|
|
Поначалу всё родное
Как мне, кажется, всегда
Есть как близкое, святое
И не в коем- ерунда.
Мы любуемся, родное
Привлекает, и без сил
Оставляет в жизни вскоре
Так родных тебе мужчин.
Чтобы справиться с собою
И от скуки навсегда
Появляется порою
У супруга госпожа.
Как и лёд весною тает
И сменяется пора
Так мужчинам не хватает
Ярко-пёстрого шатра.
http://arifis.ru/work.php?action=view&id=17155
zero 2010-01-31 12:17
Странно было бы, если бы при нынешниш Гугль-бумах я о нем не смоглА узнать, если бы даже не захотелА))...
Пойду дальше, сегодня мне попалась дискуссия господина Бруно
со оппонентами, и стало грустно. Ничего не меняется.
Синдром Герострата слоган стрелочников, позиционная проявленность которых здесь имеет под ногами
тот же процент, что и везде.
А съезды,на них я уже не успелА.
Хотя, по рассказам, понимаю, что Вы поимели ввиду!
Да,Антик, Вы совсем запутали, нет запудрили вопрос
«Мы верим – ху или не ху,»....
Даже в творчестве не все так ровно.
Вот, сегодня Лема про Тарковского такое интересное прочиталА, ...
Хотя мы знаем Зеро, как Инока, Инки, Иннокентия Конитковского
Всё это бродило..., а... http://arifis.ru/work.php?action=view&id=18580
Antik
2010-10-28 20:55
Ещё одна штука непонятная.
Писано какбэ от первого лица, да?
1.Я боль травы пережила
2....и я хотел бы
так всё таки – мальчик или девочка? Вы уж определитесь:))
KiraRu
2010-10-28 21:05
Все мои там тамы – это желания того с кем говорю,
иногда мы вместе и говорим, как орел двуглавый,
а чё- России можно а нам нет))))
Мы двое , и мальчик и девочка))))
..просто добило стерильной наивностью мыслительного процесса...
Пришел домой я как-то с рейса
и отдохнуть решил сполна.
Ты кто: ты он или она?
Она – тогда иди, разденься,
а он – вали тогда, побрейся,
хотя, …что черт, что сатана…
Оно всё мямлило и жалось
ко мне и равно от меня,
и речь бессвязную бубня,
по комнате перемещалось,
само в себе не помещаясь…
То отвращение, то жалость
во мне штормили… Вот херня!…
Вот время, времечко, времянка.
Она и он – кому рога?…
Судьба лохушки и лоха -
наживка, травести, обманка,
такая тонкая подлянка,-
уха (ха-ха!..) из петуха…
За что, господь ты покарал
полудевчёнку-полухлопца?
Создал китайского японца,
а в нем монгола проморгал.
За что бы я оно не брал,
оно хохочет и смеётся…
И так, и сяк, оно никак,
и то не так, и так не эдак,
Среди соседов и соседок
(Гусыня или же гусак?)
я не хочу попасть в просак!
Я ж не какой-нибудь Мамедов…
Оно в себя не снизошло.
Оно в себе и заблудилось.
Вспорхнуло, взвизгнуло, эабилось.
Оно ж – ни буквы, ни число,
его не схватишь не за что.
Перезамкнуло его bios.
Я с ним её и помянул.
А с ней оплакали его мы,
как жертвы этой идиомы.
Оно меня не обманул,
и не плевалось – «Идиоты!»
Я ж своего ему не гнул,
(но в смысл слов «скамейка-стул»
теперь вникаю я до йоты.)
Пусть ЭТО в мире и прогресс,
но хорошо, что завтра в рейс.
Уходит лето, кайф, тепло,
дубак за шиворот крадется.
Гораздо хуже быть могло
с одной Луною вместо Солнца.
И если кто-то снова ныть
начнет про черную полоску,
смеюсь, – могло и хуже быть
тебе на кончике отцовском...
золотые нити
тоненькая сеть
почему так больно
почему не здесь
почему иное
кажется родным
почему клин – роем
почему не с ним
почему утенком
гадким – не смотри
лебедёнком белым –
взмах, взлёт, вскрик
тоненькие нити
золотая сеть
на плечи ложится -
больше не взлететь…
Чередование цветов в столпе огня во мраке ночи, шаги по пеплу, слово бога,
Наш страх движенья – волк у входа,
Прищуриваясь к порке зверя у порога –
Меч отражает сцены крови в рассвете завтрашней победы, ловушки у шатра из пепла
И солнце смотрит без тепла – забыв вчерашние беседы у ног богини, что звала
Собрать сердца врагов
В своем чистилище души, и никогда не пировать
Внутри забывчивой глуши.
