|
|
Такое трудно пережить:
На выцветшем папирусе
Увидеть можно миражи,
Каким был мир до вируса.
Обрушилась на землю высь,
Привычки наши вымела.
И континенты разошлись,
И динозавры вымерли.
Ползет на воле жирный жук,
Куда-то мамонт топает...
А я в норе своей сижу,
Как крыса допотопная.
Как одену я красную кофту,
Да пилотку , да с красной звездой!
Посмотрю на старинную фотку
Где мой дед возвратился домой.
Запою с торжеством про Победу,
Выпью стопку, поплачу чуть -чуть.
Поцелую я орден, что деду
Был вручен в Сталинградскую лють.
А потом можно ахнуть вприсядку,
Закружиться с притопом, чтоб звон
Наших праздников верным порядком
Шел по миру !
А павшим поклон...
https://arts.in.ua/artists/sneg/w/539210/
Веселят деньки весенние
И телят, и поросят.
А вот наши люди семьями
В заключении сидят.
Да, надолго им запомнятся
Непростые времена...
Муж тоскует по любовнице,
По любовнику – жена.
Сын-студент в клозете заперся,
Взяв с порнухою айфон.
Не напрасно делал записи...
Их теперь смакует он.
Озверела дочка-школьница:
Нелегко без косяка!
Но терпеть тому, кто колется,
Потрудней наверняка.
Под замком торчит, как велено,
Недовольная страна.
А вокруг пылает зеленью
В доску пьяная весна!
Цикл "Карантинный калейдоскоп"
* * *
От карантина пухнет морда,
Шашлык на вкус уже́ не тот.
Но то и дело бьём рекорды,
Пока не создан антидот.
Твердит с экранов грустный Путин:
- Сидите дома! Деньги дам…
Но, хоть наверно, он не шутит,
Не заплатили снова нам.
Ночной порой шаги так гулки,
По трое в ряд, как на парад.
И запрещённые прогулки
Напоминают маскарад.
Не разгадать под маской – кто вы,
Все – невидимки под клише…
А в сквере рядом с продуктовым
С утра большой слёт алкашей.
Честя́т Китай, «америкосов»,
Стаканы звонко бьют набат.
Всерьёз решаются вопросы:
«Что делать?» и "Кто виноват?"
Весна идёт, щебечут птицы -
Им до звезды коронный бред…
А нам бы выстоять, не спиться
До Дня Победы в сентябре.
Жить в комнатах, наполненных тобой,
Скользить, касаясь чувствами предметов.
И будет ночь прекрасна: "Сон любой
Надежнее покажется ответов".
Ты далеко, но ближе друга нет.
Твоя рука предупредит паденье.
Не суждено нам: много, много лет..
Но наша встреча песня провиденья.
Целый день буду лежать, мечтать на диване,
Целясь глазами в прошлое и глупо так улыбаясь.
Плакать буду, плавать буду с тобой в океане,
Смотреть, вспоминать, как строил ты из себя бая.
Что толку толочь в ступе мои и твои мечты,
Но я не способна сегодня на нечто большее,
Чем представлять тебя, меня в качестве нежной четы
Или царственной парой в какой-нибудь древней Польше.
Или будто в поле русское выходим полоть огурцы
И улыбаемся нежно, взглядом ласкаясь нечаянным,
Чуть коснувшись руки. Или вот уже связываем концы
Распустившихся поясов и хотим друг-друга отчаянно.
Целый день я не буду есть, буду только лежать и пить.
Вино будоражит мечты и залечивает отчаянье.
Я снова с тобой, пусть даже на миг, на мыть.
Но вот трещит телефон и пугает меня... нечаянно.
Я не выдерживаю столько любви сразу, одновременно.
Я люблю дочку, сына, маму и, конечно, тебя.
Я продолжаю любить и тех, кто ушел из мира надменно,
Кто только во снах появляется, память мою теребя.
Любовь сжигает медленно мое небольшое сердечко.
Оно болит и мечется, рискует расстаться со мной,
И кажется эта мука горения будет вечна, вечна...
Может любовь это ад, который обещан судьбой.
Цикл "Карантинный калейдоскоп"
* * *
Когда тайком гулял днём в парке я,
В перчатках и, само собою, в маске,
Случайных встречных обходя с опаской,
Влупился в столб – вот подлость бытия!
Порой бывает: вроде всё путём,
И дух здоров, и безотказно тело,
Но тут вдруг: «Бац!» – и по́ лбу прилетело!
Фингал бесплатно мной приобретён.
Я без дороги напролом бреду,
Пень пнём, хотя башка уже седая.
На кепку мне, не целясь попадая,
Большая птица гадит на ходу.
А что за птица? Кажется, удод.
Какие же вы, всё-таки, удоды,
Скоты и аморальные уроды!
Иль не удод – да кто их разберёт?!
Орлу красиво жить не запретишь,
А остальные кушают отбросы
И задают наивные вопросы –
Мол, как там, не сгорел ещё Париж?
Сгоревшее, известно, не сгниёт,
Но, если что, то скинутся – отстроят,
Чтоб на века и выше вдвое, втрое.
