Павлов в типичном костюме «белого воротничка», взятом из реквизита самодеятельного театра, с каждым шагом приближался к объекту ограбления. Под левой мышкой, в петле, висел деревянный макет пистолета Макарова, покрытый черным лаком под вороненую сталь настоящего оружия. В кармане брюк лежала маска грабителя, святотатственно изготовленная из черного чулка, не посвященной в план ограбления, жены. В левый внутренний карман пиджака он положил, сложенный в несколько раз, полиэтиленовый пакет с логотипом магазина «Копейка». Павлов очень сожалел, что ему не удалось раздобыть приличный кейс для выноса награбленного. «За то рукам будет легко, – утешал он себя. – Рубли брать не буду, а пакета для сорока тысяч зеленых хватит. Не буду жадничать». Сумма в сорок тысяч долларов была взята за основу не случайно. Ровно столько же, но в советских рублях, ему задолжало государство по сгоревшей сберкнижке, открытой после получения отцовского наследства. 

Под брючным ремнем, упираясь в живот, ждала своего звездного часа петарда. Голову Павлов, для устрашения неминуемых, невольных свидетелей ограбления, побрил наголо. Под белую сорочку была одета серая футболка и спрятан парик, из реквизита все того же театра, для изменения внешности после ограбления. 

Недалеко от здания банка стояла группа пикетчиков с плакатом: «Банкирам тюрьмы! Вкладчикам вклады!». 

-Ишь, холуй нашего банкира! Одет, как с иголочки, – бросил в спину Павлову, хорошо поставленный бас. 

- На наши кровные, – поддержал его старческий дискант. 

Охраника у главного входа почему-то не оказалось. Это нарушало план ограбления и вызывало беспокойство. «Охрана внутри банка» – подумал Павлов. 

В тамбуре он, натренированным движением, молниеносно одел маску, опережая на долю секунды взрыв петарды, выхватил пистолет и ворвался в операционный зал. За спиной прогремел взрыв, усиленный замкнутым пространством тамбура. 

- Ограбление! Всем лежать! – с кавказским акцентом заорал он. 

- Сидевшие в зале за длинным столом люди упали на пол. На расстоянии пяти шагов от Павлова лежала молодая женщина, прикрывая собой мальчика. 

- Мама с ребенком! Нельзя же все понимать буквально! – возмутился Павлов, забыв о кавказском акценте. – Поднимайтесь! Ребенка простудите. – Малыш, не бойся. Это такая игра. – Дедуль, а ты чего раскорячился! Ветеранам льготы. Подъем!  

Павлов подбежал и подставил кряхтящему деду стул. Бросил взгляд в сторону стойки операторов-кассиров. За стеклом, у окошек никого не было. «Лежат под стойкой», – подумал Павлов и в два прыжка подлетел к окошку старшего оператора. 

- Подъем!… Сейфы открыть, – неуверенно продолжил он, так как из-под стоек никто не показывался. 

- Господин налетчик, мне Вас жаль, но Вы грабите пустой банк, – учтиво произнес дедуль. 

- Как пустой? – до конца не понимая смысла сказанного, растерянно спросил Павлов. 

- Деньги сбежали вместе с банкиром. Банк банкрот. Присутствующие – члены ликвидационной комиссии. Я – председатель. 

Потрясенный Павлов, бросил пистолет, сорвал маску и рванул к выходу. Но не тут-то было. Заложники мертвой хваткой вцепились в грабителя, подтащили к столу и применяя интегральную физическую силу, припечатали к стулу, окружив его плотным кольцом. 

- Господин налетчик, – начал любезно председатель. 

- Товарищ, – поправил его Павлов. 

- Товарищ налетчик, Вы не можете просто так уйти, оставив нас в беде. Помогите нам. Мы готовы включить Вас в состав комиссии и, разумеется, заплатить за сотрудничество. Я полагаю, наше предложение Вас заинтересует. Судя по Вашим действиям, Вы очень нуждаетесь в деньгах. 

- Отпустите же меня, наконец! Бред какой-то, – пытаясь вырваться из цепких рук ликвидаторов, рычал Павлов, – я вам ничего не сделал. 

