|
|
И девочка, играющая в мяч,
И пес, бросающийся вслед за палкой,
И пишущий в листке спокойный врач,
И кошка, бьющая по пуговице лапкой,
И дедушка, сжимающий кулак,
Разглядывающий больную руку.
И снова врач, и тонкая игла,
И диктор в телевизоре без звука,
И тени стрелок на больших часах,
И бабочка на краешке стакана,
И прошлое в беспомощных глазах,
И чей-то взмах руки с телеэкрана.
Пламя холодной страсти -
ложный источник света.
Нам никакое лето
больше не скажет «здрасьте».
Шарик, конечно, круглый,
но хоть куда иди ты -
пастбища ядовиты
и травостой пожухлый.
Грязных идей цветенье
лёгкую сносит кровлю.
Требует подпись кровью
игроизобретенье.
Остановил движенье
контур заката лисий.
Вот от чего зависит
наше преображенье.
Слабости мощь виною,
нечем уже лечиться.
На языке горчицей
яблочко наливное.
Ты ускользаешь... Захват немоты
Вновь подтолкнет к наречению истин.
Голос отстроить попробует тыл –
Мраком сожженную пристань.
Непонимание или бросок
Твердь обрести, что готова стать ... бездной.
Взгляд, оправданья слова – на засов
Сердце...и жить неуместно
Вместе и врозь. Напророченный срыв –
Средство жары дожидаться... до вьюги.
Кажется, ветер окно приоткрыл
Северный... с весточкой юга.
Переболеть, дотянуть... Из простых
Слов воздвигается нечто в надежду.
Не ускользала?.. Шла рядом ... не ты?!
До узнавания, между...
04.07.2008
Как-то всё криво слеплено в этом районе.
Не авоська растёт из бабы, а наоборот.
Мне подстригает волосы тётя Тоня,
И тётя Тоня, как мир, надо мной плывёт.
У тёти Тони родинка на подбородке
И шея красная, как у портового мужика.
Но она не такая, как местные эти тётки.
У тёти Тони рука, как перо, легка.
Тётя Тоня мурлычет, подпевая радиоточке.
У неё глупый голос и никудышный слух.
Дыхание, пауза. «Какие делать височки?»
И руки твои, как лебединый пух.
Невидимо, мягко, как таинство, как спасенье,
Над этим убожеством, над мелким добром и злом
Твои руки плывут, и слышно иное пенье
На ином языке и в районе каком-то ином.
Мертвецы закадычные пиво пьют на балконе.
Окаянное небо сохнет в кривых ветвях.
Всё сравнимо со всем, кроме рук твоих нежных, кроме,
Кроме музыки тихой, выносимой сердцем едва.
Возвращаясь дворами в свои дорогие стены,
Слышу гул частной жизни в хрущобах и злой траве,
Понимаю бесценность, твою принимаю цену,
Прижимаю руки к разбитой своей голове.
Нависла над городом пелена.
Был выключен свет и звук.
Пока мы спали, была война.
Но мы не сжимали рук.
Но мы не шагали колонной, в ряд,
Свой не печатали шаг.
Мы были теми, которые спят,
Под тихим крылом дыша.
Когда мы проснулись, был снова мир,
Был звон и плывущий свет.
Мы зубы чистили, ели мы,
Не веря, что нас здесь нет.
Ведь если скажут огонь – то огонь,
А если война – то война.
Мы в воздух поднимемся, только тронь,
Но в радио – тишина.
И солнце жёлтое, и облака,
И облака, и свет
Насквозь пронзают меня, пока,
Пока нас на свете нет.
Эта осень идёт ко мне
И несёт золотой огонь.
В полыхающей западне
Ты отпустишь мою ладонь.
Ничего, если до корней
Будет холод похож на боль.
Тяжелей монотонность дней
И ночей проливная смоль.
Буду есть по утрам омлет,
Ждать тебя, соблюдать покой,
Да из света глядеть на свет -
Из бездушного на живой.
И увижу, как в высь вплыла
Голубиная благодать.
Я давно уже поняла:
Надо жить, а не выживать.
Осень близится. Обними.
Я вернусь, и обнимешь вновь.
Не пойму, что спасает мир.
Человека спасёт любовь.
Охотник выходит на зверя в лесу:
"Я жизнь твою волчью держу на весу."
Красиво стреляет: «Домой унесу»,
Но видит, что стрельнул в лису.
Расстроен охотник, а день был хорош.
Лиса улыбается мёртвая: "Что ж.
Красиво стеляешь, но мимо кладёшь."
А выстрел на птичку похож.
И птица неслышно щебечет в лесу:
"Отныне тебя я держу на весу.
Идёшь ты домой, но тебя я несу.
Куда – не представишь – несу."
Он изменяет мне со мною.
А я ему – сама с собой.
Слезинки он моей не стоит!
Но слёзы льются день-деньской!
Сидит, пришитый, на работе!
И я торчу, с ума сходя,
чтобы услышать эти «вроде»,
«как хочется» и «для тебя»!
Теряя головы и разум,
горим в Сети на склоне дня,
не в силах отключить заразу,
набрав «до завтра», «милый», «я...»!
Потом над улицей надменно
парим, забывши про Реал,
живя в придуманной Вселенной,
горя в экстазе – Виртуал!
Встречаясь в кухне словно зомби,
не узнаем того огня,
и ночью каждый шепчет: "Помни,
я жду тебя, как ты меня!"...:-)
Ты со мной не будешь нежным
До бессилия, до комы.
Я с тобой не стану прежней,
Мы всю жизнь едва знакомы.
Нас роднит лишь поднебесность.
Бродим, с виду невредимы,
Улыбаясь в неизвестность,
Как герои пантомимы.
Мой далёкий, будь же словом
Добрым и неистребимым,
Лёгким, шёлковым, соловым,
Как душа, необходимым.
На губах живи припухших
Самым ласковым сравненьем.
Погляди-ка, так ведь лучше -
Быть моим стихотвореньем?..
Памяти деда Фёдора
(1882-1982г.г.)
и бабушки Алёны.
Семнадцать лет, безумный май.
Степь дышит и хмельна, и тёрпка.
Любовь пришла, как кружит голова.
Невинными – губами – время – стёрто.
А где-то далеко,
возможно – на Земле,
поёт коса напев звенящий.
Но что им до того – над всеми.
У вечности – на облаках – стоящим.
____
Ударил гром – упали облака.
И руку не нашла, во тьме, рука.
Дни шли как годы, годы как века.
Смерть убивала. Воскрешала жизнь,
не возвращая небеса и юности начала.
И вечности весны – ему и ей, не обещала.
___
Сто лет. Старик,
у божьего престола.
- Чем на Земле ты жил?
- изрёк – Создатель слово.
- О, Господи!
Не на Земле – на небесах!
Одним мгновением, на сердце, на губах.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...430... ...440... ...450... ...460... ...470... 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 ...490... ...500... ...510... ...520... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|