Я как-то ехал с мамой в трамвае, и было мне лет пять. Сидя на ее коленях, я играл с солдатиком. То в руке его вертел, то ставил на прохладный стальной подоконник. Это была плосковатая оловянная фигура пехотинца, застывшего по стойке «смирно». Я развернул его к окну  

и мы вместе стали смотреть на утекающие за трамвай дома, деревья, люди, машины, снова дома и снова деревья, люди... Куда это все девается, стекает?  

Водитель объявил нашу остановку. Я поднялся. Мама взяла меня за руку и повела к выходу. Я пробирался сквозь заросли перешептывающихся ног. Их было много. Они пестрели брюками, юбками, джинсами.  

Выходили на остановке «Кооперативный рынок». Трамвай поворачивал налево, нам надо было – направо. Только ступив на оживленный тротуар, я вдруг неожиданно почувствовал, что чего-то не хватает. Где же он? Я же держал его в кулаке. Или нет? Осознание потери приходило медленно и робко. Я оставил его. На подоконнике. Он уехал без меня. Вернее, я вышел без него.  

Глупо, но мне порой кажется, что он и сейчас катается по кольцевой трамвайной ветке, и смотрит, с грустью в глазах, на мелькающий, чуждый ему, мир.