|
|
Можно ли остаться человеком,
Когда во рту горчит аперитив?
Сплелись в единые потоки эхом
Дурман и обнажающий мотив.
Когда неправда лихо торжествует,
И ложь окутала своей молвой.
Когда язычество вовсю ликует
И расставляет по углам конвой…
Здесь здравый смысл может быть помехой.
Обман застелет око правды тьмой.
Он выставит тебя людской потехой,
Растопчет опьянённою толпой.
Ты только верь в своё начало света,
Покрой уверенность невидимым щитом.
Рассудит время.…
Злая песня будет спета,
Когда добра и зла настроишь камертон.
Ты капитан лесных жучков,
Король гороховых стручков,
Обыкновенный небожитель
И повелитель облаков,
Где ты витаешь непрестанно,
И рассуждаешь неустанно
О доброй роли конформизма
В суровых буднях хомячков.
Ты ищешь истины и смыслы
Средь жил капустного листа.
И твердо веришь: в этой жизни
Все очень даже не спроста.
А я принцесса на бобах,
Цветных стрекоз смешная фея.
И о подобной чепухе
Я думать вовсе не умею.
Я лишь умею танцевать
Меж тонких лезвий майских ливней.
И не жалея ни о чем.
Тебя любить и быть счастливой.
Хочется сделать нечто такое!
Чтоб э-ге-гей и чтоб о-го-го!
Чтоб увидав это самое нечто
Всяк обомлел бы от вида его.
Чтоб небеса громогласно звенели,
Ангелы пели, салюты взрывались,
Рыбы и птицы вокруг кувыркались,
Звери лесные чтоб мне покорялись,
Делались кротки, добры и просты.
Чтобы деревья обнявшись качались,
Девы стыдливые мне отдавались,
И не скрывали своей наготы.
Люди от счастья чтоб охуевались
Чтоб в удивлении рты открывались,
Вдруг онемев от такой красоты.
Дремлют внутри исполинские силы,
Нечеловеческий потенциал.
Если бы был я чуть-чуть понаглее,
Если бы был я чуть-чуть посмелее,
Если б повыше я был и сильнее
Краше и лучше, умней и мудрее,
Я б не такое бы изобразил бы!
И не ткое б еще станцевал!
(сонет)
Задумчива вечность берёз!
Оплаканы звёздами дни.
Атласною ниткой угроз
Заштопали счастье они.
У серого неба – невроз:
Всё курит, дымит, а огни
Не тушит, и отблески гроз
Окурками падают вниз…
Что делать? – пусты закрома
Астральной казны… Аромат
Грехов по вселенной разлит.
Скопили созвездья печаль,
И капает звёздный хрусталь
На лоно осенней Земли.
(с) Борычев Алексей
ночи – прохладой и тишиной
дни – закрытые двери в тень
жизнь становится совершенно иной
когда ночь обнимает день
душа – жасмин в кипятке -
ароматная и совсем как живая
а может быть так и надо – налегке
и не по земле, а по краю края
Остывает злое сердце,
Чувств ненастье утихает,
Отчего ж опять вздыхаю,
Будто жизнь лишилась перца,
Будто нет в ней больше соли,
Звуков нежных, ярких красок,
Радость скрылась вместе с болью,
И звучит одно: напрасно….
Все без цели, все впустую,
И слова, и вдохновенья,
Уплывают в даль слепую
Невозвратные виденья,
Ускользает безотрадно
Цепь бесплодных ожиданий,
Обольщений, расставаний,
Отрезвлений…. Да и ладно,
Что за радость мне в реванше?
Память нитью Ариадны
В лабиринт уходит дальше...
У мёда привкус янтаря
И цвет такой же, только сладкий.
По-арамейски говоря,
Всё это древняя загадка.
От одиночества сосна,
Исходит жёлтыми слезами.
И жизнь и смерть несёт весна,
Течёт – смола, застынет – камень.
В прозрачном каменном гробу
Пчела в отчаяньи бессилья
Клянёт прилипшую судьбу
И ствол, что позже станет пылью.
А полосатая семья
Для новой жизни строит соты,
Рецепты вечные храня
Янтарной тайны и работы.
За многоточием труда
Смертельна капля – запятая.
Смолиста мёртвая вода,
И мёдом тянется живая.
И в дальнем сне, и в сумраке растений,
В небесной тишине отчётливая вязь,
Куда уходит всё, и тише и смиренней,
И тоньше и прямее становясь.
Но голос твой горит, и мне всё так же слышен,
Как будто вне тебя, и в сумраке густом
Плывёт листва над шелестящей крышей.
Чуть погоди. Дорасскажи потом.
Я знаю, есть края, где всё прямей и тоньше.
А ты как будто спишь и говоришь во сне.
Прости меня, постой. Тебя не слышу больше.
И треск сверчка, и таешь в белизне.
Люблю мужчин в начале мая,
да и в конце весны люблю,
люблю, когда резвясь-играя,
они колотят по мячу.
Люблю, когда за кружкой пива
они вещают про страну
и про политику уныло
заводят песню всё одну.
Люблю, когда температура
превысит тридцать семь и пять,
и не пройдут последним туром -
зови спасителя опять!
Люблю, чтобы за ними в избу
ворваться на лихом коне,
и вынести, спасти болезных,
и заслонить собой!
Врагу
отдать последнее исподне,
но сохранить их пыльный плед,
и свечку ввечеру на сходнях
зажечь, чтоб не теряли след…
И всё любя, всем умиляясь,
порой роняя слёз опал,
послать их в светлу даль, прощаясь,
и, не прощая, кончить бал…
Она принесла капучино, посыпанный сверху корицей –
Это ангелы в небе поют или черт веселится?
Не дышать, не дышать, но дышать ведь надо,
Не смотреть в эту чашку с ужасными точками яда.
Она хотела создать изысканную атмосферу,
Приготовила свечи, икру, винегрет, мадеру,
Вытащила из буфета серебряные ложки,
Нацепила невообразимые сережки,
Разгладила на животе пахнущее деревом платье,
Но этот капучино с корицей, – проклятье!
Она десять лет готовилась к встрече,
Тренировалась на муже каждый вечер,
Строила планы, просчитывала варианты,
Ходила в балетный кружок, вставила имплантанты,
Сидела на диете, читала стихи о природе,
Посещала солярий, одевалась по моде,
Научилась создавать изысканную атмосферу,
Где комфорт и уют, и на окнах дорогие портьеры,
И зеленые пальмы в горшках по углам и на стенах,
И картина про мишек, и подоконник в драценах,
И чудовищный кофе, посыпанный сверху корицей.
Анафилактический шок, потолок в треугольник, больница…
Как же было бы все хорошо: подоконник, картина,
Как в кино – красивая женщина, довольный мужчина,
Как в романе о нежной любви на последней странице…
Только вот капучино, посыпанный сверху корицей.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...240... ...250... ...260... ...270... 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 ...290... ...300... ...310... ...320... ...330... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|
