Один пьяница поставил как-то на кухне вариться макароны, вернулся в гостиную, сел на стул и принялся ждать.  

Пока макароны варились, он решил выпить пивка. Пивко возбуждает аппетит к макаронам, это он отлично знал. А еще, чтобы не терять времени даром, он решил побрить себе шею. Шея у него заросла порядком уже, всякими спутавшимися волосами, вот он и решил ее побрить. 

Пьяница наш (назовем его Шишмарев) был старинный холостяк, поэтому шею ему брить было некому. Хоть и стукнуло ему уже девяносто четыре годика, а жениться все ж он не собирался пока.  

«Это еще зачем?» – любил говаривать Шишмарев, откровенничая после трех литров пива. – «Помрет жена, возись с ней – закопать надо, лопату выпрашивать у соседа снизу. А его дома вечно нет. Нарочно ведь прихожу домой попозже, часа в два ночи, ну точно дома он, думаю. Ан нету его, только жена что-то гавкает за стеной. Зачем ему жена? Помрет ведь, а потом закапывать…. Так вот, а лопаты у него тупые все время, как-то я уже кота своего схоронил, едва-едва. И наточить нечем. Приходится идти к Виктору Санычу, аж до седьмого этажа. Придешь к нему, устанешь весь, так, мол и так, точильный камушек не завалялся, так он, подлец, потащит в шахматы с ним играть. А то, говорит, ко мне редко какая птица добирается, сижу тут один, как сыч, шахматные партии разыгрываю, как дурак. «А жена где?» – спрашиваю. «А жена околела прошлой осенью, сосулькой ее приголубило, а, может, инфаркт. Вечно с ними морока – поди, закапывай. Я ее в холодильник определил пока. Давай еще партийку!» Земелька-то, кроме разве что трех месяцев в году, мерзлая, поди ее расколупай. А потом на могиле сорняки замучаешься выковыривать. Да ну ее, жену!» 

Шишмарев подошел к зеркалу, взял бритву и прицелился себе в затылок. Неа, наощупь не выйдет, пожалуй. Взял он тогда dvd-диск какой-то из стопочки на столе – у него их там много валялось, все больше мелодрамы романтические да хорроры неромантические. Стал он смотреться в диск, чтобы затылок в зеркале видно было, а второй рукой себе шею брить. 

«Устал брить шею – выпей пивка!» – любил говаривать Шишмарев. Как только рука его затекала, он ловко выпивал бутылку, а после продолжал. И вот после четвертой на него так и нахлынули воспоминания… 

Сидит он дома, совсем еще пацан, и смотрит телек вместе с бабушкой. А по телеку ведущий что-то бодро трещит про заморские страны и катание на всяческих катамаранах демонстрирует. Смешной такой ведущий – толстый, старый, седой. А шишмаревская бабуля как очки протерла, так и заверещала: «Батюшки, да кто б тебе шею-то побрил, срамота!» Пригляделся маленький Шишмарев – и впрямь заросла шея ведущего, пока он на катамаранах катался. Уже и не разобрать – где шея, а где ведущий. Задумался тогда Шишмарев.  

«Как же это так?» – думает. – «Вот я вырасту, и шею мне некому будет побрить. Совсем некрасивый буду, с шеей!»  

Про жену Шишмареву мысль в голову тогда не приходила. И понятно – не собирался Шишмарев никогда жениться. Так один и живет. И шею всю жизнь сам себе бреет.