|
|
Так на травинке луч росою блещет,
ловлю и я внимательный твой взгляд,
и капли счастья тело холодят,
и видятся немыслимые вещи:
тепло и доброта... и даже хлеще:
любовь, и страсть, и нега... мёд и яд.
Не умирает память, говорят.
Спит иногда, но и во сне трепещет.
Я знаю, что у речки тростники
сверкают ярче, да и высоки...
Доверилась простому замечанью
и выбрала до гробовой доски
оттенки серого – космической тоски,
и голос мой, надломленный печалью.
Лес кончился. Мы вышли на пустырь.
На нём серела башня новостройки.
Гнилые трубы, редкие кусты.
Канава расцветающей помойки
В буквальном смысле радовала глаз
Беспечно-жёлтыми пустырными цветками.
Патлатый пёс поглядывал на нас,
Устроившись, как царь, в облезлой ванне...
Всё было будто бы построено само
И на гнилых гвоздях пускай держалось –
Оно души так явственно касалось,
Что сердце откликалось: «вот оно».
Всего лишь надо было лес пройти,
Всего лишь тридцать лет прожить – и лето
Господне оказалось на пути,
В цветочках легкомысленного цвета.
2009-09-10 15:32Липы / Елена Ковалева ( Evita)
Полуденная улица мертва
От зноя, ветра стихли стоны,
Блестя на солнце, липовые кроны
В атласе темных листьев кружева
Расправили, колеблется едва,
Медовым ароматом напоенный,
Июньский воздух, и гудит влюбленный
Рой пчел, и чуть кружится голова
От запаха – манит его струенье
Припасть лицом к соцветьям и вдыхать
До дна, до слез, до умопомраченья….
Но током крови движутся мгновенья,
И нет того, что может задержать
Летящий миг на пике вдохновенья.
 Ладоземье, ладо-край, Ладога-Олонка,Ладомирье, ладо-рай на ладони тонкой.Плещет светом лунный шар в облачной шаланде,на веранде – самовар, август на веранде.Над бессмертною водой росчерки рассвета,нервно крикнет козодой, – вот и было лето.Проплывет дождями грусть – отпускная ретушь,не прощаясь, оглянусь...Спать пора,рассвет уж...
Белой полночи тень...
Поседевшим мальчишкой,
Наглядевшись на крылья и арки мостов,
На простуженной кухне общаешься с книжкой,
Рассыпая пыльцу с верхних срезов листов.
Этот лиственный мир испещрён запятыми,
Постранично нанизан на главную нить.
На бессмертный сюжет – умирать молодыми -
Ляжет картой надежды желание жить.
Препинания знаки сжигаемы страстью,
Вспыхнет карточный домик, займётся крыльцо...
Красноватый закат оживёт и погаснет,
Осветив напоследок любимой лицо.
Целовала в слова, что тебе говорил я,
На бубновых гадала седых королей...
Все ремарки закончились, Эрих Мария!
От бумажной любви возвращаюсь к своей...
***
Всему свой срок. Докапает и этот
несчастный век тяжёлою водой.
Гори огнём, средневековый метод,
прижги обиду новою бедой.
Пусть воплотятся прежние герои,
не поглотит их будняя труха:
вот платье чуть беременного кроя
и белые песцовые меха,
улыбки манекенные на лицах
и лилии, подобные клейму,
и ты, мой преднамеренный убийца
(и ты не сторож брату своему).
Немного воздуха!
Немого воздуха!
С удушьем серости
Я не в ладу.
От чёрной копоти
Из клетки города
В родные горы я
Сорвусь, приду.
А горы рады мне,
А небо – радугой.
Без всяких правил я
В горах брожу.
И вдруг возникшая
В душе мелодия
Созвучна радости
И миражу.
В плену безмолвия,
В плену пленительном
Гляжу восторженно
На стены гор.
А там в глаза мои
Весна нежданная
Глазами ящериц
Глядит из нор.
Без разрешенья ворвалась весна –
Тугие рамы распахнула настежь,
Впустила утро свежее без сна
Предвестьем неизведанного счастья.
От ветра штор зеленых паруса
Над комнатой испуганной взметнутся,
Наполнят дом живые голоса –
Заговорят, заплачут, засмеются.
Зашелестит, зашепчется листва,
Под струями воздушными играя,
В ее речах забытые слова –
Напоминанье брошенного рая.
И станут встречи наши так близки
В наплывах ясных солнечного света
Над серебром искрящейся реки,
На дальнем берегу, а не на этом….
А где-то жизнь – светла, размеренна,
В ней дом детьми одушевлён.
У дома лиственное дерево –
Берёза, вишня или клён.
Сейчас весна и дети бегают
По чернозёму босиком,
Приводят в дом собаку пегую
И угощают молоком.
Зимою ветер будет вспахивать
Неплодородные снега,
Котёнок сонный – тени стряхивать
На тёплый пол у очага.
Повсюду, даже в нити скрученной,
В кружении веретена -
Любовь бессмертная озвучена,
Оживлена, воплощена.
И не исчезнет преждевременно
Никто, раз выбрал эту жизнь.
Мы не узнаем, милый, где она,
Кому она принадлежит.
И лишь слова, с ума сводящие,
Принять осталось, как завет.
Ведь мы настолько настоящие,
Что нас для будущего нет.
Мой хищный календарь, он голоден как волк,
Он пожирает годы без приправы.
По ком звонит звонарь? Засадный ляжет полк,
Телами дно подняв у переправы.
Играет в кости смерть, целует в губы жизнь
Сквозь шёпот оглушающе негромкий.
Улиткой век ползёт... останется лишь слизь,
Да кровь, что запеклась на острой кромке
Отбитой молотком ржавеющей косы.
На каждый стук – секунда или вечность...
Клади свою любовь на старые весы,
Восьмёркой рядом ляжет бесконечность.
И, стрелкой шевельнув пространство на шкале,
По памяти вычерчиваешь связи
От школьного пера до мушки в янтаре,
В случайной капле времени увязнешь.
А хочется вернуть апрели и года,
Сменить окоп, оружие и даты.
Но, мысленно вернув, поймёшь, что как всегда
Твой полк поляжет.
Молча.
До солдата.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 ...10... ...20...
|