Я так и затрясся, услышав эти ужасные слова. Доктор сказал их так, будто всю свою жизнь он прожил перед зеркалом, готовясь их сказать. Мистер Шерлок Холмс выпучил глаза, которые стали прозрачными и твердыми, как алмазы, и выпятил вперед узкую волосатую грудь, всем своим видом показывая крайнюю заинтересованность. 

- Вы это сами видели? 

- Так же как вижу сейчас бородавку на носу у доктора Ватсона. 

- И не известили об этом в полицию? 

- Чтобы меня увезли в сумасшедший дом, откуда я с таким трудом сбежал? 

- Как случилось, что следы никто больше не видел? 

- Ну, следы были ярдах в двадцати от тела, а полиция… Мало того, что они приехали уже навеселе, так еще и у меня постоянно виски клянчили. Они просто не обратили внимания на них. 

- А много ли бегемотов на болотах? 

- Да просто житья нет, но это были не их следы. 

- Вы сказали, что следы были очень большими? 

- Ненормально большими! 

- Но они не приближались к телу? 

- Нет. 

- А какова ночь была? 

- Сухая и темная. 

- Как насчет дождя или снега? 

- Да так, не очень. 

- А на что похожа аллея? 

- Ну, она похожа на аллею с двумя рядами густых кустов шиповника двенадцатифутовой высоты по бокам. Дорожка в центре примерно восьми футов шириной. 

- И ничего между кустами и дорожкой? 

- Нет, только узкая полоска грязи примерно в шесть футов. 

- Если я правильно уразумел, в тисовую аллею можно проникнуть только с одной стороны через калитку? 

- Ну, можно, конечно, и через забор перелезть, но калитка там действительно только одна. Выход прямо на болото, на ней так и написано. 

- Больше никаких входов-выходов? 

- Нет. 

- Таким образом, чтобы достичь тисовой аллеи, мы должны или выйти из дома по направлению к болоту, или войти в калитку с болота? 

- Там есть еще один выход невдалеке, через летний домик. 

- А сер Чарльз добежал до него? 

- Нет, он дал дуба в пятидесяти ярдах от домика. 

- А теперь скажите мне, доктор, и это очень важно, следы были на грязи, или уже на дорожке? 

- Нет только на грязи. 

- Справа или слева? 

- Если стоять лицом к болоту – слева. А если спиной – справа. 

- Очень любопытно. А калитка была закрыта? 

- Закрыта и заперта на огромный амбарный замок. 

- А какой она высоты? 

- Четыре фута три дюйма с половиной. 

- А вот, скажем, бегемот мог бы её перепрыгнуть? 

- Маленький мог бы. 

- А большой? 

- Нет, от земли не оторвался бы. 

- И вы не видели никаких следов около калитки? 

- Нет, ничего. 

- Боже мой! Что же вы не посмотрели? 

- Да что вы! Я смотрел, лично! 

- И ничего не нашли? 

- Там все было перемешано. Сер Чарльз простоял у калитки минут двадцать. 

- С чего вы взяли? 

- Потому что там валялись две пустые бутылки из-под пива. 

- Вот это да! Учитесь, Ватсон, наблюдательности! А что же следы? 

- Они кончались на узкой полоске гравия недалеко от калитки, и я не заметил других. 

Шерлок Холмс всплеснул руками и принялся грызть ногти. 

- Если бы только я был там! – почти заплакал он. – Это бесподобный и наибеспримернийший случай, которой мог бы украсить коллекцию любого частного сыщика. Эта полоска грязи, как много полезного я смог бы прочитать, ползая по ней и исследуя её! Но теперь толпы дилетантов из местного (какое убожество!) полицейского участка, конечно, все затоптали и стерли! Ах, Доктор, Доктор, почему вы в ту же секунду не вызвали меня нарочным из Лондона!? Теперь вам придется за это ответить! 

- Я не мог позвать вас, Мистер Холмс, не раззвонив по всей округе о наших секретных фактах, а, как я вам уже сто раз говорил, я не очень-то хотел делать этого. К тому же… 

- Что? Почему вы замялись? 

- Мне показалось, что криминалистический опыт сыщиков и реальный взгляд на вещи здесь не очень поможет… 

- Вы имеете в виду сверхъестественные вещи? 

- Я не сказал этого напрямую. 

