Теперь тебе не вырваться из круга
пустых речей и мелочных обид.
Та, в ком ты был так знаменит,
теперь уже не под рукой подруга.
Она в иные веси унеслась,
ты ею брошен, собственно, дружище.
А совесть, это лужа средь села,
не всякий в ней свинью свою отыщет.
За самостийность самоё себя
подденем и родное на трезубец,
и тот – гордец, мудак, безумец,
кто поперёк нам, пусть нас и любя.
Теперь осталось только вспоминать,
кроя во тьме по-новому пространство –
где в нём она? Где я? И где кровать,
в которой нам уже не поваляться?
Где страсть и сласть, где муж и где жена,
где ловкость встреч и лепет расставаний,
что должен я и что она должна
врать дома, что по-трезвой, что по-пьяни?
Где цель теперь, для всё ещё души?
И как теперь учить слова полёту?..
Хотя зачем? Раз кто-то так решил,
пусть и судьбу за нас стегает плёткой.
Теперь осталось кость тоски догрызть,
допив желчь лет, о вечность грохнуть кубок.
Но прежде чем кормить собою крыс,-
в последний раз увидеть бы друг друга!
В последний раз... Но в жизни всё – на раз,
и жизнь сама, – и первый, и последний
тот самый раз. Была... и весь рассказ
печальней всех, как сказано, на свете...
ответить