|
|
Зафальшивили медные трубы,
Сбился с ритма лихой барабан.
Век – на прибыль, а вера – на убыль,
И правительством новым тиран
Срочно пущен в расход для порядка,
Хоть порядок пока далеко.
…Ах, как билась упрямая прядка
На ветру над пуховым платком!
Кумачи над Россиею вьются,
Пули души и судьбы кроят,
Всё запуталось: век революций,
И у каждого правда своя.
Милосердие с варварством рядом.
Будет право на жизнь, но пока
Петроградский Закон и Порядок
Доверяют латышским стрелкам.
…Где наряды твои, дорогая?
Соболя голубые на ком?
Ах, как билась та прядка тугая
На ветру над пуховым платком!
Пеплом серым осыпалось сердце,
И плита от морозца бела.
…Вот и встретились мы наконец-то
Здесь, на Сент-Женевьев-де-Буа.
у ям обкатаны бока
ну кто из нас
не падал и не плакал
не там болит где раны пыль
а там где не вернули в облака
протянутая лодочкой рука
за небо с детского плеча
спасибо
дня чистый лист
свернулся в ватман
и в круге туба тень звезды
а я прошу слезы для них
взлетевших камнем
над ущельем
пёс щерится
и кажется прощение играет
славянки ветер на трубе
сказала А
не буду Б
хотя и хочется
Ребеккой
Вот и голубь с походкой короткой,
Вот сосед с неотвязной бородкой,
Впереди – только злые снега.
Всё случайное с медленной силой
Уплывает, и белый, и милый,
Здравствуй, каменный снег на века.
Головой не пробить эту корку,
Продышать разве лунку и норку,
Куковать ледяное ку-ку,
Чтобы Бог меня грел, и хранила
Ледяная, меня ты, могила,
На моём односложном веку.
Я честно лгал тебе, а ты,
Взгляд чистый отводя,
Клялась любить и с высоты
Из снега и дождя.
И год прошёл, и дождь и снег,
А ты всё не пришла.
Мне постучались на ночлег -
И с ними ты была.
Я их поил сухим вином
И слушал басни их,
Спать уложил их, а потом
Коснулся губ твоих.
Тот вечер мне не сохранить,
Той дрожи не вернуть,
Тебя послушно не забыть,
Себя не обмануть.
Со мной дружил слепой.
- Слепой?
Когда? С какой, скажите, стати?
Да-да, он был доволен мной,
По парку он гулял в халате.
Со мной дружил щегол.
- Щегол?
Он в специальном аппарате
Существовал, и слаб, и гол.
На твердом спать не мог.
На вате
Он спал.
Я вслух ему читал
Каренину.
- Щеглу?
Слепому!
Он в октябре, когда узнал,
Чем все закончилось – из дому
Ушел. И я его искал.
- Слепого?
Именно.
- Нашел?
Нет, не нашел.
Зато щегол…
- Так что щегол?
Щегол – пострел.
Поправился и улетел.
Я был как все и напролом стремился
К такой же пустоте, к такой же красоте
Я в руки взял тетрадь и удивился
Как буквы существуют в тесноте
И мне хотелось их, как бабочек, разредить
Но снился сон, как черный махаон
Ворвался в комнату и ну крылами мерить
И это был не сон
Все то, что раньше стыло, не дышало
Вдруг встало в ряд, и до сих пор стоят
Холодные слова, и воздуху так мало
И будто на войну шеренгою летят
И будто чьи-то сапоги синеют
В конце тетради, на живом снегу
А бабочка – я выбежал за нею
И до сих пор бегу
собери как мозаику
медленно верно
пускай в разнобой
для тебя изменяться картинке
старой боли
из мнимости войн
лев мышей не давит
voules vous coucher…
аquila non captat
а я мечтаю
чтоб поймал
в накал вольфрама за стеклом
закат упрятав
волшебной лампочки
сто ватт
на ней то тоже
пятна есть
жирафьей шеи
был сон
хотелось там остаться
не навсегда
так хоть
на чёрный росчерк ночи
ребёнок ты
а я в ладони
живой и близкой
тамагочи
вся жизнь игра
по ходу надоела
чего там только нет
там нет тебя
включи в меня
рассвет
отформатируй вето
на тепло
под зуммер
вылечи игру
Z...z...z...
http://tamagochy.ru/node/3
Веет ветер, веет, веет
Над осеннею землёй,
Здесь и шапка не согреет,
И торопишься домой
Мимо почты, школы мимо
И в подъезд скорее – юрк,
А в квартире пахнет мылом,
В ванну вылезешь из брюк
И занежишься до дрожи
В тёплой масляной воде,
Только ветер всё же, всё же
Здесь, а более – нигде.
Не на улице осенней,
Не над крышей жестяной -
Рядом – в комнате соседней,
За картонною стеной.
Весна! Весна! Уйти на кухню рано,
У форточки спокойно покурить,
Сырой воды напиться из-под крана
И че-нибудь в сети откомментить…
Час на себя… Потом проснутся дети,
Начнутся крики, хохот, беготня…
И нет меня счастливее на свете,
Как нет на свете, кажется, меня.
Светлой памяти моих родных дедов:
Аникея, раскулаченного в 1930 г.,
расстрелянного в 1937г., и Архипа,
погибшего в ГУЛАГе на строительстве
г. Комсомольска-на-Амуре.
Мой дед Аникей – раскулачен.
Убить кулака – не злодейство.
Спасибо товарищу Сталину,
за наше бездедное детство!
И деда Архипа – замучил.
В ГУЛАГе, в тайге на Амуре.
Спасибо товарищу Сталину,
волчаре, в овечьей, шкуре!
Под мудрым водительством Сталина,
мы, выросли – волчьими – стаями.
Одни – без вины – стали зэками.
Другие, с виной, вертухаями.
За то – что детей – он нянчил,
на воле – в тюрьмах и в зоне,
спасибо, товарищу Сталину.
Вождю – и – вору в законе!
В стране и партийно, и правильно.
ГУЛАГ – безотказное средство.
Спасибо – товарищу Каину,
за – счастливое детство!
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...180... ...190... ...200... ...210... 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 ...230... ...240... ...250... ...260... ...270... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|