Иона проглотил кита… Вернее, так: Ионеску проглотил… Что он мог проглотить? Булавку? Да, пусть будет булавку.  

Плачет девочка. Вбегает мать. «Что случилось?» «Булаааавка…» Проглочена булавка! Доктора! Девочка лежит на софе, бабушка пытается влить раствор марганцовки, бледная мать ждет у подьезда… Машина скорой помощи едет сквозь метель. И вот развязка. Противная булавка отыскивается в углу, алая капелька крови (уколола палец, больно) давно подсохла, девочка ставится в угол, но тут же возвращается обратно. Помилование, слезы, смех, чаепитие с доктором.  

Так кто кого проглотил? Я, помню, маленький, чуть не проглотил – не кита, но почти – пластмассового дельфинчика. До сих пор банные плавающие игрушки со стершимися глазами вызывают ощущения почти что библейские. С дельфинчиком в горле, распластавшийся по кафельной стенке, я стоял перед выбором: глотать или толкать обратно. Страшно было и то и другое, мыльные слезы текли из глаз, но спасение пришло само собой. Меня словно продули, вернее, я почувствовал, как чья-то крошечная сила, какой-то маленький иона прокладывает путь наружу. Ветер надул паруса, воздух со свистом вырвался на свободу, дельфинчик лягушкой брякнулся о зеркало. И вот он сейчас лежит в моей руке.  

Когда люди состарятся и умрут, землю заполнят киты. Их широкие просторные спины будут ворочаться в океане, а вся ерунда вроде пишущих машинок, бессмертных книг и чернильниц займет свое место в затопленных музеях. Желудки китов очистятся от мусора, они будут похожи на королевские ложи больших театров – но без кресел, зрителей, а в одном лишь бархате. Вряд ли найдется другой Иона (или Ионеску), чтобы прозвенел третий звонок и раздвинулся занавес – зрителей все равно нет.  

Океан подступает к балкону. Девочка перегибается через перила и смотрит на кроткие волны. Она спасена не чудом, но чудо свершается вне зависимости и причин. Девочка достает из кармана дельфинчика, кладет на открытую ладонь и опускает его на воду.