|
|
 В Доме должны быть...В доме должны быть ковры на паркетеи с оглушительным боем часы. В доме должны быть собаки и дети – тихие, очень красивые дети и добродушные шумные псы. Шляпы с большими полями и трости в доме должны быть, а также зонты. В доме должны быть нечастые гости – званые, пьющие, милые гости, что в обращении будут просты. С маленькой лестницей библиотека в доме должна быть. Седые тома. Чтоб у живущего там человека, самого крохотного человека, пища была ещё и для ума. В доме должны быть живые букеты – шёлково льнущие к пальцам цветы. В доме на стенах должны быть портреты. тех, кто там жил, дорогие портреты. Дом словно слеп, если стены пусты. В доме должны быть уют и укромность. Каждому свой небольшой закуток. ……………………………………… Мне рассказала об этом Бездомность. Я-то сама... далеко не знаток.&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&Сестра Риммовна
Вырастешь и увидишь, спокойно и навсегда:
Выстоявшее дерево с разломленной сердцевиной.
Помнишь, как ты была маленькой, как бушевала вода,
Как я протянул тебе этот кулон старинный.
Как я крикнул тебе: «Вот грозовой амулет.
В нём белое облако, невидимая подушка…»
И молния тут же. И тут же огромный свет.
И в белой воде изумрудом сидит лягушка.
Я вырасту человеком. Ты сможешь меня спасти.
Как ты спасала меня, не ведая и танцуя.
Как ты любила. Как ты смогла меня увести
В июльскую воду, бушующую, дождевую.
И в мире бескрайнем, в котором назначен свет,
И вой пустоты, и медленный лес назначен,
Я только теперь догадаюсь, что смерти нет.
И всё же как поздно я тебя видеть начал.
Нет, ничего не прощу, и если даже
Ты ко мне в дом виновато войдёшь сама -
В чёрном застыну разбитом тобой пейзаже,
Коркой смолчу с обеденного стола.
Ты мне шептала: я лишь твоя, и только.
И запрокидывала голову к потолку...
Сколько ты мне врала, обещала сколько?
Я сосчитать не мог и теперь не могу.
Лето и осень твоими глядят глазами,
Зима и весна в спину тобой глядят.
Ты умерла. Что же скажу я маме?
Белый конверт твоею рукою смят.
Ты через голову мой надеваешь свитер,
В зеркале прыгает солнечное пятно.
Ты обманула, ты теперь знаменита.
Встала из гроба и не моя давно.
Вот ты несёшься к морю в автомобиле,
Вот улыбаешься диким цветком в экран...
Ты ведь не хочешь, чтоб эти тебя любили?
Ты же ведь помнишь, что я тебя не отдам?
Я ничего не могу изменить, мне плохо.
Тонкие стены, захлёбывается вода.
Минута к минуте, вздох в пустоте ко вздоху.
Будь не моя. Будь надо мной всегда.
Город мой, куда я возвращаюсь
наяву, во сне или мечтах...
Защищаюсь, обвиняю, каюсь,
отражаясь в старых зеркалах.
Улицы, проспекты, переулки,
и мостов тяжелый переплет,
темный блеск воды в пустотах гулких
каждое движенье стережет.
Алгоритм неправедного мщенья
город превращает в эшафот.
Здесь мне не прощают возвращений,
здесь мне не простили мой уход.
Помню наизусть все переходы,
шпили, небоскребы, купола,
здесь была оплачена свобода,
но нужна ли мне она была?
Не собрать,не счесть зеркал разбитых,
и пуста над призраками власть...
Все мы здесь когда-то будем квиты –
за попытку, что не удалась,
за свободу и высокость неба,
и – что не ползком, а во всю стать,
за отказ покорно крошки хлеба
со стола дарящих подбирать.
Далеко отсюда до Ламанчи,
но времен я слышу ледоход:
под дырявым знаменем удачи
в зеркале маячит Дон Кихот,
и кривятся смехом отраженья,
звон стекла , копья тяжелый хруст, -
Истина не терпит пораженья,
значит, я еще сюда вернусь.
I.
