|
|
Помню, помню! И помнят руки –
Как умел их своими брать.
В эти желтые дни разлуки
Я жила в несказанной муке
И готовилась умирать.
Знаю, знаю! Не мог ты раньше –
Словно клятвы кляли дела.
Не клянись же опять, обманщик,
Не черни этот вечер фальшью
И не спрашивай, с кем была.
Долго, долго! Конечно, долго.
А бывает, и дольше ждут.
Только сердца остры осколки,
Собирать их не вижу толку –
Жизнь не склеить за пять минут.
Рада, рада! До слез, до боли.
Я прощать лишь учусь, прости.
Взгляда радостью не неволят
И, насыпав на рану соли,
Боли вздохом не отвести.
Будет, будет тебе награда
Лишь минуточку погодя.
Потерпи, я сниму помаду…
Но сюда приходить не надо –
Не уходят
Не приходя.
Темна и молчалива осень,
Чернеет мокрых кленов ряд,
Стволы закоченевших сосен
Столбами черными стоят.
Кустами мертвыми малина
Сломилась в липкую тропу,
И ветер мимо, мимо, мимо
Проносит снежную крупу.
И вдруг луч солнца!..
На мгновенье!..
Над белой пеной грязных луж,
Как праздничное песнопенье,
Кому-то засверкал... Кому ж?..
Ты слышишь голос? Это я
Шагами тихими в пространство,
И север дикого шаманства
Дробится в шёпот января,
И нотный лист заиндевелый...
В окне – бумага и стекло.
Я только шла, а жизнь – летела,
И с нею вместе время шло.
Теперь одни, за баррикадой
Немых сонетов, юных арф.
И горло режет зимний шарф...
Земля под мёрзлым шоколадом –
Тебе, а не кому-нибудь
В лицо уныло скрипка пела,
Тоскливо память жала грудь,
Мигая, лампочка хрустела...
И никогда, ни с кем, нигде
Ты не была такой свободной
В полночной вымерзшей воде,
В тиши, немило однородной...
Бродя по ней, ломая руки,
Глаза покорно закрывала
И с новой силой принимала
Души опустошённой звуки.
Капает с листьев потухшая медь,
Грустно в тени её рваной стоять.
Бледному солнцу души не прогреть –
Тонким лучам желтизны не унять.
Хочется номер случайный набрать
В самое небо, за радужный мост,
На завитке облачка облетать
Княжество птиц с опадающих звёзд,
Солнечный замок в кольце облаков,
Лужи чернил после ливня в грозу,
Хочется жить высоко-высоко,
Бросив удушливый город внизу...
Бросив учёбу, работу, дела...
Время – на ветер, под шумную плеть!
Капает звонко сухая листва,
Бабушка-осень царапает медь.
- I -
...зачем на это полотно
из охры, зелени, глазури,
фактически, а не де-юре
ложится темное пятно?...
- II -
...зачем кричать? – не докричаться
задравши зад и мордой в пыль;
когда за пазухой фитиль
готов для чад и домочадцев?..
- III -
...зачем металл, за ним фарфор
бесстыже на углу лоснится?..
нет – там не лики и не лица,
а петушиный разговор.
- IV -
...под горлом белая мишень,
а дальше – пурпурно и ало;
и за грунтовкой ритуалов
от веры призрачная тень...
-V –
...и как на этом полотне
не заблудиться – выйти прямо,
пускай еще пока не к Храму,
а выйти к Западной Стене?..
2007-12-01 05:04Вороны / Татьяна Пухначева ( Puh)
Вороны любят морозное утро,
Также, как я,
идут пошатываясь,
ослепительно черные
покинувшие ночлег.
Утро такое холодное, что воздух охвачен
Безысходной горечью,
прозрачная, фиолетовая дымка,
Зависшая в пустоте.
Они бросаются с голых деревьев на остатки,
высыпавшиеся из кормушки.
Слишком яркие, как покрытые лаком.
Слишком блестящие.
Едва отличимые от темноты.
