В 1983 году наша советская страна испытала явное помешательство. 

Новая андроповская власть надумала всерьез заняться экономикой.  

Решив, что основа ее процветания – производственная дисциплина. И обо всех остальных составляющих прогресса можно временно просто забыть. 

И грянул гром! Начались рейды, кстати, поддержанные трудящимися. 

Когда в Сандунах застукали разных начальников в рабочее время, то народ радостно рукоплескал. Ату их, дармоедов! 

Но маховик раскрутился, набрал инерцию и вышел за пределы разумной и вполне оправданной скорости искоренения зла. 

Людей начали проверять в кинотеатрах, в транспорте и прямо на улице. 

"Почему не на работе? В отпуске? А справка у тебя есть?" 

Борьба с прогульщиками превратилась в фантасмагорию, которая выплеснулась на улицы, залезла в магазины, приперлась на спортплощадки, затаилась в рюмочных, заставляя вполне законопослушных граждан, работающих во вторую смену или пребывающих в отгулах, передвигаться по городу короткими перебежками. 

Была у меня любимая разливушка. Очень приличная, не плебейская.  

Там практиковались лишь марочные вина. И публика собиралась интеллигентная. В шляпах, при галстуках, с “дипломатами”.  

В ту пору я, как экспедиционник, был при деньгах, и заплатить трёшку за пару стаканов “Айгешата” и нескольких конфет “Кара-Кум” с верблюдом на обложке, не составляло никакого напряга. 

Да и времени свободного после окончания сезона было до фигища… 

Так вот. Сижу я там и смакую портвейн с характерным вкусом жженого сахара. И конфету заранее развернул, аккуратно положив ее на симпатичный фантик.  

Хорошо! 

И вдруг… Открываются двери и входят два эсэсовца с автоматами наперевес. В касках, в черной форме и рунами на петлицах.  

Кроме меня в разливухе было человек пять. 

Мы молча уставились на вошедших. Лично я к проверкам был морально готов. Но чтоб такое! 

Один из вошедших передернул затвор и громко крикнул:  

- Аусвайс! Шнеллер, шнеллер! 

Я почему-то ждал, когда он добавит про швайн, но немец, вероятно, был не совсем отмороженный. 

Потом эсэсовцы хохотнули и на чисто русском добавили: 

- Да свои мы, свои. Просто тут за углом кино снимаем про войну! 

И сразу же нашу интеллигентнейшую братию прорвало.  

Я в экспедициях всякого наслышался, но некоторые обороты речи были удивительно свежими. 

Хоть записывай! 

Особенно изощрялся пожилой мужчина профессорского вида. Красиво излагал! Артистично, не повторяясь… Виртуоз. 

“Немцы” подняли руки и закричали: 

- Гитлер капут! Гитлер капут! 

Публика остыла и расслабилась. Некоторые даже засмеялись. 

Автоматчики остаканились и заказали повторить. 

И тут вошли четверо: мент, человек в штатском и два дружинника с повязками. 

Капитан милиции обратился к нам: 

- Граждане! Прошу вас приготовить документы. 

Затем посмотрел на “фашистов” и добавил: 

- С вами всё ясно. Мы вас не задерживаем, товарищи. А вот остальных граждан – попрошу! 

Это был сюр.  

Империя вступала в фазу агонии. И до ее падения оставалось восемь лет.