- Нет, но, несомненно, подумали об этом. 

- В свете трагедии, мистер Холмс, я начинаю вспоминать некоторые явления и случаи, которые трудно объяснить с точки зрения натуралиста-прикладника. 

- Например? 

- Я слыхал, что еще до этой необъяснимой трагедии, несколько местных бомжей видели на болотах существо, очень похожего на Баскервильского демона, которое не может быть ни одним живым существом, известным науке. Все они в один голос уверяют, что это было исчадие ада, огромное, светящееся и очень вонючее. Я произвел перекрестный допрос этих свидетелей при помощи своих хирургических инструментов. Один из них – это крепкоголовый деревенщина (об него я сломал превосходный скальпель), другой – сельский дурачок, третий – самый отъявленный пьяница в округе, и все они в один голос описывали одно и то же создание, строго соответствующее каждой строчке из легенды. У меня нет оснований не доверять этим людям, так как они только тем и занимаются, что болтаются по болоту в ночное время и много чего видят и слышат. 

- И вы, такой натренированный в науке человек, верите в сказки? 

- Я уж и не знаю чему верить. 

Холмс развалился на диване. 

- Я бы охотно посостязался с дьяволом, но только с самым главным, – сказал он, – не пристало мне, великому Холмсу, состязаться с какими-то чертенятами, я слишком амбициозен. Но, должен вам заметить, что это привидение, скорее всего, состоит из такой же банальной субстанции, что и мы с вами, то есть из плоти и крови. 

- Настоящий енот из легенды – да, но то, что бегает сейчас по болотам… Дьявольщина какая-то. 

- Я смотрю, вы уже совсем съехали в сторону чертовщины. Но скажите мне, если вы настаиваете на сверхъестественном объяснении смерти сера Чарльза, то чем я могу вам помочь? Вы сами были на месте смерти покойного, все так хорошо запомнили, расследовали, и что вы ждете от меня? 

- А я и не говорил, что мне от вас что-то надо. 

От неожиданности я ударился головой о буфет, а лицо Холмса исказилось в судороге. Выпятив нижнюю челюсть и сверкнув железным зубом, он процедил: 

- Зачем же вы тогда вообще пришли, сер? 

- Я хотел попросить совета, что мне делать с сером Генри Баскервилем, который прибывает на вокзал Ватерлоо, – доктор Мортимер посмотрел на часы, – ровно через один час пятнадцать минут? 

- Он наследник? 

- Да. После смерти несчастного сера Чарльза, мы навели справки об этом юном оболтусе и нашли его в Канаде на свиноферме. По слухам, которые достигли наших мест, он весьма странный человек во всех отношениях. Я сейчас говорю как доктор, а не как друг и поручитель покойного. 

- Других претендентов на миллионы нет, я полагаю? 

- Нет. Есть только один человек, о котором нам что-то известно. Это Роджер Баскервиль – младший из трех братьев Баскервилей, из которых сер Чарльз был старшим. Средний, папаша сера Генри, умер от передозы в молодом возрасте. Младший, Роджер, был черным бараном в семье. Он унаследовал все самые отъявленные семейные мерзости и был очень похож на сера Хуго, чей фамильный портрет и посейчас висит в Баскервиль холле. Роджер насолил в Англии почти всем, и был вынужден уносить ноги в Южную Америку, где и помер, объевшись пейотов. Генри – последний из этой разухабистой семейки. Через один час и пять минут он приезжает на станцию Ватерлоо. У меня есть точные сведения, что он выехал из Саутгемптона сегодня утром. Так что же вы мне посоветуете с ним делать? 

- А почему бы ему просто не поехать в родительский дом? 

- Это же элементарно! Всех Баскервилей там настигает дьявольская смерть. Я уверен, что если бы сер Чарльз мог бы сейчас говорить, он бы строго запретил мне везти последнего представителя древней расы в такое гадкое место. Но без хозяина этот нищий, голодный и бесперспективный край станет еще беднее и безотраднее. Все начинания, которые начал сер Чарльз, пойдут прахом. Я боюсь, что сам очень сильно заинтересован в присутствии наследника в Гримпене, поэтому, чтобы не прослыть мелким спекулянтом, и обратился к вам за советом. 

Холмс почесал пятку. 