Пусть Эйфель сверху нос себе утрёт.
Мир смотрит похотливо за Урал.
Сидеть вам на бессрочном карантине!
Но Пушкин в том нимало не повинен…
Я маску надоевшую содрал
И воздуха елового набрав
Всей грудью, слышу шум и гам – облава!
Полиция идёт сквозь парк оравой,
И я понёсся по кустам стремглав.
Поймают и составят протокол,
А это не гроши – четыре штуки.
Меня старушки обгоняют, внуки…
Для пенсии чувствительный прокол.
Домой вернулся дерзкий пилигрим,
К пенатам и засел за четвертинкой.
Смотрю по телевизору картинки,
И снова на душе покой и мир.
У нас, казалось, за спиной
С женою жизнь большая.
Но, что ни делаю, ничуть
Не нравится жене.
Как только рот открою свой,
То сразу раздражаю.
А если в тряпочку молчу,
Бешу ее вдвойне.
Вздремну за книжкою чуть-чуть:
"Зачем сидишь без дела?"
Когда в домашних весь трудах:
"Хочу покоя, сгинь!"
И, как молитву, я шепчу:
Прилипни, вирус, к телу,
И забери меня туда,
Где не е*ут мозги!
Цикл "Карантинный калейдоскоп"
* * *
Вирус ничтожен, а следствия – трупы.
От напряженья нахмурив чело,
Пялюсь часами настойчиво в лупу,
Но разглядеть не могу ничего.
Колет в паху, зачесалась подмышка -
Чую нутром: повсеместно враги.
Мерзкие твари! Наверно, мне крышка.
Снова смотрю, но не видно ни зги.
А по ночам чей-то шёпот и стуки,
Ёкает сердце от страха в груди.
Не помогают прогресс и науки -
Мыло и маска, и дома сиди!
Только мне утром идти на работу,
Про́дыха нет от печальных вестей...
Если Бог даст дотянуть до субботы,
За выходные допьюсь до чертей!
Человека сделал Боже,
Дал свободу воли. Но
Вскоре мрачно подытожил:
Взять бы рожей да в говно!
Братья братьев били бойко,
На соседа шел сосед.
Дяди дядь тащили в койку,
Словно тёть в помине нет.
И, надеясь содомитов
Уничтожить навсегда,
Бог вселенским динамитом
Подорвал их города.
Ветерок развеял тучи:
Нет, Творец не очень строг.
Наши пращуры живучи...
Вновь пороки на порог!
Все забыли о потопе,
Из полей звучит «Налей»!
И себя Господь сподобил
Оказаться на Земле.
Тут хлебнул Он столько лиха,
Что едва хватило сил...
И не зря, идя на выход,
Бог нас понял и простил.
Цикл "Карантинный калейдоскоп"
* * *
Апрель играет злые шутки:
С утра то дождик, то пуржит -
Он написал сценарий жуткий,
Все перепутав падежи,
Смешал в колоде будней масти,
Нарушив дней привычный бег.
Лишённый благости причастья,
Впадает в ересь человек.
Хромает дух в ослабшем теле -
Молитвой к Богу не летим.
И, затянувшись на недели,
Чреват запоем карантин.
Разит отчаяньем из окон,
Увы, не пройден пик пока.
Кулич пасхальный ко́сит боком
Под разбитного колобка.
А кто виновен в том? Китайцы?
Пропали сон и аппетит.
Мы по привычке красим яйца,
Но их никто не освятит.
На ладан дышит век короткий,
Растёт смертельное число…
Дрейфует мир в апрельской лодке,
Махая сломанным веслом.
Апрель 2020
Чего-то я не понимаю... Конечно, страшно заболеть.
Но как же…? Ведь дорога к раю намного ближе если медь
Одна звенит в кармане тихо, а не шуршат купюры в сумке...
Сидите дома! Ну а кушать? за что мы будем, недоумки?!
Чего-то я не понимаю… Конечно страшно заразиться,
Но ведь захочется напиться и заорать: Ты паразит!
Чего сидишь?! А где зарплата?! И плачет по тебе палата!»
Вот так кричат от голодухи муж на жену и сват на брата..
Чего-то я не понимаю... как выплатить долги по займу?
Не принесут же деньги в спальню…?
И невозможно целый месяц
любить друг друга...
Пусть повесят!
иль заразят меня…
Июньские дожди и склоны юно
Зелёным бархатом приманивают глаз,
И в облаках луна, ан нет – топаз
Всё смотрит скорбно на могилу Юнга.
Хамелеон, рождая мели вкруг,
Худеет на глазах, меняют сели
Его горбатый стан. И еле-еле
Видна ещё тропа, где власть испуг
Берёт над душами боящихся полёта,
Где чаек скорбный крик, как эхо снов,
Где, потеряв себя, несём покров
Из страха вечности.
И сладки капли пота...
Кроткий в талантах, воздающий вселенным,
отмеряет просящим поразительный мир.
Смеются бессовестные, рыдают неверные,
а я, им подобный, глотаю кефир,
не замечая гротескности мая,
бездарно коверкаю песню любви,
в сомненьях витая, крушу, раздираю
и ковыряю все глубжа в дерьми.
