Начало неизвестно.  

То ли в смутном, голенастом отрочестве, то ли ещё раньше, в октябрятско-пионерском детстве: «не выделывайся», «не выставляйся напоказ»… Может, это и начало мудрости – стремление к золотой середине, путь, по которому я бреду. Не потому, что противопоставление себя коллективу опасно – фу, как банально! – и не потому, что неосознанно боюсь сглаза, а… ой!  

- Браво, браво!  

- Боже, какое чудо!  

- Сколько души, сколько чувства вложено!  

Это под домашние аплодисменты кончился Скрипкин Бах, который был, безусловно, ИСПОЛНЕН.  

Прервали…  

Впрочем, нет. Что значит «сколько души, сколько чувства»? Ясно, что если так поставлен вопрос, то не вся, не все.  

А что же, Баха сыграть, как «в ящик»?  

Давно подозреваю, что лучше мне поменьше эксплуатировать свои мозги. «Меньше, да лучше» – бессмертная цитата, глубоко законспектированная: глупости постоянно обволакивают главное таким толстым слоем, что докопаться до сути стоит мне неимоверных усилий…  

Не умею ни на чём играть – вот беда-то.  

Да брось! Неужто Рыжухины лавры покоя не дают?.. Что, хотела бы вот так же, неуклюже-бережно держа в руках инструмент, послуживший верой и правдой, вдохновенно и чуть растерянно хлопать ресницами в такт аплодисментам насладившихся гостей?..  

О нет, и для такого действа я не создана. Получился бы фарс. Большое счастье, что нот не знаю.  

- Умница, Лисичка, поиграй ещё! – (мне нравится, когда мои подруги нравятся…)  

- Корова, – пару часов назад говорила себе в зеркало Зойка, ласково поглаживая своё отяжелевшее тело, и продолжила, повернувшись ко мне: – но ещё больше жаль мне почему-то твою неиссякаемую стройность, иссякнет ведь всё равно рано или поздно… Мне-то расставаться, если честно, и не с чем было... Я другим брала у жизни…  

Новое дело! Что, ещё одна ерунда для исследования?.. ах, нет, нет… держи ниточку…  

Заяц прав! У неё есть то, с чем расстаться невозможно, что даётся при рождении, как бы взамен… Обаяние и везение... И потом, она тоже играет на всякий случай: на гитаре, на клавишах, да ещё и поёт. Правда, басом и только подзаборно-туристический репертуар, но для особо настроенной компании и в определённой стадии опьянения Зайка незаменима... С этим даром и в этих обстоятельствах не понравиться трудно…  

Сегодня грядут другие песни. И голоса приглашены. Но это после. Сегодня для меня день особенный… День икс.  

- Ещё тортика?  

- Спасибо, очень вкусно.  

- Пожалуйста... Не хотите ли послушать новые стихи? Я намедни прямо обрыдалась, слушая их на кухне... Жуча, почитай нам, прошу!  

Наша дворняжечка в истрёпанных джинсах – Лена Жукова, Жучка – отмечена Богом ярче всех присутствующих и использует этот дар потрясающе. Играет на контрастах. Равнодушных в природе не существует, она заведёт любого.  

Вышла. Опустила голову, ссутулилась привычно и…  

Со взмахом сосульчатой гривы потекли стихи, звуки, гармонично состыкованные, удобно произносимые, струящие вполне осязаемые душой волны, медленно поднимающие и уносящие… Чем не музыка – вровень…  

И стихов не пишу ведь. Не тянет. И никогда не тянуло. Ужас, какая дура…  

Но действительно – какие звучат стихи! Чувственность – так и прёт, вот мне бы хоть малую толику... Вот чем, вот чем обделена-то…  

– Тебе понравилось?  

- О да, Жученька, сто раз да…  

Заметила влагу на накрашенных ресницах… ну, тушь у меня хорошая… не потечёт…  

Ты лучше наблюдай, как драгоценный твой просветлённые взгляды мечет…  

Если её не подкармливать, после чего она трупом спит, пока снова не проголодается, она ещё лучше писала бы… Лучше и больше. Но все подкармливают. И я в том числе. Любительница богемы…  

- Ликёрчику?  

- Пожалуй, лучше коньячку…  

- Прошу.  

- Спасибо… Друзья!  

Тост под стать остальным искусствам, не менее вдохновенный, изящно подан – знаю, кого и на какой подвиг подтолкнуть…  

Друг мой драгоценный! Элегантно весел и одет соответствующе: светлый костюм и спокойно-красный галстук на тёмно-розовой, под цвет румянца сорочке; голова холёная: борода, брови и ресницы будто крашены чёрным под причёской цвета спелой соломы… Печорин, да и только... Только без недовольства миром, в котором он живёт. Однако и во внутреннем содержании у этих людей много общего… Муж мой единственный – потенциальный дезертир, и не мне, похоже, судить его за это… Он – гвоздь всей сегодняшней программы… и главный провокатор этого действа – я…  

Начинаю осознавать истинное значение содеянного мной. Позднее зажигание.  

… Английские песни (по-английски!), за фортепиано мягкая грация Зайки. Девочки поют самозабвенно, колокольцами перекликаются и сливаются воедино два прекрасных мягких голоса, и вдруг эдакая утробная хрипота – и вверх, вверх! Кажется, этот приём называется «глиссандо». В десятый раз (преуменьшу число) слышу, а наслушаться не могу… Кайф.  

И он... Распушился, хвост павлиний распустил... То ли уже поднабрался, то ли искусство вконец оглушило…  

Всё летит к чёрту. Скорее бы!  

Но помогать-то зачем.  

А вот.  

Нот не знаю, стихов не пишу, только чепуху всякую перемалываю в уме... Всё это извинительно, пока ножки точёные, пока глазки молодые кокетничают не противно. А я однажды увидела себя со стороны.  

Ох, не совладала! Передёрнуло, как тогда.  

Шёпот:  

- Что с тобой?  

- Хлебнула, не рассчитала.  

- А-а.  

Итак, всё летит к чёрту. И я тоже. Убийственно-то не дно, а ожидание его. Бесконечное, изнуряющее ожидание. От него и старятся.  

- Девочки! Вы изумительный дуэт! Я такое удовольствие получил… – он постепенно прозревает. – А тебе… – Указательный палец нацеливается мне прямо в лоб. – А тебе не надо петь. Ты и так красивая.  

… Девочки долго смеялись. Они не обиделись, а я поняла.  

Значит, ещё не сегодня.  

Ещё ждать.