Мы надеемся, что можем понять боль,
она приходит и уходит, и снова приходит,
как зима,
в своем желанном откровении.
Снегири – алые цветы на январских колючих ветках.
Голуби, всхлипывающие, поедающие зерна, которые просачиваются сквозь щели.
Воробьи, купленные за пару монет в Иерусалиме
и съеденные бедняком. Все эти повторения мы
выучиваем наизусть, сначала имеем, потом
не имеем. Понятое,
и непонятое.
В этом нет таинства мрака, клубящегося вне нас.
Иисус говорил, живите как вороны.
Я помню притчу,
Как один их них вонзил свой черный клюв в сало.
Не тратьте мгновенья на хлопоты,
Не собирайте запасы на зиму.
Не надо сеять и жать.
Это только другие птицы суетятся. Голубая сойка бьется
Под соседней сосной и верещит от зависти. А
Воробей в безлистном багрянике застыл в немом ужасе.
Но, француз Кревекёр писал,
что Вороны выклевывают глаза повешенным.
И те висят, уставившись пустыми глазницами за горизонт,
в никуда.
Я на улице,
Я дрожу от холода,
Я перестаю понимать, зачем я должен
Собирать все эти мелочи.
Этот раввин, например, запретил упоминать воронов в проповедях.
Или Плиний, думавший, что вороны безумны
и не могут найти дорогу домой.
Я не в силах унять дрожь.
Поиски рая, поиски ушедшей боли
Оказались всего лишь случайным блужданием.
А черные корни
Так глубоко во мне. Горечь.
Она ошеломляет.
В этот вечер нежный ветер дышал между нами,
Там, где тебя подвесили меж звезд как колокольный звон.
Где сухая трава свернулась от мороза,
Там пустота, она утешает мои глаза,
Твой грудной протез сползает и покрывается потом,
Баюкая блузу –
ее хризантемы сливаются с лавандой
и лунным светом.
Так же быстро, как математики
Подсчитывают законченное,
снег хоронит твое молчание.
Губы другой женщины кажутся мне очертаниями
твоей могилы, которую пытается заполнить снег.
Мои ночи полны ветра и разрушения; будущее висит
Над сверкающим водопадом – я мог бы
вырвать мой язык, оплакивая холодные месяцы,
как ветер, бьющийся в пустой колокол;
Я видел тебя всюду,
Охотился,
как зима,
которой мир молится,
и для которой он опустошается.
Тепло наших тел
Плавит снег
в душистую воду.
 Спи, мой первенец буланый,В шелковистой колыбели,В первый сон тебя заманятСоловьиные свирели.Спи... Твоим ресницам нежнымЛунный лучик станет другом.Золотым своим рожденьем,Как и ты, он чуть напуган.Спи... От нежности теплеетЭта ночь, и сердце тоже.Засыпает в травах ветер, Долгогрив и не стреножен...
Не выткалась заря – в окне свинец литой,
Три голубя сидят горгульями на крыше…
Открыть окно – и двор ударит глухотой,
Которую невыносимо слышать.
Скукожились цветы, лишь ледяной карниз
Покрыт теперь росой белесых капель ртути –
Вот поползла одна, оборвалась – и вниз,
Но никуда не упадет, по сути…
Коррозия сплошных неслышимых минут
Разъест в тумане всё: дома, мосты, бульвары…
Лишь в мутной пелене потеряно мигнут
Последнего автомобиля фары.
И вечер, задремав, сидит на крыше,
Завесив окна полами плаща.
А ты далёк, невидим и неслышим,
Нам нечего прощать и обещать.
Быть ближе невозможно и не важно,
Быть ближе – всё равно, что быть насквозь.
И пусть мы не увидимся однажды,
Да только всё равно не будем врозь.
Ты так далёк, что долететь не просто
Выносливым почтовым голубям.
Но чувствую – до лёгкой боли остро –
Всегда необходимого, тебя.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...530... ...540... ...550... ...560... 566 567 568 569 570 571 572 573 574 575 576 ...580... ...590... ...600... ...610... ...620... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|