|
|
Чередование цветов в столпе огня во мраке ночи, шаги по пеплу, слово бога,
Наш страх движенья – волк у входа,
Прищуриваясь к порке зверя у порога –
Меч отражает сцены крови в рассвете завтрашней победы, ловушки у шатра из пепла
И солнце смотрит без тепла – забыв вчерашние беседы у ног богини, что звала
Собрать сердца врагов
В своем чистилище души, и никогда не пировать
Внутри забывчивой глуши.
Пока не все плоды ее мы вкусим… и не закусим пеплом маленьких детей,
Что появляются извне
Шатры раскинувших вовне…
На запад и на восток
Ветер песню пел.
А солдат был бел,
Кровь ушла в песок.
Личный автомат
На песке лежал.
Он лежал, не звал,
Боевой отряд
Отступал назад.
Все казалось ему
Высеченным на века,
Он забыл войну,
А внизу – река
И песок из камня, не из песка.
Он в семье был одним
Из четверых детей:
Александр, Игнат,
Егор, Семён,
Был Семёном он.
В небе всё синей.
И взметнулся звук,
И взметнулся флаг
В боевых руках:
Спи, Семён, смелей.
С воздуха удар.
Будет всё в огне,
И погибнет враг,
И поднимут флаг,
Спи, Семён, смелей.
Спи, когда поднимут
И понесут.
Спи, когда посмотрят
И не спасут.
Оставайся навечно тут.
Для чего восток,
Для чего война.
Для того, что такая здесь тишина.
Как говорил старшина:
«Все мы уйдём в песок».
Из-за бархана высовывается душман.
Пуля ему разрывает грудь.
«Спи, Семён, – говорят, – Спи, братан.
Ты еще проснёшься когда-нибудь».
Образование обязывает
Буквально возраст понимать,
И числа в паспорте подсказывают,
Что лавочку бы закрывать.
Спи, окружённый бедным, бедными,
В приобретенной наготе,
А то – посмотришь вдруг победными,
И легче станет в пустоте.
Так правильно всё чередуется,
И как неправильно, нельзя.
Вот так посмотришь: вроде, улица,
А эдак: шляпка от гвоздя.
Встань и возьми её, под лупою
С холодным блеском рассмотри,
Не огрызайся, шляпка глупая,
Мне так же холодно внутри.
За пестрою словесною оградой,
За вязью очертаний прихотливых
Живое чувство птицею пугливой
Поет в тенистых лабиринтах сада,
Ее приют никто не потревожит,
Не схватит равнодушными руками
И всех сокровищ для нее дороже
Свободный взмах крыла над облаками….
Меня он тихо ненавидел
За то, что я – один из тех,
Кого смущает слово «идол»,
Кому знакомы страх и смех.
С презреньем, ненавистью, косо
Он посмотрел звездой Регул
На остывающие росы,
На поздней осени разгул.
Он посмотрел на лес в ознобе,
На поле спящее взглянул,
И взор его был полон злобы,
И в нём весь мир былой тонул.
Тонули скудные деревни,
Тонули лес и облака,
Кусты и сонные деревья
И даже прошлые века…
Его зрачки съедали вечность,
Как море в бурю – корабли,
И лишь тревоги человечьи
Упасть на дно их не могли:
Досадно мучили соринки! –
Смыкались веки, и слеза,
Слегка похожая на льдинку,
Катилась по щекам …Глаза,
Давно уставшие от правды,
Царящей в небе, на Земле,
Искали, будто астронавты,
Иных миров в эн-мерной мгле,
Где перепутаны событья
И обратимы времена,
Где правда временем разбита
И сказкою обращена.
(с) Борычев Алексей
Дорогие мои, дорогие ленивые, сонные
Среды и четверги.
Я с постели встаю, там, где утро сверкает бездонное,
Я встаю со служебной ноги.
Я спускаюсь в метро, там, где воздух гудит опрокинутый,
Где податливый гул.
В сантиметре висит чей-то профиль рассеянно сдвинутый:
Ожил, дрогнул, моргнул.
И поплыло, и охнуло.
Эскалатора острый сустав
Донесёт, и макдональдса около
Я сижу, и щебечет в кустах
Воробьиное облако, вечно голодное,
Теребящее хруст или свет.
Дай мне жить, где струится холодное, рвется свободное,
Расписного изгнания нет.
С точностью поступи, шаркая с шорохом, дом у подножия в саже ночной,
Точными взмахами, яркою россыпью, словно луч солнца ранней весной –
Летит золотая, без крыльев, без ветра, идея как песня прозрачной реки,
Где талия солнца согреет нас танцем, балетной ошибкой скрепив вопреки…
Дом с окнами белый, и флигель уставший, трепещет под звездами стриженый сад,
Сидит меж камней в одинокой постели, слегка улыбаясь на собственный ад
Горящая птица со снегом на крыльях, и болью по окнам стекает вода,
Дом с окнами белый, в безликой картине по-прежнему пляшут в припадке года…
Сквозь облака, застенчиво, украдкой,
Рассвет малиновый смотрел на сонный мир…
Принцесса-осень щедрой меценаткой
На малахит бросала злато и порфир…
Зефир… играл для девушки с тетрадкой
Почти что летний, нежный блюз на проводах
И дождь ронял полупрозрачные штрихи
На были боль, что отражаясь в небесах
Строкой ложилась на листок… родив стихи…
О бликах грусти на лазоревых глазах…
О лете канувшем… несбывшейся любви…
О том, единственном, что снился по ночам
Во всей вселенной самым нужным визави,
Родным… внимающим горячечным речам…
Так и не сказанным… увязнувшим в крови…
О взгляде – мимо, брошенном сквозь время,
О страсти, чувственности даренной… другой…
И как невыносимо тяжко бремя
Любить чужого… как обидно быть одной…
Наложницей… у времени в гареме…
(сонет)
О, сколько раз я был цветком…
Змеёй ползучею – однажды!
В пустыне изнывал от жажды,
Верблюдом был, был мотыльком…
Но каждый раз я был влеком
Единым духом. Образ каждый,
Неважно – добрый, злой – неважно! –
Одним питался родником.
Стирая время и пространство,
То тут был явлен я, то там…
Итогом этих долгих странствий –
Всепоклонение мечтам.
Они одни мой дух спасали,
Иные открывая дали.
(с) Борычев Алексей
Как бы так и вроде бы,
может то, а может это...
Полупьяный полубред.
Полуночь полуодета.
Мой стакан полупустой.
Полумрака паутинки.
Недоношенные сны,
Полоумные картинки.
Полумесяц запятой.
Мерный стук колес вагонных.
Полустанки, города,
Ветер в трубке телефонной.
Полутон и полутень.
И маячат посрединке
Полу-я и полу-ты -
Полной жопы половинки...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...220... ...230... ...240... ...250... 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 ...270... ...280... ...290... ...300... ...310... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|