|
|
Обверложенный край,
не рассыпаться нитям…
Не хотите ли чаю,
с бергамотом и сном,
когда я не пишу,
безнадежней скучаю,
вспоминаю людей
и дорог мишуру.
В тормозах рыхлый снег,
словно веер разбросан,
дезертир почтальон
всех собак разогнал.
Мейл имеет закон,
начиная нам осень,
по заявке тепла
из нетронутых стран…
Побледневший сентябрь,
из другого столетья,
обжиг спичкой краёв,
вот и бантик готов.
Раз в году разрешат
оставаться мадонной,
в ёжик стрижки пустив
неподшитый капрон…
Обверложенный край,
не рассыпаться нитям,
я уже не играю,
и давно не боюсь,
рву на клочья событий,
обесточенный city,
защитить и сойтись,
огоньком на краю…
Вы найдите меня,
на порог пригласите,
и увидите как,
я быть слабой люблю,
возле бабочки рук
после снега из слов.
Если встретил любовь,
береги , разопнут,
в ней завидуют даже
последнему дню…
…И было божеством сиянье ню
Кумирнею животного экстаза
Безумство, данью прожитому дню
Молитвой, гимн фальшивому алмазу
И теплота, веленьем божества,
Безропотно, на жертвенник из страсти
Легла незрячей жертвой естества
И… вспыхнула, сгорая мнимым счастьем…
Сгорел инстинкт… и ветер в пустоте,
Тоскою выл и пепел смерчем вьюжил,
На выжженной сороковой версте
Кумир упал, разбился и… не нужен…
...и небо затянули облака
И тень накрыла серым – краски мира
А было всё… так радужно, пока
Работало орудие кумира .
И хлынул дождь, холодный душ небес
Смывая пыль веков с обломков бога
А в лабиринтах мозга плакал бес,
Обожествлявший то, что… суть, убого...
********************************
Уж, коль не вбит тобою кнехт тепла,
То не к чему и шлюп с протечкой чалить,
И раз не души грел, а лишь тела,
То душам просто нечем отзеркалить
Любовь нельзя придумать
как грехи
и волю божию на браки и на войны.
Ребёнок одиночеств –это жизнь,
как утра состояние спросонья,
когда себя за волосы с постели,
в болото неуживчивого дня,
с его осколками чужих скользящих – я,
вытягиваем.
Пусть вам везёт
и щуки, и Емели,
кровя душой, не биться в вечность льда…
Нельзя придумать бога,
только навязать,
как спичек коробок на сдачу,
ожогами насмешки на стихи,
и глупое – мужчины здесь не плачут.
Спиваются от боли и тоски,
под ожиданья – кто же разрешит,
любовь придумать,
дорожкой перламутровой по коже,
на остров переполненных иллюзий,
не выплаканных вовремя слезами.
Мы дети…
Значит, нам всё можно.
И в минус сорок на спор съесть
три порции клубничного мороженого,
на вымерзшей злорадствами арене,
забыв про честь.
Любовь нельзя придумать,
только встретить.
Здесь всем хотелось красоты,
в летящих снах наперехват,
лазури бережной волны,
в запиской брошенных словах,
Не стать обложкой некрасивой
из анекдотов бородатых,
не столько перья для стихов,
как сумасбродства жить пернато
в уюте Дома.
Но тогда…
Когда по солнцу плыли пятна,
Любовь придумали солдатом.
Как будто в имени Марина
спит балерина,
А у атманов гордой Анны
аллюры лани.
Ахматов шах,
Цветаев ад.
Прожить нестыдно.
Наугад.
Под две звезды, осенний сад.
Мне нравится, что мир болеет вами…
С последним шагом тигра мягкой лапы,
На вдавленный в снегу тигриный след…
Котёнок, не признавший тигра папой,
Рождённый Буддой, раз в двенадцать лет,
Упал в тот след, едва придя на свет.
Свалились следом, скипетр с короной,
На миг виток-спираль, свивая в круг.
И тигра власть, побитою вороной,
Понуро волоча крыла заслуг,
Ушла в туман… теперь котёнок друг.
И бело-серебристому комочку,
С когтями и характером металла…
Судьбу вверяем, Новогодней ночью
Желая, чтоб не ползала – летала,
Чтоб гранями алмаза засверкала…
Чтоб белым и пушистым было счастье
И пробежало горе стороной…
Чтоб радуга в глазах, в седом в ненастье,
Гармония… и лад с самим собой…
И нежность… понимание… рекой…
Чтоб доброта – не ложь, а цель и средство
Чтоб радость навещала иногда…
Чтоб изредка суметь вернуться в детство,
Где маминых ладоней теплота,
Улыбку возвращает на уста…
Я улыбнусь и попрошу смиренно,
Котёнка, не царапать зодиак
И дать нам всё, что истинно и ценно
Что для себя любой желает знак…
И сверху чуть… и мне… и всем… и так!
К***
Когда давно пора на ты...,
А все-таки тревожит что-то -
Стоишь у ломаной черты
И неотрывно смотришь в воду
Еще не скованную льдом,
И ждешь, что берега сойдутся –
Сверкнет как новенькое блюдце
На снежной скатерти затон,
Помчатся дети на коньках,
Поедут резвые салазки,
И вот тогда, отброшу страх
И перейду... не без опаски.
Когда соляры до краёв,
Не нужен парус.
И дизелей привычный рёв
Скрывает старость.
И пусть не держат клапана,
Зависли кольца.
Ты, беспризорная страна,
Не беспокойся.
Спасибо старым дизелям,
Ни с кем не споря,
Назло советчикам ветрам
Мы снова в море.
Полны стаканы до краёв,
И спущен парус.
Когда душа не слышит слов.
Приходит старость.
Все корчи силы растекаются на кухне,
Лавровым боем пачка времени для супа,
В пустой стакан девятый вал и трубка в ухо
Опять молчит, певица Слава кличет сукой
Скотч одиночества за праздничным столом.
Что всем твои непроизвольные стенанья,
Цензурный шарм и нецензурная любовь,
Похмельный раб своих пустых припоминаний,
Смешной и жалкий, как общипанная бровь.
Пропита встреча, поезд снова опоздал,
В пролитой луже отражается луна,
Как обесточенности высохший нарвал,
Грустишь по танкерами лапанному морю,
И ставишь свечку зажигания от горя
Словам простуженным –
А может быть к врачу...
где сны близки
слова чисты как первый снег
но мы робеем
им придумывая тени
и превращаем гения в злодея
Ветры метельные скрыли под снегом
улицы и дома.
Как по катку, заскользила по белому
к нам чаровница – зима.
Радует всех приближением праздника,
Скоро он к людям придет
с дедом Морозом, веселым и радостным,
Новый, желанный нам год!
И, словно снег, будут помыслы чистые,
и детвора отдохнет.
Елка сияет звездою искристою –
радость землянам несет.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...210... ...220... ...230... ...240... 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 ...260... ...270... ...280... ...290... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|