|
|
* * *
Ему всё кажется – его вот-вот прочтут,
И многие пытались, но – куда там! -
Буквально через несколько минут
Сдавались, ухмыляясь виновато,
И пили, кто коньяк, кто самогон,
Стаканами цедили, без закуски,
И рвал объём пространства жуткий стон,
И матом оседал великий русский.
И страх вставал, что скоро эпилог,
Сухие слёзы складывались в друзы,
И лужи слов морщинились у ног,
И параллельность стягивалась в узел.
И души леденели на ветвях,
Деревья с треском в трещины сползали,
Глаголы жгли проклятия на пнях,
И становилось ясным, что едва ли
Кто сможет уцелеть и не отдать
Концы в неимоверной передряге,
И не спасёт, как прежде, «Вашу мать!...»,
И топоры гуляют по бумаге.
Нажат эскейп, и поздно уповать,
Что всё само уймётся, без остатка,
И обретёт былую тишь да гладь,
Ему всё кажется, но виртуально как-то…
Язык засыпал, и слова в полудреме
Летели обратно в чужую страну.
Молчание стыло в пустеющем доме
С жильцом одиноким в желанном плену.
Усталые буквы в последнем свеченьи
Мерцали нагие на голой стене.
Слова распадались, теряя значенье,
И корни сухие крошились во сне.
Под острым ножом открывалась корона,
Умытая кровью, греховная плоть.
На выдохе звук потаенного стона
Успел затвердевшее зло расколоть.
Земля приняла онемевшую кожу,
Вино оживило пылающий рот,
Дыханье расправилось в ритме, похожем
На дней неистраченных радостный счет.
На летних платформах и старых вокзалах,
На листьях погасших и тусклой земле
Проснулся огонь ожиданий усталых
Несмелым дыханьем в остывшей золе.
По небу беззвездному после заката,
По венам внутри и по коже извне,
За шепот и страх – неизбежной расплатой -
Другие слова возвращались ко мне.
1
Прилетали чайки с океана
в бруклинскую глубь и
кричали голосом голодным,
собирая мокрый хлеб в мелкой
зимней дождевой воде.
И мне казалось, что я шёл
вниз под горку по платановой аллее,
в том горячем южном городе,
где за спиной – всегда
большое море,
покрытое ярким солнцем, и
у меня внутри
опять горят чужие страсти,
обжигая моё дыханье
испареньем крови.
2
Прилетали чайки громко с океана
в бруклинскую суету,
Приносили в горле память о платанах
в старом городском порту.
Их тугие крики в затвердевшем небе
разом разбивались вдрызг,
Оседали на помятых крошках хлеба
капли черноморских брызг.
Накалялось ощущение утраты
как вольфрамовая нить –
На крови работающий генератор
в прошлом – не остановить.
На подаренном велосипеде, в спицах
утреннего декабря,
Догоняя в шуме сумасшедшей птицы
годы, прожитые зря, –
Собирая острые осколки света,
гребнем в мягкую волну –
Незаметно въехать сквозь пространство лета
в солнечную тишину.
Позвал и дозвался. Затих и исчез.
Победы достиг – потерял интерес.
Поймал, разгадал – отвернулся, ушёл.
Подвёл все итоги и бросил под стол.
Не молится турок – то ветра напев.
На долгие ночи – в груди обогрев.
Навзрыд, но не я. И звонок – не ему!
Наверное, кто-то звонит на Луну...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...740... ...750... ...760... ...770... ...780... 781 782 783 784 785 786 787 788 789 790 791 ...800... ...810... ...820... ...830... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|