* * *
Ему всё кажется – его вот-вот прочтут,
И многие пытались, но – куда там! -
Буквально через несколько минут
Сдавались, ухмыляясь виновато,
И пили, кто коньяк, кто самогон,
Стаканами цедили, без закуски,
И рвал объём пространства жуткий стон,
И матом оседал великий русский.
И страх вставал, что скоро эпилог,
Сухие слёзы складывались в друзы,
И лужи слов морщинились у ног,
И параллельность стягивалась в узел.
И души леденели на ветвях,
Деревья с треском в трещины сползали,
Глаголы жгли проклятия на пнях,
И становилось ясным, что едва ли
Кто сможет уцелеть и не отдать
Концы в неимоверной передряге,
И не спасёт, как прежде, «Вашу мать!...»,
И топоры гуляют по бумаге.
Нажат эскейп, и поздно уповать,
Что всё само уймётся, без остатка,
И обретёт былую тишь да гладь,
Ему всё кажется, но виртуально как-то…
Н.Г.
Мне все кажется – меня там ждут.
Каждый день в зеркалах незаметно отражает –
Свой огонь – оставляет в том месте, где жгут
Мою память и желания сильнее сжимает.
На асфальт в темноте, под прямым углом,
Тонкой струей выливаясь из бака,
Ледяной воды прозрачный объем,
Замерзая, улицы покрывает лаком.
По коже опять скользит старый страх,
Оседая болью в открытых порах.
Чья-то жизнь горит в чужих дворах,
Под небом, лежащим на бумажных опорах.
Сквозь ветви наверх, в медленно парящий лес,
Душа тянется без тяжести тела.
Слышится в трещинах тающий всплеск –
По линии тонкого водораздела.
В низком полете по сломанной кривизне
Пламя букв желтело у самой аорты.
Стон сверлил слова в небесной белизне
И оседал на черном дне подземной реторты.
Память стиралась в глазах сухой слезой –
Вагоны метро догорали в костре перед Пасхой –
Как чистая пленка, блестящей тугой полосой
Время необратимо текло к своей развязке.
ответить