В оконном зеркале полночного безумья,
за жёлтой шторою исчезнувшего дня,
моя знакомая – бесовка и шалунья,
рисует пальчиком усопшего меня,
в убогой комнате с обугленной проводкой, –
у одиночества снимаемой за так,
где просыпаясь в сон я завтракаю водкой
и засыпаю в явь с окурком натощак …
Мои товарищи – худые тараканы,
давно забывшие про крошки и уют,
я утешаю их рассказами о странах,
где тараканий корм бесплатно раздают …
В пустынной комнате пронзительно и гулко
Её признание однажды прозвучит, –
Я полюбила Вас … И буду ждать в проулке,
Когда в больничный морг Вас выпишут врачи …
II.
Тает медленный свет
на подвальной стене,
в желтых трубах
журчание Стикса,
я давно налегке –
ни любви, ни обид,
даже память,
намаявшись, стихла.
И сгорают стихи,
согревая на миг
опустевшие к смерти ладони,
ты же вежливо ждешь,
когда пьяный старик
в перевернутом небе утонет.
.
( Из стихов Иоганна-Георга Фауста [1490—1532] )
* * *
...Где слова мне украсть —
Описать — пока тает огарок —
Эту тайную власть
Пыльных сводов и сумрачных арок?..
...Мрамор... бронза... базальт...
«Фавн»... «Гермес усыпляет Дельфину»...
Дальний хор, детский альт:
«Арголида... Элида... Афины...»
...Там, в аркадских лесах,
И рвалось мое сердце, и — билось;
Там, с луной в волосах,
Ты — из света и тени — явилась...
И по всем городам
Ты прошла в подвенечном уборе —
До реки Эридан
И затем — до Тирренского моря...
Ветер бил в паруса —
И забыл я о родине зимней...
...Я бродил по лесам
И писал тебе оды и гимны...
...Но — пока повторял
Я их всем волооким Юнонам —
Я тебя потерял
Между Локрами и Вавилоном...
.
Ты откуда-то ехала, не доехала...
Откуда-то шла, не дошла.
Ругая и прощая тебя, с переменным успехом,
в надежде на чудо во мне замирает душа.
Я стрелку минутную глазами двигаю,
она ж, защищая свои рубежи,
всё гонит новых мгновений дивизию,
где предыдущая мёртво лежит.
Но, – наконец-то! – шаги... Ты врываешься
сердце под кофточкой пойманной птичкой стучит.
Когда тебе нравлюсь я – как ты мне нравишься!-
сказать успеваю... дверь закрывая... швыряя в окошко ключи...
 Начинается солнца рассветное солона пустынных подмостках ночной тишины.Декорацией город едва прорисован.Бледной тенью истаяло тело луны...Чуть дрожит облаков золотистая кромка,лёгкой музыкой льётся рассеянный свет.По сырым тротуарам витая позёмкой,ускользающих сумерек тянется след.Небеса распускаются радужной кронойв тонкой шёлковой дымке туманов и снов.Переливами солнечной яркой короны, как финальным аккордом, озвучен восход.Упоительный воздух в начале апреля –эта сочная влажность, прозрачная тишь...Брызжет солнце алмазной огранкой капели и хрусталинки света срываются с крыш.Расплетая зарю на оттенки и ноты,птичьим пением вторя дыханью весны,время робкие всходы событий торопит,и сбываются самые светлые сны…
Пахарь вспахал землю, и уже урожай.
Хлеб в магазине, достроена красная школа,
Масло сверкает с серебряного ножа,
Уходит болезнь от ласкового укола.
Какие размашистые, красочные мазки:
Природа берет своё, набирает скорость.
И вот мой ребенок сам надевает носки,
Покупает билет, садится в зелёный поезд.
А солнце печёт, так что блекнут огни и цвета.
Пахарь достаёт платок чёрно-белого цвета,
Утирает лоб. Струйка пота бежит со лба.
Щурится от невыносимого света.
Где-то есть комната, еле заметный дом,
Время в котором движется еле-еле.
Встанешь с кровати, чуть отворишь окно:
Пылинки в луче ожили, полетели.
Ночь неслышно колышет ветви,
Как сплетённые невода.
Возвращайся, родной и светлый,
Ты – живая моя вода.
И Луна, ослепив сияньем,
Бьётся рыбкою золотой.
У меня лишь одно желанье:
Возвращайся, желанный мой.
Я тебя целовала в губы,
На дорогу перекрестив.
Будет в небе Луна на убыль,
Будет в сердце любовь расти.
Будем с ночью прощаться вместе
И такую встречать зарю,
Что ни в сказке сказать, ни в песне,
Вот стихами и говорю.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 ...10... ...20...
|