|
|
Еще бы Полгода пьянки,
Ни дня ни ногой
В сознание.
Пустые склянки...
И черти ведут дознание!
А у него...
У него жена – просто сучка,
Преуспела весьма,
Преуспела в искусстве случки.
Разминает башку в пальцах,
Озираясь тоскливо.
То ль чекушке шею свернуть,
То ли по пиву?
Почему не ломают дверь?
Понятые, соседи?
Третьи сутки в квартире зверь
Обезумев бредит.
Очень чувственны
- О-ля-ля!
В спальной скульптуры:
Два прохромленных кобеля
И любимой его
Натура.
Молитва
пропавших без вести на войне
В этот край земли ото всех краев
привела нас войны чересполосица,
чтоб испили мы кровь окрестных ручьев…
Помяни нас, матушка Богородица!
Мы ушли в трясинную глину болот,
но не стали камнями сердца.
В клинописных списках расстрелянных рот
помяни нас, матушка Богородица!
Всех, кто глазами цветов и камней
безмятежно в небо навечно смотрится,
материнским покровом окутай-согрей,
помяни нас, матушка Богородица!
Мы омыты слезами осенних дождей,
неутешных жен-матерей – все, как водится…
Их сиротскую долю ты пожалей,
помяни их, матушка Богородица!
Сквозь десятки лет, через тысячи дней
нас разбудит детская разноголосица…
Не забудь про наших внуков-детей,
помяни их, матушка Богородица!
30.01.11
по дороге в Сайгон снег в ладони летит
льётся олово света на подрамник картин
из трёх Д на пути лишь кино-далматин
недосутпным щенком бьётся слово и лижет
чьи-то руки в которых поводья пути
лошадей переправ не меняют
где ленивые люди любят больше себя
запах трав и спиртовок горящих глазницы
детский домик серийно несбывшимся снится
под одним одеялом любовь и разлука
одиночество сукой из динамика льётся
унисексовой Slavы прикрывая зверька
и трясёт от святых и простым воздаётся
у стеклянных дождей отобрав провода
из зеркальных колодцев – предпоследнее да
там живет слякоть мира и больная звезда
променявшая небо на землю
Прожитых лет череда – не беда!
Капля пол-сотая. Златом. В расплав.
Здесь на ошибку не выдано прав.
Тело – на время, душа – навсегда!
Тени, вокзалы, костры, города.
Звонкая строчка – эпиграфом глав.
Прожитых лет череда – не беда!
Капля пол-сотая. Златом. В расплав.
Мудрость, покой, ибо жизнь – суета,
Бренность секунд. Небесам расплескав,
Слёзы и боль меркантильных подстав.
Нежностью – свет. И птенцы у гнезда.
Прожитых лет череда – не беда!
Заснеженный город нетающий город
я был тобой горд и я был с тобой молод
А ныне сквозь узкие прорези дней
смотрю на обломки дворов площадей
на серую россыпь безликих построек
на смрадные пятна реклам и помоек
Сквозь путаницу твоих улиц и лиц
всплывают провалы замерзших глазниц
как гнёзда давно уже вымерших птиц
их все еще ждут птицеловы
с силками над кашей перловой
в приюте на двадцать пять коек
А двадцать шестая теплеет едва
на белой подушке моя голова
Скоро и здесь тоже будет огонь
в дыму завитом исчезает блед конь
напрасно кричать и молиться «не тронь!»
Сестер вереницы костер под божницей
вдоль лестницы Якова цепью бойницы
И разум в свое отраженье глядится
под шорох опавших знамен и времен
Мелькает в метели пылающий трон
пока еще пуст
но и черт станет свят
за тонкой чертой невозврата назад…
Заснеженный город нетающий город
как слепок предсмертный страны и народа.
Когда закроется апрель листом последним календарным,
И будет маяться сирень на разговоре кулуарном
Двух повстречавшихся людей в словах смешных и непонятных,
И хрустнет ветка, а за ней – тревожный звук, ещё невнятный,
Оставит в памяти надлом из аромата и порыва,
Он будет спать, но день за днём срывать цветы в букет разрыва,
Порою дарим на излом себя и сетуем, но редко
Припоминаем первый звук – напрасно сломанная ветка.
глупое женское слёту и в дамки
астры пиастры осколки и слёзы
штурм не удался на сердце коррозия
было ли не было
там постигалась в розгах уходов
тихая школа томления сказки
сотое зеркало сдалось..
прошла
прямо к тебе
ты играл на гитаре
добрым и тихим родным и уставшим
голосом что-то из тех старых песен
я просыпалась..
и приторно пресен был этот мир без тебя
Сегодня ушёл из жизни мой Крёстный, Николай Максимович Нефёдов.
Светлая память...
* * *
Пройдя опасные дороги,
Сберёг немного средств и сил,
Но, поскользнувшись на пороге,
Упал и душу испустил.
Вот так – ни логики, ни смысла,
Иголкой в сердце пустота,
Январь, февраль, слепые числа,
И я не тот, и всё не так.
Скребётся мышью грусть-кручина,
С давнишним сном день скорбный схож,
Да, редки, видимо, кончины,
Когда готов и тихо ждёшь.
. . .
Летит стремглав на гибких лапах,
Не разбирая тропок, жизнь,
А смерть крадётся тихой сапой,
Всегда готовой услужить.
и небо как небыль в прорехах неоновых дыр,
и градины боли похожи на зёрна граната,
мир тихо проехал и катится ветром в эфир,
попса на трибунах, полковники сжёваны в атом,
и сильно пропитое солнце, в котором не стоит
в пурпуре разорванных вен у заката гулять.
под чай и баранки прокатится новости ключик,
и пустят слезу ещё реже, чем раньше на шоу,
нас режут c душой и любовь убегает в оффшоры,
и учит не плакать, а просто как ветреный сор
из глаза вытаскивать линзы живых состраданий .
ребёнок в экране уже не забудет о маме,
восьмого монмартра закроет колючее сердце,
в мультяшке про солнце, пытаясь забыть и согреться,
он тихо уснёт , и коснувшись крыла головой
заблудшего ангела,
будет проситься домой дорогой дождя…
М. Ромму
Как научиться жить одним мгновеньем?
Опять не получается, хоть плачь,
Казалось мне, когда пришло цветенье,
Что миновало время неудач,
Что холода ушли и не вернуться,
Что хватит сил сдержать теченье дней,
Но вот уже дожди косые льются
И с каждым днем темней и холодней,
И ближе снег, и вьюжное дыханье
Касается щеки.... Который раз
Не удается отстранить прощанье –
Зима и время побеждают нас.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...210... ...220... ...230... 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 ...260... ...270... ...280... ...290... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|