Поутих неописуемый ажиотаж вокруг сочинского выигрыша. Говорят, борьба была трудной. Но отчего-то с самого начала казалось мне, что наши победят всех. Приятно было смотреть, как наш президент блистал и очаровывал всех и по-английски, и по-французски, а г-н Иванов в параллельном режиме тихим голосом по-русски объяснял, где и как мы расставим свои ракетные комплексы. А что делать? Всё правильно.  

Не менее радостно было узнать, сколько средств пойдет на подготовку Сочи к олимпиаде, и как-то не возникает у меня сомнений в том, откуда качаться будут денежки. В первый раз, что ли? А что делать, назвался гражданином – открывай карман шире.  

Весомо и убедительно прозвучали слова Президента о том, что мы должны сделать всё, чтобы обеспечить достойные условия для отдыха российских граждан. Ну, для тех, кто привык на горных курортах отдыхать. Мимоходом подумалось, что, видимо, достойные условия для жизни всех остальных российских граждан уже созданы. Просто не все об этом знают, я, например. Не знают об этом мои друзья, мои знакомые, чьи дети ни разу еще на море не были. Наверно, не хотят. Да и в самом деле, с какой радости покидать такие уютные бараки на наших северных болотах и тащиться на какое-то море. Как говорит кот в известном мультике: нас и здесь неплохо кормют. Конечно, неплохо: пластмассовые помидоры, ароматные мясопродукты, печенья всякого – завались, хорошо подкрашенные фрукты… И, главное, всё по доступной цене, купил ребенку персик и отдыхай неделю дома, деньги экономь.  

А какие противные дядьки ехали в поезде Мурманск-С.Петербург! Они совсем не радовались выигрышу Сочи! Они сплевывали и равнодушно матерились, а женщины, ихние и другие, даже язвили! А моя фраза о престиже государства вызвала такую неадекватную реакцию, что пришлось уйти. Почему-то вспомнили они в неприятных выражениях пенсионные реформы и ЖКХ, какие-то детские дома, дороги вместе с транспортом, брошенные или спившиеся целиком деревни, зарплаты, на которые вместе со всеми северными надбавками только до Питера доедешь или одно пальто на всю семью купишь, растущее число наших миллионеров…  

Короче, совершенно несознательные у нас люди, ничего про престиж страны не понимают! Вот дурачье, правда?  

11.07.2007  

С лесистого склона горы в долину плавно скатывается старое кладбище. Надгробия испещрены надписями, состоящими из волн и завитушек, кажется, что когда-то море подходило так близко, что прибой оставил отпечатки на сером камне, а выброшенные на берег водоросли превратились в лишайники и мох. Каменный водоём, покрытий плотным ковром опавшей листвы, каменные норы, с остатками давно погасших очагов. Тропа заросла и иногда надо идти согнувшись, чуть ли не проползая под очередной веткой преграждающей проход. Лес заставляет склонить голову перед памятью ушедших в небытиё поколений. Начинают чаще мелькать просветы среди деревьев. И вдруг, вырвавшись из тесноты лесной тропки, ты оказываешься над… Мир в дали, проросший из голубой дымки, спит в ковше из малахитовых гор. Ветер обжигает лицо решительными порывами, ковыль стелется серебристым туманом, а впереди возвышается рукотворная стена, обрывающаяся над пропастью. И тебе некуда идти кроме как к монументальным воротам, придавленным дугой полуразрушенной арки.  

Уже перед воротами ранее пыльная пересыпанная жёлтым камнем дорога обнажается. Ноги неуверенно ступают на гладкую серую поверхность, рассеченную двумя округлыми желобами. Тяжелые створки нехотя приоткрываются, ветер помогает им сопротивляться, но человек упрям. Преодолев сопротивление стихии и древности, попадаем в покинутый людьми город. Следы древних повозок как змеи скользят по улице, зажатой между глухими заборами. Редкие закрытие наглухо ворота, арка, площадь и совершенно неожиданное, стоящее особняком каменное сооружение – мавзолей дочери хана притягивает утомлённых жарой под свои своды.За мавзолеем обрыв, нет не просто обрыв а конец одного мира и начало другого. Толи каньон, толи ущелье, расчерченное языками осыпей и змейками троп вызывает ощущение полёта и тревожные мысли о границе миров. И правда, чуть правее начинается территория иного мира. Пещерный город. Ступаешь по каменистой почве, не подозревая, что идёшь по крышам заброшенных человеческих жилищ. Неожиданно появляющиеся тёсаные ступени заставляют с замиранием сердца спускаться под землю. Тонкие стены отделяют просторные залы от многометрового обрыва, небо смотрит в неровные отверстия в стенах, колонны, давно покосившиеся ещё поддерживают слоящийся каменными пластами потолок, камеры для хранения зерна так чисты, что кажется сейчас послышатся тяжёлые шаги старого караима, несущего мешок из сурового полотна, и он покосится на тебя тёмным глазом. Хочется отступить назад, пропуская тень.