- Скажите, доктор, прямо: вы полагаете, что некая потусторонняя сила сделала болота небезопасными для Баскервилей? 

- Наверное. 

- Конечно. Но я уверен, что если потусторонняя теория верна, дьявол достанет сера Генри в Лондоне так же легко, как и в Девоншире. А дьявол с такой странной привязкой к определенной местности – это что-то новенькое. 

- Да, мистер Холмс, похоже, вы надо мной смеетесь. Видели бы вы этого енота! Так вы полагаете, что в Девоншире сер Генри будет в такой же безопасности, как и в Лондоне. Он приезжает через пятьдесят минут, что вы порекомендуете? 

- Я рекомендую вам забрать вашу ворону, которая уже обгадила нам весь буфет, сесть в кэб и мчаться на вокзал. 

- А там что? 

- А там ничего не говорите ему, пока мой ум не додумается до чего-нибудь умного. 

- А когда ваш ум до чего-то додумается? 

- Через двадцать четыре часа. Завтра ровно в десять приходите сюда, и приводите своего сера Генри, посмотрим на него. Может быть, что-нибудь все вместе и придумаем. 

- Я так и сделаю. 

Он вытащил из кармана облезлое гусиное перо, записал дату и время встречи у себя на коленке и рванулся к выходу все с тем же странным, безумным и роковым выражением на лице. У самой двери Холмс остановил его: 

- Только еще один вопрос, доктор! Вы сказали, что несколько гримпенских тунеядцев видели странное существо на болотах до смерти сера Чарльза? 

- Да, трое видели. 

- А после смерти? 

- Не слыхал. 

- Ну, на нет и суда нет. Адье, мон шери! 

Холмс забился в дальний угол своего дивана и улыбнулся той отвратительной улыбкой маньяка, которая всегда появлялась у него на лице, когда перед ним вставала неразрешимая задача. 

- Ну что, уходите, Ватсон? Бежите, так сказать, с тонущего корабля, как последняя крыса? 

- Просто я не желаю видеть натуральную работу вашего мозга, которая у вас почему-то всегда заканчивается работой гениталий. 

- Да что вы говорите? Ну, тогда можете не возвращаться до вечера. И зайдите к Бредли, пускай он пришлет мне свеженьких шишечек. Какое обалденное дельце, Ватсон! Я просто весь дрожу в предвкушении его раскрытия! Вечером я чего-нибудь придумаю и поделюсь с вами своими соображениями по поводу этой идиотской истории. 

Я знал, что одиночество и шишечки совершенно необходимы моему другу во время непревзойденной концентрации его гениального разума, когда он производит миллион операций в секунду, сравнивая, анализируя и раскладывая по полочкам различные аспекты дела. В такие часы мой друг становился совершенно невменяемым. Поэтому я целый день болтался по Лондону, пил пиво, посетил зоопарк и пип-шоу на Айриш роад. Около девяти часов вечера я обнаружил себя в нашей гостиной на Бейкер стрит. 

Когда я открыл глаза, моим первым чувством была жесточайшая измена. Гостиная была наполнена клубами едкого дыма, и я всерьез подумал, что мы горим. Однако, мои страхи мгновенно улетучились, когда я увидел бледный образ Холмса, сидящего в кресле напротив, с огромной черной трубкой в зубах. 

- Ну что, колбасит, Ватсон? – сказал он. 

- Заколбасит тут, от такой атмосферы. 

- А мне нравится, вы что-то имеете против дыма? 

- Холмс, против дыма я ничего не имею, но убил бы того, кто тут надымил. 

- Да бросьте вы, откройте лучше окно. Как пип-шоу? 

- Боже мой, Холмс! 

- Я снова угадал? 

- Абсолютно, но как? 

- Это очень просто, зная ваши привычки и особенности вашего характера. Джентльмен болтается по городу целый день, возвращается домой под вечер с расстегнутой ширинкой и испачканными штанами. Любовницы у него нет, на проститутку он никогда не разориться, где же он тогда был? Разве это не очевидно? 

- Ну, очевидно, хотя, вообще-то, я мог и в прихожей… 

- Мир полон вещей, которые мало кто замечает. А как вы думаете, где я был сегодня? 

- Весь день провели в кресле? Оттого здесь такая вонища? 

- Наоборот, Ватсон, я был в Девоншире. 

- Еще бы, полфунта Чуйских! 

