|
|
* * *
Не стать
любимым всей страной артистом,
Удачливым финансовым дельцом,
Монахом, академиком, министром,
Прославленным масс-медиа лицом.
И покорённым сумрачным вершинам
Счёт не вести и в космос не летать,
По Монте-Карло не гонять машину
Вразнос, агенту 007 под стать.
Не улыбаться гордо с пьедестала,
Обласканным красавицей-судьбой…
Но хочется, ни много и ни мало,
Мне стать, в конце концов,
самим собой.
Я помну твою пижаму.
В ней, по скользкой глади шёлка,
ты, как «Шапочка» от волка,
ускользаешь от меня.
Закопаю лифчик в яму.
Он, как служащий охраны,
прячет грудь твою в карманы
и хранит в течении дня.
Отравлю твою помаду.
Здесь намерения благие:
чтобы мучались другие,
нежный твой целуя рот.
Разобью духов армаду,
чтобы, как кобель на течку,
не летел к тебе по встречке
каждый конченый урод.
Из чулок сварганю маски.
Будем вместе грабить банки
и дуэтом петь Таганку,
жизнь спасая от тоски.
Я сожгу твое бельё!
В нём любовь, как птица в клетке.
Дай свободу птице, детка!
Волю дай ей, ё-моё!!!
Перевод с гоблинского:
Глянец шёлка пеньюара
я волнением тревожу.
Словно лодка, наше ложе
покидает берега.
Солнце пламенем пожара
обжигает бархат тела.
Только, вот какое дело -
грудь засыпали снега.
Поцелуя сладким ядом
прививаю твои губы
от чумы попыток грубых
удалого молодца.
Чтоб всегда с тобой быть рядом,
Аромат цветочной краски
развожу пастелью ласки
и жестокостью самца.
Рву поэзию капрона,
проявляю чёткость линий
древнегреческой богини,
как влюблённый Прометей.
И припав к подножью трона,
распахнув завесу тайны,
понимаю – не случайны
совпадения. Будь смелей!
освещаю углы телефоном
увернувшись контрольных звонков
плеск лассо чужеродной волны
мы играем в открытую
и
нас за это так балует бог
ремеслом разрешая любовь
приводить как солдата к присяге
черным лилиям свет зажигая
на дороге
гасконских столбов
где на каждом
то гвозди оплавив
то сползая с бельем по шесту
замирает и ветер и осень
когда мысли о звездной рулетке
твое имя по небу несут
и бросают в деревья известкой
где я в снах натяжения жду
тонкой нити
единственной верной
распуская ночами не сны
не ковер отбиваясь от веры
а узлы сети хлябистой скверны
размыкая железный забор
рабиц рыб не успевших слинять
от железной руки до Желязны
 . …Хриплый, неповторимый – Школы-студии гордость! – Раздается, Марина, В коридорах твой голос… Но не МХАТ лишь родимый И любимый твой город – Мир услышит, Марина, Голубиный твой голос!.. 1977 г. Школа-студия МХАТ .
Мы, наверно, больны телепатией,
и под властью немого недуга,
пряча тайны в глазах, как старатели,
погружаемся в мысли друг друга.
Мы, возможно, больны ясновидением -
ты целуешь меня, я же вижу,
как волнуются губ твоих линии
от фантазий моих разбесстыжих.
Мы серьёзно болеем гипнозами,
силой воли друг другу вещая -
ты пьянишь меня смелыми позами,
я влеку тебя, рай обещая.
Мы, конечно, болеем гаданием -
чем fiasco лечить: эвтаназией
или высшей из мер наказания?
Вдруг, один из нас болен фантазией?
Поэзия – игорный дом.
Где слово разменяв удачно,
Поэт на мир взирает мрачно,
Превознося Содом.
Поэзия – игорный дом
Где рифма служкою батрачит,
Где честность обзывают клячей.
Талант- холуй, пардон.
Поэзия – игорный дом
Где на столе гордыня пляшет,
А муза чем наглей, тем краше.
Где память греют льдом.
Поэзия – публичный дом
Где ставят ложе от Прокруста
Для зарождения искусства.
Где истину в поддон.
Смешаю тушь китайскую с тоской,
Чуть нежности добавлю, чтобы цвета
Был тон теплей. Пусть плавность пируэтов
Пера по светлой глади меловой
Вернет давно потерянный покой
И станет на сомнения ответом.
Но в каждом знаке видятся приметы
Знакомых черт и ясный образ твой
Тревожит так, что кажется: ресницы,
Как крылья мотыльковые легки,
Невидимо касаются щеки….
И вот уже летит за край страницы
Строка, и знаки гибнут, как полки
Австрийцев на полях Аустерлица.
К горизонту уходят мечты кораблями,
но увидеть рассвет суждено только лучшей.
Не все тучи когда-то прольются дождями,
но любой из дождей был когда-то тучей.
Из похода вернулись слова бумерангами,
но осталось в живых лишь одно из семи.
Не все люди когда-нибудь станут ангелами,
но все ангелы были когда-то людьми.
Каждый день засыпает прямыми вопросами...
Наши ангелы – сущие дети, пойми.
Не все ангелы были когда-то взрослыми,
но все взрослые были когда-то детьми.
Исправленный, после замечаний.
Когда ты умрёшь, то тебя порастащат
Бабы твои на стихи и слова
И бережно так в нафталиновый ящик
Задвинут. Шавкою сделают льва.
Когда ты умрёшь, то каждая скажет:
«Он только мой, никому не отдам.»
По вкусу оденут, мистерии в раже
Устроят и поползут по следам.
Когда ты умрёшь, то каждая сможет
Воздвигнуть храм, написать статьи.
А ты же не сможешь хлестать их по рожам
Словами на вылет и материть.
Когда ты умрёшь.., но ты, кажется, умер.
На сценах рыдают, за сценами пьют.
И только в стихах твоих слышится зуммер
Души, презиравшей любовный уют.
.
* * *
Всё уже было. Написано ль, сказано…
Всё уже было, не плачь…
Жизнь одинакова – мы с тобой разные, –
Главная из незадач.
Все уже было. И наша история
Тоже была много раз…
Клоун на гвоздике, осень за шторою...
Свет так же медленно гас.
Так же какой-нибудь пра-прародитель мой
Жил – огород городил,
И – вот такою же ночью мучительной –
Те же слова находил…
.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...110... ...120... ...130... ...140... 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 ...160... ...170... ...180... ...190... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|