов видны.
Продержитесь, Полковник Пустыни,
Вы – надежда несчастной страны!
Счет пошел на часы, на минуты!
Взят ли город? Верны ли войска?
Победит ли коварная смута,
Или наша победа близка?
Вновь тревожное утро настанет…
Мы стоим? Значит, день нам зачтен.
Если время больших испытаний,
Значит – время великих имен!
Значит – время больших биографий!
Значит – время железных вождей!
Продержитесь, полковник Каддафи,
Продержитесь хоть несколько дней!
Всем назло – одержите Победу,
К удивленью их хищных столиц!
Как вас мало, Диктаторы Света,
Против черной свободы убийц!
Будет нашей победой отныне
Каждый час, каждый миг, каждый вздох…
Продержитесь, Полковник Пустыни,
Хоть бы сотню великих эпох!
в больничной клети подоконники квадратов
льют свет свободы под капели гемодеза
весна назначит перманентный хитпарад
и посмотрев на детское лицо
без осп ветрянки из заоблачного града
на миг припомню и забуду наше рядом
безумство верности букетов спелых роз
на подоконниках размытым солью взглядом
больничной клети окон из квадратов
когда не веришь в сказки хорошо
последний снег упал в лицо в конце апреля
и Кароль умер и тюльпаны рацвели
а я пишу лишь потому что верно ты
тогда отсюда в это призрачное верил
тепло сиротствуя стихами у весны
а снег не слышал и упрямо шёл и шёл
изнанку мира вывернув душой
На подоконник сядет белый голубь,
Никто его не сможет наркомить…
Стрелять на взлётё птиц – работа пули,
Её отлили, так же как и нас,
Но только пустотой не обманули,
Сказав о смерти сразу без прикрас.
Что станет с ней, когда она работу,
Закончит, умирая, как и мы,
Остатком на земле чужой зевоты,
Упреком изболевшейся зимы.
Я встану между миром и дорогой
Твоей, поставив времени стекло,
У пули упадут в ладони богу,
И птица не отдаст свое тепло.
Ни снам таксидермических карманов,
Ни пьяни изуверской хрипоты,
Пускай мы продолжение обманов,
Но мир без них давно зимой остыл.
Однажды переплавят пули в роли,
Чтоб чайники искусные отлить,
Героям , не меняющим пароли,
Флаг родины и паутины нить
Весна флюидами таинственно
рассыпала томленья грезы.
здесь рифма просится – единственный
а далее, конечно, слезы...
не буду мыслями банальными
отягощать экспромта строчки
и потому лишь тривиально я
закончу – быть Весне! И точка!
Привязалась, как простуда,
Потащила нас беда,
В никуда из ниоткуда,
Ниоткуда – в никуда…
Жаль, что мы не замечали -
Рвутся нити меж людьми
В Департаменте Печали
Управления Любви.
Кровоточит ночью рана,
Рваной кожи не срастить,
Для расстаться слишком рано,
Слишком поздно для простить.
Счастье нам не обещали.
Боль таблеткой заживи.
В Департаменте Печали
Управления Любви.
Пропоёт с рассветом птица,
Что любовь
И что весна-с…
Всё когда-то повторится.
Только жаль, что не для нас.
Ну и что?
Пожмём плечами.
Вот такая се ля ви.
В Департаменте Печали
Управления Любви.
Под тонкими, как нитки, облаками,
за той же нерушимою стеной -
любовь моя. Она ещё со мной.
Озябли в землю вкопанные камни
с увядшими колючими венками,
а ветер дует вечный, ледяной
и в память сыплет маком-беленой.
Мутна вода в неподанном стакане,
крючок вцепился, словно в осетра,
и сердца боль отточенно-остра.
Любовь моя. Иной я не приемлю.
И знаю, что однажды поутру
она умрёт. Я вместе с ней умру.
И обниму, и поцелую землю.
 О русском духе много сказок, Как мы когда-то всех подряд, И прочих, лестных нам отмазок... Я сам обманываться рад!
хочется плакать лунной сонатой
или Элизой
выпустить крылья и купол горбатый
времени жизни
перевернуть сделав чашей глубокой
разоткровений
ноги порезать упругой осокой
перерождений
и не обидеть ни словом ни делом
сказочный идол
частью себя отпустив за пределы
звездным болидом
звёздные куклы властные тени
душ инвалиды
солнцесплетенье дети и свечи
будем
болит но...
дерево мира просто не может
взять и засохнуть
ветром от боли сыгранной ролью
призрачной жизни
Опять трясет.
Упрямо подтверждая
просроченный индейский календарь.
Маячит термоядерный удар от Фукусимы.
Цезийное жало ласкает Токио,
но шарик слишком мал,
чтобы ветра развеяли до Минска..
Не важно, ты застрял надолго в списке,
где ядерная значится зима в вершителях событий самых главных,
где выдох-вдох – болезнями чреват..
Конечно, человек не виноват за заблужденье: "Богу равен!.."
По воле геологии живешь,
отмена разрешения – мгновенна.
Страх душит атеросклерозом вены:
возможно, в календарь другой не вхож..
15.03.2011
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...190... ...200... ...210... ...220... ...230... 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 ...250... ...260... ...270... ...280... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|