- Точно! Мое тело сидело в этом кресле и делало что ему вздумается, пока мой разум находился в отдалении. Этому помогли полторы пинты крепчайшего кофе и, конечно, ваш заказ от Бредли. После того, как вы ушли, я послал к Стемфорду, получил подробнейшую карту этого места на болоте и мой дух провел там целый день. Я, можно сказать, побывал там собственной персоной. 

- Полагаю, карта очень подробная? 

- Очень, – он развернул одну секцию, и она заполнила половину гостиной. – Здесь мы можем увидеть именно ту часть болота, которая нас интересует. Вот эта желтая клякса посередине и есть Баскервиль холл. 

- Это где лес нарисован? 

- Точно. Я был именно там, в тисовой аллее, около болота. Эта небольшая группа строений здесь – деревушка Гримпен, в которой наш друг др. Мортимер и проживает. В радиусе пяти миль, как вы видите, очень мало жилых построек. Здесь Лаффтер Холл, который был упомянут в легенде. Домик, обозначенный здесь – это резиденция чудака-натуралиста Степплтона, если я правильно запомнил это имя. Здесь две болотные фермы: Хай Тор и Фулмер. В пятнадцати милях отсюда – Принстаунская каторжная тюрьма. Между и вокруг этих одиноких точек одни бескрайние и безжизненные болота. Здесь и развернулась эта трагедия, в которой, Ватсон, мы с вами еще поучаствуем. 

- Это, должно быть, дикое место. 

- Да, местечко не из веселых. Дьявол выбрал хорошую сцену вдалеке от больших дорог. 

- Вы тоже ударились в мистику? 

- Слуги дьявола обычно состоят из мяса и крови, не правда ли? Нам предстоит ответить на два вопроса. Первый: было ли совершено преступление? Второй: что это за преступление, и как оно было совершено? Конечно, сомнения доктора Мортимера имеют под собой основание, мы столкнулись с экстраординарными силами природы, которые находятся на грани нашего воображения. Но мы должны рассмотреть все реальные гипотезы, пока не упремся носом в эту грань. Я закрою это чертово окно, с вашего позволения? Странное дело, но спертая атмосфера способствует концентрации мышления, не находите? Я не запихиваю свои мысли в ограниченное пространство, но и не хочу, чтобы они вылетели в окошко. А у вас, Ватсон, что за идеи крутятся в вашем уме? 

- Я целый день думал и ничего не придумал. 

- И что же вы скажете? 

- Запутанное дело. 

- Как вы правы, Ватсон. Очень много странного. Например, что вы скажете об изменении следов? 

- Мортимер сказал, что кто-то шел на цыпочках в нижней части аллеи. 

- Он только повторил дурацкие слова какого-то идиота. Зачем человеку ходить на цыпочках посреди ночи? 

- И, правда, зачем? 

- Он бежал, Ватсон, бежал как угорелый, спасая свою жизнь, пока его сердце не выдержало и не взорвалось, и смерть не заглянула ему в лицо. 

- Бежал от кого? 

- Это и есть наша проблема. Что может так напугать человека, что он сошел с ума даже еще до начала своего забега. 

- С чего вы взяли, что он обезумел до того, как побежал? 

- Потому что только безумный человек, спасаясь от страха, увиденного на болоте, будет бежать не к дому, а от него. Если цыганская теория верна, он с криками о помощи бежал туда, где не мог получить помощи. И еще: кого он ждал ночью, и почему он ждал его в тисовой аллее, а не в своем доме? 

- Вы что, думаете, что он кого-то ждал? 

- Мужчина старый и пугливый. Мы можем понять его вечерний променад, но обстановка была суровой и туманной. Правдоподобно ли, что он стоял там пять или десять минут, как сказал нам др. Мортимер, ссылаясь на пустые бутылки, безо всякой причины? 

- Но он гулял каждый вечер. 

- Не думаю, чтобы он торчал у калитки каждый вечер. Наоборот, он избегал болота. А в эту ночь он был там. И это была последняя ночь перед отъездом в Лондон. Это имеет огромное значение, Ватсон. Это как-то связано. Могу я попросить вас подать мне мою скрипку, и мы отложим наши размышления об этом деле до утра, когда др. Мортимер и сер Генри Баскервиль не осчастливят нас своим посещением.