|
|
Лишь миг назад здесь музыка звучала
И вот – финал.
Мне очень страшно выходить из зала,
Пустеет зал.
Погашен свет, а там, где много света,
Там мир другой!
Туда, рассыпав точки нот,
С кларнетом
Ушел гобой!
Туда, в тот мир, в ту суету, в шумиху,
В тот вечный сель
Снесли, как труп – торжественно и тихо -
Виолончель.
Там флейты нет, а барабан бессилен,
В футляре альт,
Рояль укрыт и этим обескрылен
И мне их жаль.
Связали нас невидимые нити,
Но как всегда:
"Концерт окончен, девушка!
Идите!"
Идти?..
Куда?..
Я посижу, ведь я же не мешаю.
Я – тихий звук.
Я жду того, кто скрипки воскрешает
Поднятьем рук.
I
Господь простит – всесилен Он,
Я слаб – простить порой нет мочи,
И пусть умом сто раз прощён
Мой враг, но сердце мести хочет.
И, разлетаясь на куски
В шизофреническом угаре,
Я воли жёсткие тиски
Сжимаю, сердце напрягая.
Случалось, злость я побеждал,
Была нелёгкой битва эта,
И в спину получал удар –
Мой враг не упускал момента.
Господь простит – всесилен Он,
И враг мой будет Им прощён.
II
Господь простит, потом, наверно,
Ты ж, по счетам не заплатив,
Причешешь оправданьем нервы
И перепишешь негатив.
Наоборот переиначишь
Свой грех в заслуженный успех,
Взамен покаянного плача
Услышит мир победный смех.
Поговорив, забудут люди,
Друзья старинные уйдут,
Да, победителей не судят,
Но ненавидят там и тут.
Налетел из дальних мест
ветер,
перепутал все на всем
свете,
дал разбойничьим рукам
волю,
по ячменному ушел
полю.
Проложил он мне путь,
мне с него не свернуть,
из неволи да снова в неволю.
По пятам беда да вслед
другая,
а дорога впереди –
крутая.
Век мой, век – нелюбовями полон,
век мой, век – словно камень по склону.
Не оттает на зрачках
наледь,
не вино горчит – вины
память.
Ворон вещий пророчил корону,
только стар да безумен был ворон.
Стиснув сердце в горсти,
шепчешь «Боже, прости, -
дал ты жизнь – оказалась не впору».
Купание. Не красного коня.
Жарища. Пляж.
И каждая -
Наяда!
И я смотрю и смотрят на меня -
Прибой покрыт прекрасной пеной яда.
Шипит волна -
Шершавым языком
По гальке, по груди ведет, по бедрам,
Смешком холодным в спину, как снежком,
И шепотком, и разговором бодрым,
Неслышимым, как снова мнится нам,
Убийственным, ведь это не оспорят...
Лишь равнодушно – «вОлнами к волнАм» -
Наяд и яд их слизывает море.
Перекусить...
Проснулся аппетит...
А на часах уж пол второго ночи...
Так хочется...
Фигура мне простит.
Лишь яблоко...
Лишь персика кусочек...
Молчи, желанье!
К стенке!
Спать! Спать. Спать...
На ужин ела сыр и там осталось...
Немножко...
С маслом...
Черт возьми, опять!
И чаю бы...
Ну и колбаски малость...
Да что ж такое?!
Кто живет во мне?!
А ну заткнись!
Кончай скуленье это!
А там есть борщ...
Чуть-чуть...
На самом дне...
И в чашке две вчерашние котлеты...
О, Боже мой!
В моем желудке ад!
Не в силах я урчанья эти слушать!
И вот плывет по спальне аромат
Обжаренной в огне телячьей туши!
Мой аппетит, он одолел меня!
Упрятав взгляд под темные надбровья
Он до утра плясал вокруг огня!
И мясо жрал!
И упивался кровью!
Пора вставать.
Уж скоро шесть.
Рассвет.
Гремлю на кухне чистою посудой.
Не выспалась.
И аппетита нет.
Теперь он спит...
Я завтракать не буду...
Она пришла... Потом, ещё и снова,
и я не знал, что делать мне теперь,-
или искать достойное нас слово
или закрыть распахнутую дверь..
Я слов немало изломал, как копий
о белый дым бумаги и тоски,
и гений их, и смысл их убогий,
соединял судьбы моей куски.
Я знаю это, – слово бьёт и лечит!
Что ж я теперь не размыкаю губ?
Как будто бы мне нечего и нечем
сказать, что сам так нежно берегу.
Придет ещё ли? Нет, вопрос не в этом, -
как сделать так, чтоб больше не ушла?
Но не даёт октябрь мне ответа,
и зимовать готовится душа...
* * *
Судьба – сон Бога,
Богат и прав,
И в тайне слога
Твой ум и нрав.
Судьбу сложи-ка,
Чтоб как кристалл,
Чтоб каждой жилкой
Сон в явь врастал
Хитросплетеньем
Корней и жил,
Не чьей-то тенью,
А сам ты жил.
Мы – лишь попытка,
Нам много раз,
И нами выткан
Узор из рас.
Я – лишь наметка,
Набросок, дрянь,
Выводит плетка
За гранью грань,
Сдирая с кровью
Привычек сор,
Выводит болью
Судьбы узор.
Судьба – сон Бога
И тьмы чертей,
И дальняя дорога
До Родины своей.
Жизнь простая по весне
В нем из кожи вон рвалась
Осенью оборвалась
И забылась в зимнем сне
И с тех пор прохожим врут
Ветер, дерево и грунт
О часах необратимых
И что жить напрасный труд
Где полынь альтернатива розе,
Исчезают грёзы,
Как угроза
Выглядит неизданная проза
Безупречной чередой страниц.
Где неважно, что любовь, что счастье:
Разбирают души на запчасти.
Гости грозно открывают пасти,
И противно от размытых лиц.
Где багровый снег покинул плечи,
Нам с тобой, увы, не стало легче.
Света нет. И угасают свечи.
Спился почтальон. Ждём птиц.
 Обнимаю тебя осторожно,Под щекой моей гривы вуаль.Знай, тебя не любить невозможно,Моя серая в гречку печаль.Благородству, добру и терпеньюУ тебя научиться позволь,Вороное моё вдохновенье,Изабелловая моя боль.Не могу на тебя наглядеться,Говорю, ничего не тая,Ты беспечное рыжее детство,Ты соловая юность моя.Обнимаю, а сердце – на части.Я в копыта тебе поклонюсь,Серебристое в яблоках счастье,Золотисто-буланая грусть.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...530... ...540... ...550... ...560... 568 569 570 571 572 573 574 575 576 577 578 ...580... ...590... ...600... ...610... ...620... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|