Больно.  

Белизна, царящая вокруг, отражая солнечные лучи, пытается отнять у меня способность видеть. Лучше не смотреть. Лучше просто закрыть глаза и идти. Идти босиком по распластанному всюду небу.  

Не надо смотреть по сторонам, не надо оглядываться, потому что заранее знаешь, что ничего не увидишь. Только небо, холодное, отторгающее, небо. Оно и так кусает за босые пятки сильнее, чем языки огня. Оно не может ни принять меня, ни поддержать. У него нет прав на это – я другая. Я – не в его власти. Оно не распоряжается мной, но оно всюду и, значит, нужно искать выход. Нужно искать выход даже тогда, когда его и вовсе не существует. Главное – не открывать глаз. Главное – не видеть этой безжизненной вечной пустоты.  

Здесь и не скажешь, что наступила календарная весна. Но лёд на реке стал совсем хрупким, и нога порежется о кусочки хрустального речного покрова. И река будет звать и тянуть в свои совсем ещё девственные объятия, а потом и вовсе накроет своим подвенечным убором. И я поддамся воле стихии. Поддамся этой реке, потому что её волны принесут мне боли не больше, чем твои ледяные объятья. А главное, эта боль подарит мне столь желанное успокоение. 

Сладостные минуты. Пьянящие минуты ожидания, и вот я уже ничего совсем не чувствую: ни боли, ни холода, ни обжигающей пустоты. Всё вокруг стало таким мелочным и пустым. Даже солнце – приносящий только боль огненный шар – сейчас ничем мне не мешает. Не может помешать. Не может потревожить. Оно только глядит своей лимонной коркой сквозь мою узорчатую фату. 

Ну, вот и всё. На свете больше нет больше смерти. Нет жизни. Нет любви.  

Я закрою глаза и ничего больше не будет.