Доверья во мне лишь на малую чашку
кефира с печенькой в руке и во рту,
на день и на ночь в колыбельке с дурашкой,
на степень раззявства в борьбе и в быту.
Но ведь кроткий в талантах,
воздающий вселенным,
отмерит и мне поразительный мир?
Ночная близится пора…
На волю вышли черти,
Команду помня лишь одну,
Им данную: ату!
А мы с тобою до утра
Круги на небе чертим,
Иголку циркуля вонзив
В Полярную звезду.
Глубок космический разлом…
В кромешном центре мира
Багровым пламенем горит
Рубиновый кристалл.
И, ставя нечисти заслон
Над Северной Пальмирой,
Наполним светом фонари
От Южного Креста!
О если б люди не старели,
до дряхлости и сохраняли
ясный ум и силы и жили все
без страха о пределе, табун
болезней, обуздав, навеки
и смерть была насильственной
и только, и вызывалась к ним
такси подобно, когда наскучит всё
и от родни бессчётной, (дерущейся,
делящей), станет дурно.
Нашёл тогда, на это, кто бы силы?
Вот был бы цирк и хаос беспросветный,
вопрос квартирный стал тогда бы
в кубе и все леса пеньками обнажились,
от «саранчи», безжалостной, двуногой,
религий затрещали бы догматы, а войны
стали ливнем животворным, для изнурённой
стонущей Земли.
Устроен мудро Мир, но всё же, всё же, всё же…
найти б «нору», нырнуть в Мир параллельный,
где живы Все и Всем, всего, довольно…
Он думать про неё забыл,
Как вдруг, она во сне явилась
В стихах застыл любовный пыл –
Фантом её возник, как милость.
Как тут не верить в чудеса:
Девятый месяц, туз и тройка,
У Дамы карие глаза,
И Дева стала знаком только.
Размытый облик не узнать,
Но голос спутать невозможно,
О Господи, зачем опять? –
Упрятаны ведь чувства в ножны.
Цикл "Карантинный калейдоскоп"
* * *
Мечты и помыслы – гуд-бай!
Пасть разевает жадно бездна.
Поставлен к стенке раздолбай,
Куривший в тапках у подъезда.
Закрыты Лондон и Пхукет.
Снег свежий скрыл следы гулянки,
И "двое сбоку – ваших нет!"
Гремит «Прощание славянки».
Овсянка старая в горсти,
Не утолив повадку волчью,
Даст на соседа донести,
Что много кашлял прошлой ночью.
Мы дружно встали на борьбу,
Следим за сводками с дивана –
Там пол-Италии в гробу!
Давай ещё по полстакана…
Одним печаль, другим барыш -
Как на дрожжах, взлетели цены.
И никуда не убежишь,
И нет на вирус Авиценны!
Стух политический апломб,
Вражда вчерашняя никчёмна,
Нет толку от ракет и бомб,
Бесстыдной лжи и злости чёрной.
Высокой истины момент
Жить дружно, может быть, научит…
Идёт к концу эксперимент,
И застилают небо тучи.
Март 2020
Гриппо-вирус, в самом деле,
Набирает мощь:
Загубил за две недели
Он сто тысяч тёщ.
Братьев перессорил быстро
И сестер стравил.
Слово за слово и выстрел!
Голова в крови.
Муж покручивает глобус,
Водку вдев тайком.
А жену трясет от злобы
Рядом с мужиком.
"Как с тупым жила я монстром
Двадцать долгих лет?!"
А на кухне ножик острый
Отражает свет.
В тесноте хрущевки душной
Позабыт интим.
Но сидеть нам дома нужно.
Вирус. Карантин.
"Мушкетёры могут быть хоть в чём:
В запылённых кедах и футболках.."
В. Крапивин
Жаль, тебя не знал Экзюпери.
Да и мы не встретимся в пустыне.
Как в игре весёлой – отомри!
И не замирай, мой друг, отныне.
Оглянись на свой уютный дом,
Где простая музыка звучала.
Твой баян рассказывал о том,
Как берёза во поле стояла.
Кеды, форма школьная, очки,
Ни песка, ни пепла на ресницах.
Но, всему земному вопреки,
Я узнала маленького принца.
Вот и всё. В ослабленной руке
Протянул серьёзно и румяно
Розу на берёзовой доске,
Выжженную искрами вулкана.
Как из-под вселенского сачка
Время твоё выпорхнуло, дабы
Пламя пионерского значка
Выжгло сорняки и баобабы.
У твоей звёзды не пять углов,
Хор лучей под правильным девизом:
Маленький Серёжа, будь готов
К встрече с авиатором и лисом...
Мы теперь навеки отомрём.
Принц снимает галстук пионера.
Краской, вулканическим огнём
Пахнет обожжённая фанера.
Чтобы не опасен был сквозняк -
Прячет нарисованную розу,
Надевая лаковый колпак
На цветок и русскую берёзу.
Страницы: 1... ...10... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ...30... ...40... ...50... ...60... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400...
|