- Так сделаете, – любезно продолжил председатель. – Вы, определенно, готовясь к ограблению, провели мониторинг финансовой деятельности банка, имеете информацию об активах, запасе хранилища и располагаете другими ценными данными, без которых комиссия не может выполнить поручение акционеров. Банкир исчез вместе с документами. 

Павлов покраснел до корней своих бритых волос. Ему стало стыдно, что он ничего не знает о деятельности банка. В романе Сеньки о мониторинге вообще не упоминалось. 

- Простите, ради Бога, – промямлил он. – Я не опытный. Первый раз.  

- Ай-я-яй, укоризненно покачав головой, пристыдил председатель. 

Павлов опустил голову. 

- Не сокрушайтесь, – наперебой утешали его ликвидаторы. – Раз на раз не приходится. У Вас все еще впереди. 

Но впереди у него ничего хорошего не было. Пикетчики, обеспокоенные взрывом, почуяв неладное, вызвали милицию. Опергруппа оцепила здание банка. 

- Здесь целая банда, человек двадцать, – доложил оперу по рации сержант, скрытно проникший через черный ход в операционный зал. – Кричат непонятно что. Видно делят награбленное, – продолжил он. 

- Вызывай подкрепление! – последовало распоряжение опера. 

Подкрепление – взвод ОМОНа в масках, беспорядочно стреляя из автоматов, ворвался в операционный зал. 

- Ограбление! Ложись! – закричала, что есть мочи мама и, прикрыв собой мальчика, упала на пол.  

- Лежать, вашу мать! – рифмовал командир, вторя маме и стреляя в потолок. 

- Безобразие, – лежа на полу, в полголоса возмущались ликвидаторы. – За десять минут два ограбления. 

Стрельба закончилась. Омоновцы плотным кольцом окружили лежбище. Только председатель, как ни в чем не бывало, сидел за столом 

- А тебя, дед, что не касается! – вызверился командир. 

- Ветеранам льгота, товарищ-налетчик, – учтиво ответил дед.  

- Какие мы тебе налетчики, мы – ОМОН. Что здесь происходит? Отвечайте! – рявкнул командир. 

- Командир, посмотри, – сказал боец и показал на брошенные Павловым макет пистолета и маску. 

- Так, кто грабил банк? – давил командир. 

Не успел Павлов открыть рот, как его опередила мама: 

- Сынок, ты опять разбросал игрушки. Видишь, дядя сердится.  

Павлов благодарно посмотрел на маму, поднялся с пола и сделал шаг вперед: 

- Нет, ребята, это мое снаряжение. Я грабитель, – признался Павлов. 

- Взять его! – скомандовал командир. 

- Не трогайте члена комиссии, он шутит, – запротестовал председатель. 

- Так было ограбление или нет?! – теряя терпение, орал командир, – Последний раз спрашиваю!  

- Было, было, – сказал Павлов и протянул руки. 

Замки наручников хищно щелкнули. Два бойца крепко взяли Павлова под руки и, подталкивая, потащили к выходу. 

И опять не тут-то было. Ликвидаторы железной хваткой вцепились в Павлова, не желая его отдавать в руки правосудия. 

- Взяли моду, чуть что, сразу сажать. Денег не было, значит и ограбления не было, – роптала комиссия.  

- Кто вас сюда звал?! Лучше бы банкира с деньгами ловили, – кричала мама. 

Омоновцы решительно вырвали Павлова из рук ликвидаторов и повели через главный вход, мимо пикета, облепленного толпой зевак. 

- Правильно, ребята! С ними так и надо! Пусть возвращают награбленное, – поддерживая пикет, заинтересованно возмущалась толпа. 

- Павлов поставил ногу на подножку милицейского УАЗа. И вдруг, в последний момент, оглянувшись через плечо, с ужасом увидел в толпе, мокрое от слез, лицо жены и ее укоризненный, впервые ничего не понимающий, взгляд. Он, удручённый её слезами, пытался ей что-то объяснить страдающими глазами, бессознательно убирая ногу с подножки автомобиля. Омоновцы это движение истолковали по-своему. 

- Пошел, подонок! Не оборачиваться! – прохрипел один из них и прикладом автомата затолкал Павлова в машину. Первая в его жизни железная дверь захлопнулась, неумолимо обозначив границу между прошлым и будущим.  

(Продолжение следует).