|
|
Мама с бабушкой на кухне
Колдовали целый день.
Там под крышкой тесто пухло,
Как под кепкой набекрень,
Там готовились начинки
Из капусты и грибов,
Фарш крутили из свининки
Для мясистых пирогов.
Удался обед на славу:
Борщ, пампушки, голубцы...
И сказал наш деда Слава:
"Ну, девчонки... молодцы!"
.
* * *
И ко всему ты привыкнешь. При встрече
К тихой щеке прикоснешься губами…
Жить надо проще, жить надо легче –
Ты эту мудрость усвоил с годами.
И, обернувшись, помашет рукою...
Что для тебя эта женщина значит?..
Но ничего не случится с тобою –
Не закричишь, не умрешь, не заплачешь…
.
Где мыши, шпагами свистящие,
Где славен их дуэльный нрав,
Там бродит что-то настоящее,
А ты, неверящий, неправ.
В твоей гостинице задроченной
Графин с поганою водой,
Столовый ножик незаточенный
И кафель бледно-голубой.
А там – гуляет невозможное,
Играет сказочным клинком.
Насвистывает односложное…
Мотивчик до смерти знаком.
Комариные укусы
В тонкой воле колют дыры.
Молодые Иисусы –
Никакие командиры.
Неразумные фанаты
Носят детские пинетки;
Пьют довольные солдаты
По три смерти из пипетки.
Никотиновое лето
Предвещает метастазы;
Меч античного скелета
Предлагает сдохнуть сразу.
Многотрудные задачи
Удлиняют жизнь на время.
Экзотичные апачи…
Впрочем, это не по теме.
Паутина обещаний
Преградила выход к морю.
Ангел с крупными прыщами,
Я с тобой уже не спорю.
Шёл вперёд, не оглядываясь назад,
Через лес, через моря и горы.
В городе-герое N есть вишнёвый сад,
О котором множество разговоров.
Если тарелку n-ских вишенок съесть,
То прошлое и будущее поменяются местами.
Ты с умилением вспомнишь себя в девяносто шесть,
А через двадцать лет ты расскажешь маме
О том, что боишься родинки на лице,
И что кот – это заколдованный рыцарь,
И решишь для себя, что непременно в яйце
Скоро будет магазинная эта птица.
А когда ты заснёшь, то приснится сон,
Как, в вишнёвый сад первый раз ступая,
Ты услышал тихий немузыкальный звон -
Что-то вроде едущего трамвая.
Носить под сердцем,
как своё дитя.
И задыхаться
от сладчайшей ноши.
Рукой касаться,
нежностью томясь.
Но не признаться.
И считать всё ложью.
И опускаться
в ласковые сны.
И тихо плыть
сквозь вздохи
и сквозь взгляды.
А ревность острым
коготком своим
зацепит сердце.
И теряешь разум.
Сосед, зараза, пьёт по-чёрному
И перед каждой дверью мочится.
Его жалеют: мол, «учёному»
Осточертело одиночество.
А он с утра кричит: налей ещё,
Жена – шалава, тёща – пьяница,
И матом кроет всех жалеющих,
Пока до рюмки не дотянется.
На всякий оклик – стая нежных букв,
На всякий случай – пауза из птичьих,
Летающих, нетающих созвучий,
Из всяческих «смутившись» и «сверкнув».
А для чего ещё водить пером,
Когда б из-под него не стали биться
Поющая душа июньской птицы
И с сердцем переведавшийся гром?
А для чего ещё ночей не спать,
Глотать упругий ветер над домами,
И кровью знать, и чуткой кожей знать,
Какое солнце сбудется над нами?
"Я в лесу глухом, дремучем слов Наугад бреду..." Юрий Шестопалов Глухим, дремучим лесом слов бреду я снова. И по лицу нещадно хлещут междометья... Опять споткнулся о торчащий корень слова, Когда трёхстопный ямб хотел преодолеть я. Вокруг – сплошное буриме, и мало шансов Найти свой путь сквозь дебри членов предложений. Вот поскользнулся я на куче диссонансов - Упал, отбив себе одно из дополнений. И снова – топь непроходимых аллегорий, Шипенье септим ядовитых под ногами. А клёкот дактилей, центонов крику вторя, Смешался с карканьем ироний в адской гамме. И, продираясь сквозь завалы подлежащих, Я в свой дневник занёс единственную запись - Какой рефрен меня завёл в такую чащу, Где враз свернёшь себе эпитет и анапест. Но наконец-то попадаются всё реже Гнилые хокку и колючие рубаи. И меж предлогов белый стих, маня, забрезжил... Но слишком близко слышен вой глаголчей стаи. И прежде, чем в бою неравном смолкнет лира, Я, стиснув суффиксы, от ярости зверея, Из триолета сорок пятого верлибра Шмальну дуплетом в их поганые хореи. * * *
19.01.2005г.
Сонет 639
И били… били, силясь подчинить
Меня, коня, своей капризной воле…
Я повод рвал, взвивался вверх от боли…
Мир расползался, как гнилая нить
Лошажий Бог, коль есть Ты, то – увидь
И содрогнись от гнева на престоле:
Бичи до мяса шкуру пропороли…
Но рано из меня верёвки вить!
О, дай мне, Боже, – львиные клыки,
Дай мощь – несокрушимую слоновью:
Я выкуплю свободу малой кровью
И разорву насилия тиски
Нет! Лучше – смерть, чем до скончанья дней
Влачить удел стреноженных коней
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...480... ...490... ...500... ...510... ...520... 521 522 523 524 525 526 527 528 529 530 531 ...540... ...550... ...560... ...570... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|