Пока не все плоды ее мы вкусим… и не закусим пеплом маленьких детей,
Что появляются извне
Шатры раскинувших вовне…
На запад и на восток
Ветер песню пел.
А солдат был бел,
Кровь ушла в песок.
Личный автомат
На песке лежал.
Он лежал, не звал,
Боевой отряд
Отступал назад.
Все казалось ему
Высеченным на века,
Он забыл войну,
А внизу – река
И песок из камня, не из песка.
Он в семье был одним
Из четверых детей:
Александр, Игнат,
Егор, Семён,
Был Семёном он.
В небе всё синей.
И взметнулся звук,
И взметнулся флаг
В боевых руках:
Спи, Семён, смелей.
С воздуха удар.
Будет всё в огне,
И погибнет враг,
И поднимут флаг,
Спи, Семён, смелей.
Спи, когда поднимут
И понесут.
Спи, когда посмотрят
И не спасут.
Оставайся навечно тут.
Для чего восток,
Для чего война.
Для того, что такая здесь тишина.
Как говорил старшина:
«Все мы уйдём в песок».
Из-за бархана высовывается душман.
Пуля ему разрывает грудь.
«Спи, Семён, – говорят, – Спи, братан.
Ты еще проснёшься когда-нибудь».
Образование обязывает
Буквально возраст понимать,
И числа в паспорте подсказывают,
Что лавочку бы закрывать.
Спи, окружённый бедным, бедными,
В приобретенной наготе,
А то – посмотришь вдруг победными,
И легче станет в пустоте.
Так правильно всё чередуется,
И как неправильно, нельзя.
Вот так посмотришь: вроде, улица,
А эдак: шляпка от гвоздя.
Встань и возьми её, под лупою
С холодным блеском рассмотри,
Не огрызайся, шляпка глупая,
Мне так же холодно внутри.
За пестрою словесною оградой,
За вязью очертаний прихотливых
Живое чувство птицею пугливой
Поет в тенистых лабиринтах сада,
Ее приют никто не потревожит,
Не схватит равнодушными руками
И всех сокровищ для нее дороже
Свободный взмах крыла над облаками….
Меня он тихо ненавидел
За то, что я – один из тех,
Кого смущает слово «идол»,
Кому знакомы страх и смех.
С презреньем, ненавистью, косо
Он посмотрел звездой Регул
На остывающие росы,
На поздней осени разгул.
Он посмотрел на лес в ознобе,
На поле спящее взглянул,
И взор его был полон злобы,
И в нём весь мир былой тонул.
Тонули скудные деревни,
Тонули лес и облака,
Кусты и сонные деревья
И даже прошлые века…
Его зрачки съедали вечность,
Как море в бурю – корабли,
И лишь тревоги человечьи
Упасть на дно их не могли:
Досадно мучили соринки! –
Смыкались веки, и слеза,
Слегка похожая на льдинку,
Катилась по щекам …Глаза,
Давно уставшие от правды,
Царящей в небе, на Земле,
Искали, будто астронавты,
Иных миров в эн-мерной мгле,
Где перепутаны событья
И обратимы времена,
Где правда временем разбита
И сказкою обращена.
(с) Борычев Алексей
Дорогие мои, дорогие ленивые, сонные
Среды и четверги.
Я с постели встаю, там, где утро сверкает бездонное,
Я встаю со служебной ноги.
Я спускаюсь в метро, там, где воздух гудит опрокинутый,
Где податливый гул.
В сантиметре висит чей-то профиль рассеянно сдвинутый:
Ожил, дрогнул, моргнул.
И поплыло, и охнуло.
Эскалатора острый сустав
Донесёт, и макдональдса около
Я сижу, и щебечет в кустах
Воробьиное облако, вечно голодное,
Теребящее хруст или свет.
Дай мне жить, где струится холодное, рвется свободное,
Расписного изгнания нет.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...220... ...230... ...240... ...250... 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 ...270... ...280... ...290... ...300... ...310... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|